Призрак для Евы
Шрифт:
Теперь, когда он был женат на ней и его чувства изменились, Зилла стала досадной помехой и, оставленная без надзора, могла повредить карьере. Джимс размышлял об этом, возвращаясь в свой дом в Фредингтон-Крус. Как жаль, что после совершения брачной церемонии приходится жить под одной крышей с женой. Обидно, что нельзя дать ей немного денег, маленький домик где-нибудь в глуши и больше никогда ее не видеть! Джимс понимал, что это невозможно. Он обязан состоять в браке, демонстрировать приверженность семейным ценностям. И его жена должна быть подобна жене Цезаря. Другого не дано. Вернувшись домой в понедельник, он начнет знакомить Зиллу с обязанностями спутника жизни члена парламента от Южного Уэссекса. Расскажет о советах и комитетах, где она должна председательствовать, о приемах гостей в саду, на которых она обязана присутствовать, о конкурсах малюток, об ассоциации
Джимс позвонил Леонардо и лег спать. Утром ровно в девять он начал прием избирателей в Кастербридж-Шайр-Холл, искренне обещая им улучшить систему образования и здравоохранения, транспорт и окружающую среду, а также приложить все силы для сохранения псовой охоты. Джимс избегал слова «собаки», поскольку именно этот термин использовался в проекте обсуждаемого закона. Чтобы угодить людям, собравшимся в Шайр-Холл, он всегда говорил «гончие». Тема охоты, которая была постоянным предметом разговоров и дискуссий в Южном Уэссексе, напомнила ему, что в субботу нужно присутствовать на заседании местного отделения «Сельского альянса» в деревенском клубе Фредингтон-Эпископи. Собрание обещало быть таким многолюдным, что для него сняли самый большой зал в округе.
Текст речи он привез с собой. Документ лежал в портфеле, который Джимс даже не открыл, пока был в своем доме в Фредингтон-Крус. Называя выступление речью, он несколько недооценивал себя, поскольку ни в коем случае не собирался читать текст перед аудиторией. Однако поля пестрели всевозможными цитатами из предыдущего законопроекта, который он внес в качестве рядового члена парламента; кроме того, там была приведена статистика, результаты исследований случаев жестокости по отношению к оленям и уровня стресса лисиц и, что самое главное, оценка трудностей, с которыми столкнется местное население в стране, которую Джимс осторожно называл «Англией», а иногда «этим благословенным местом», но ни разу «Великобританией». Вместе с заметками лежал «доклад Бернса» в синем переплете — исследование лорда Бернса, посвященное охоте. Закончив прием избирателей и сев в машину, Джимс открыл портфель, проверяя, не забыл ли он свои записи.
Он намеревался пообедать в Кастербридже, в «Золотом олене», с близким другом, предшественником Леонардо. Решение расстаться было взаимным, и никакой обиды не осталось. Более того, Айво Кэрью являлся председателем благотворительного общества под названием «Консерваторы против рака», и поэтому встреча с ним будет воспринята с одобрением. Но Джимс никак не мог найти свои заметки к собранию «Сельского альянса». Он вывалил на пассажирское сиденье все содержимое портфеля, заранее зная, что ничего не найдет. Материалы были сложены в прозрачную пластиковую папку синего цвета, такую же, как обложка «доклада Бернса», и не заметить ее было невозможно. Джимс точно знал, что папки здесь нет, и понял где ее искать: в доме Леонардо.
Но где именно? Этого он вспомнить не мог. Однако в памяти всплыло: накануне вечером Леонардо говорил ему по телефону, что в пятницу берет отгул и едет в Челтенхем навестить мать. Частые визиты сына доставляли радость Джульетте Нортон, родившейся в Риме сразу после Второй мировой войны; эта очаровательная женщина, в шестидесятые годы принадлежавшая к движению хиппи и бывшая поклонница рок-музыки, не имела ничего общего с расхожими представлениями о матери. Разумеется, у Джимса был ключ от квартиры — проблема не в этом. Даже если бы он точно вспомнил, где лежит синяя папка, и смог убедить кого-то из соседей Леонардо впустить его посыльного, кому можно доверить такое деликатное дело? Есть ли на свете человек, на которого можно положиться, кто поедет на Глиб-террас, найдет заметки и передаст ему факсом, не посчитав странным и подозрительным, что член парламента Джеймс Мэлком-Смит оставляет важные документы в доме молодого и очень красивого биржевого брокера? И скорее всего, в спальне молодого человека? Наверное, Зилла. Джимс позвонил домой по мобильному. Трубку не снимали. На самом деле Зилла, которая в это время спала и видела сон о том, что Джимс сменил сексуальную ориентацию и влюбился в нее, слышала телефонный звонок, но подумала, что звонит ее мать, и не стала брать трубку.
Никакого от нее толку! Обуза, а не помощник.
Джимс позвонил Айво Кэрью и отменил встречу.— Премного благодарен, — сказал Айво. — Обязательно было ждать до без пяти час?
— Ничего не могу поделать. Неужели ты думаешь, что я по доброй воле отказываюсь от встречи с тобой и возвращаюсь в этот проклятый Лондон?
По дороге он заехал в «Мерри Кукхаус» и попытался запихнуть в себя цыпленка с жареной картошкой. Времени было достаточно, и Джимс вполне мог пообедать с Айво и выехать часа на два позже, но начинал волноваться из-за папки. Ему нужно как можно скорее привести мысли в порядок. Но не раньше, чем он пожалуется на недожаренного цыпленка и полусырую картошку, которые, по его убеждению, были просто отвратительны. Менеджер оказался вспыльчивым мужчиной, и в течение минуты или двух они осыпали друг друга бранью.
По мере приближения к Лондону пробки на дорогах усиливались. Затор рядом с автострадой и перекрестком привел к образованию непрерывной вереницы машин длиной в несколько миль, а дорожные работы в районе аэропорта Хитроу сузили движение до одной полосы. Было уже почти восемь, когда Джимс припарковал машину на Глиб-террас. Похоже, у него проблемы с памятью, подумал он. Сначала потерял заметки, теперь не может найти ключи от дома Леонардо. Джимс проверил кольцо с ключами от квартиры в жилом комплексе «Сады аббатства» и ключи от машины, порылся в карманах. Ничего. Запасной ключ имелся у соседки, Эмбер… фамилии он не помнил. Джимс молил бога, чтобы она оказалась дома, и его молитва была услышана. Соседка окинула его странным взглядом, в котором сквозило притворное удивление, но дала ключ, предупредив, что утром его нужно вернуть. Джимс вошел в дом Леонардо.
Поднимаясь по узкой лестнице в спальню, он подумал, что было бы крайне неприятно открыть дверь и обнаружить Леонардо в постели с кем-то другим, возможно, с тем парнем из Министерства образования и занятости, которого он назвал привлекательным. Многие мужчины пропустили бы эти слова мимо ушей, но только не Джимс. Как бы то ни было, спальня оказалась пустой.
Джимс приступил к поискам папки. Ее нигде не было. Встревожившись не на шутку, он снова спустился на первый этаж и после десятиминутной охоты — охоты! — нашел ее вместе с «докладом Бернса» в глубине довольно элегантного картотечного шкафа из розового дерева. Вне всякого сомнения, ее поставил туда одержимый страстью к порядку и чистоте Леонардо.
Джимс решил где-нибудь поужинать, а потом вернуться и переночевать у Леонардо. Не исключено, что у Джульетты есть приятель, и в этом случае Леонардо может вернуться. Как бы то ни было, Джимс не мог заставить себя вернуться домой, к Зилле и детям.
В то время, когда Джимс искал свои записи, а Зилла смотрела телевизор в квартире в жилом комплексе «Сады аббатства», держа на коленях Джордана, к Уиллоу Коттедж в Лонг-Фредингтоне подошли два полицейских, сержант и констебль.
После отъезда Зиллы землевладелец, опасавшийся, что она никогда не уедет, поселится тут навечно и в конечном итоге ее девочка и мальчик приобретут право на жилье, решил продать дом. Но сначала его нужно было отремонтировать, а также заново оборудовать ванную и кухню. Строители приступили к делу до Рождества, но работы оставалось еще много. Фасад дома закрывали леса, окна были заколочены досками, а в саду имелась табличка с названием строительной фирмы. Полицейские убедились, что в доме никто не живет. Обратившись к соседям, они выяснили, что миссис Лич уехала отсюда в декабре и снова вышла замуж. Одна из соседок даже знала, за кого, — за мистера Мэлком-Смита, члена парламента от местного избирательного округа.
Разумеется, о насильственной смерти Джеффри Лича следовало как можно скорее сообщить его жене. Но теперь выяснилось, что она больше не его жена. Женщина повторно вышла замуж, причем за человека из высших слоев общества, к которым вряд ли мог принадлежать Джеффри Лич.
В субботу утром Зилла едва успела встать с постели, как в дверь позвонили полицейские. Часы показывали только половину девятого, что слишком рано для нее, но лежать она уже не могла. Сбылось предсказание Евгении: проспав полдня, ночью она мучилась бессонницей. Дети уже встали и смотрели мультфильмы по телевизору. Зилла накинула халат и принялась поджаривать тосты и насыпала кукурузные хлопья в вазочки. Взглянув на свое отражение в зеркале, она вздрогнула. Вид довольно неприглядный: слипшиеся пряди волос и синяки под глазами. В самом центре подбородка надувался прыщ, какого у нее не было уже лет пятнадцать.