Призрак в машине
Шрифт:
Потом они заберут Карен. Роя затопил приступ паники. Старая миссис Крудж странно посмотрела на него, а потом отослала Карен.
— Будь умницей и угости нас чаем.
Когда Карен убежала, Дорис сказала:
— Досталось тебе, сынок.
— Ничего. Я справляюсь.
— Джордж сказал, что нашел ее ты.
— Верно. Но я не пускал туда малышку. Приехала женщина-фельдшер и сказала ей, что случилось. И как выносили Аву, Карен тоже не видела.
— Молодец, Рой. Я вижу, ты сделал все, что мог.
— Сделал! Сделал!
— Но вы не можете оставаться здесь одни…
Тут Рой не выдержал и выложил потрясенной Дорис все свои печальные и страшные воспоминания.
Сказал, что его бросили в телефонной
Рой, глаза которого опухли от слез, вытер нос кулаком и беспомощно умолк. Зачем морочить себе голову? Куда они убегут? На это нет никаких шансов… Старая миссис Крудж встала. Ослепший Рой не видел, но чувствовал, что она куда-то пошла. Сейчас она заберет Карен. Он ничего не сможет сделать, и на этом все кончится. Он может справиться. Он вылезал из дерьма всю свою жизнь. Ломается только тот, у кого есть надежды и мечты. Канапе скрипнуло. Кто-то сел рядом с ним, придвинулся ближе, обнял за плечи и ласково погладил по голове.
Когда Карен принесла чай, увиденное потрясло и огорчило ее. Рой был сильным, взрослым, всегда знал, что нужно делать, и никогда не волновался. Тогда почему Дорис его качает, а он плачет как маленький? Карен поставила поднос на стол, села и стала ждать. Пока чай остывал, она постепенно приходила к мысли, что это не так уж плохо. Переживать и бояться нечего. Когда все кончится, Рой снова станет прежним.
Главный инспектор Барнеби отправил наверх доказательства, относившиеся к смертям Денниса Бринкли и Авы Гаррет, и несколько дней ждал ответа, который позволил бы начать расследование убийства. На третий день он встретился со старшим суперинтендентом [112] Бейтменом. Барнеби прекрасно знал, как проходят такие встречи, но каждый раз надеялся на лучшее.
112
Старший полицейский чин в Великобритании.
Бейтмен всегда был раздражителен, а временами в нем просыпался зверь. Суперинтендент кипел, как пудинг в собственном соку. На его шее взбухли багровые вены. Его карие глаза с алыми пятнышками не отрываясь смотрели на галстук главного инспектора Барнеби. Пальцы шевелились так, словно ему хотелось схватить галстук и закручивать до тех пор, пока его бездыханный носитель не упадет на пол. Но его реплики были довольно спокойными. На участке это называлось «настройкой инструмента».
— Главный инспектор, я не могу уловить суть. Вам придется убедить меня.
— Сэр…
— Насколько я понимаю, речь идет о двух убийствах.
— Да, сэр.
— Двух?
— Все верно.
— Но ведь первое было сочтено несчастным случаем?
— У нас не было причины…
— Труп есть?
— Нет. Мистера Бринкли кремировали.
— С пепла отпечатки пальцев не снимешь, главный инспектор.
— Нет, сэр. — Как и с трупа, который пролежал в могиле несколько недель.
— И
это случилось?..Пробел действительно был зияющим. Бормотать что-то в свое оправдание не имело смысла. Он следил за сильными жилистыми руками, листавшими бумаги. Эти руки, поросшие черными с проседью волосами, напоминали волчьи лапы. Ногти были кривыми и желтыми.
— Двадцать четвертого июля? Боюсь, место преступления для нас потеряно.
— Не обязательно. Я думаю…
— А я думаю, что мы совершили крупнейшую ошибку. Я считаю, что меня окружают болваны, которые не смогут заметить убийство, даже если оно произойдет на их заднем дворе. А почему?
— Сэр?
— Потому что они лежат в гамаках, потягивают «Канадское клубное», занимаются онанизмом и поют. Как вы думаете, что они поют?
Барнеби решил рискнуть.
— «Вечером во ржи»?
— Ценю ваш юмор, главный инспектор.
Барнеби покосился на часы. Прошло десять минут, а старик все еще не перешел к делу. Инспектор безучастно ждал, зная, что в ворчании шефа не было ничего личного. Просто ему требовалось ежедневно изливать желчь, как змеям яд.
— Значит, никто не поговорил с людьми, которые знали этого несчастного ублюдка. Как его, Бринкли?
— Нет, сэр.
— Тут написано «Бринкли».
— Никто ни с кем не говорил о нем, сэр.
— Никому не задали ни единого вопроса? — Он произносил каждое слово так, словно вгрызался в кусок сырого мяса. Никому. Ни одного. Вопроса. — Трудно поверить.
— Я уже объяснял…
— Можете не повторять, главный инспектор. У меня ум как бритва.
— Сэр.
— И память… тоже как бритва.
— Вердикт коронера…
— Коронеры! — Его плевок был далеким и точным. — Они считают себя всезнайками, а на самом деле набитые дураки. — Бейтмен сделал паузу и посмотрел на письменный стол. — Вам это кажется смешным?
— Смешным? — На мгновение Барнеби почувствовал себя сбитым с толку. — Э-э… нет…
— А эта вторая смерть идиотки, гадающей на кофейной гуще или остаткам чая… Вы считаете, что ее убили?
— Да.
— Думаете, что она участвовала в первом убийстве?
— Она подробно описала, как это случилось, и пообещала разоблачить убийцу в следующее воскресенье.
— Вот дура.
— Согласен.
— Тут сказано, что она разговаривала с духами. — Он подозрительно опустил длинный нос с утолщением на конце, поразительно напоминавший хобот. — Барнеби, вы, случайно, не из этих обидчивых членов движения «Нью Эйдж» [113] ?
— Нет, сэр.
— Оглоблю вам в задницу. И иголки в передницу. — Суперинтендент захохотал. Это был жуткий лай, перемежавшийся радостным тявканьем. Потом он весело забарабанил волчьими лапами по столу. Так, словно был волчьим шаманом. Схватил папку и с силой толкнул ее главному инспектору.
113
Современное религиозно-этическое движение полуязыческого толка, модное на Западе.
Барнеби бросился вперед, поймал порхавшие в воздухе бумажки и спросил:
— Так что, сэр, можно продолжать?
ПРИЗРАК В МАШИНЕ
Глава девятнадцатая
Перед первым совещанием по делу Гаррет/Бринкли главный инспектор Барнеби ознакомился с тем немногим, что было известно о Деннисе Бринкли. Он выяснил, что этот человек был спокойным, уважаемым финансовым консультантом, законопослушным до того, что его ни разу не штрафовали за неправильную парковку.