Призракам не платят сверхурочные

— Да не интересует меня ваша выставка! — рявкнул Боум в сердцах. — Мне нужно выяснить, как переговорить с руководством. И все!

— Ну так не мешай людям тогда! Чего тут мельтешить? — визгливая тетка не унималась. — Потомок Крутого Хани ждать не будет, пока ты тут навыясняешься!

— Дамочка, я бы уже давным-давно узнал что мне надо, и ушел, вы же сами себя задерживаете.

Нет, все-таки, капитан с его корректностью и воспитанием еще долго тетку увещевать будет. Такими темпами я и в самом деле могу не успеть на встречу с потомком. Боюсь, что если в зал не попаду, то возможности пересечься с объектом, да и просто посмотреть на него, потом может и не представиться.

“Каэл”, - шепнула, повернувшись туда, где стоял карни, и с удивлением обнаружила, что того и след простыл.

Зараза. И почему я ни на кого не могу положиться? Частное слово, лучше бы Лейка при себе оставила. Этот, хотя бы, не имеет привычки исчезать и появляться внезапно.

— Идем, — меня сгребли за плечи и утащили в сторону от толпы.

Уже сворачивая за угол, успела заметить удивленный взгляд серых глаз и недоуменную складку между бровями. Боум меня узнал?

Нет, капитан уже отвернулся. Надеюсь, решил, что показалось — что бы там ему ни показалось.

— Ты что… — зашипела на карни.

— Микал, — не обращая внимания на мое возмущение и попытки вырваться, коротко поздоровался тот с охранником у каната, перегораживающего вход.

— Каэл, — коренастый, широкий в кости карни кивнул в ответ, протягивая руку для пожатия.

Нейт отказываться не стал, пожал крепко, с размаху. Я заметила мелькнувший в широкой ладони уголок банкноты. Микал разулыбался, обнажив подпиленные клыки, и снял канат с крючка, пропуская нас.

— Что там? — кивнул в сторону касс, от которых уже довольно долгое время не отходили счастливые обладатели входных билетов, и все еще доносились визгливые крики.

— Ищейка хотел без очереди проскользнуть, — мстительно ухмыльнувшись, ответил Каэл. — Повадились…

— Да, спуску от них нет, — охотно подхватил Микал. — Достали уже, торчат тут вторые сутки. И ладно бы, только с нашего участка, так еще и из соседнего набежали. Никак не могут поделить юрисдикцию. Пройдут они у меня без очереди, как же.

— И не говори. Еще вопрос — хотят ли ищейки что-то разнюхать или просто культурно отдохнуть забесплатно. Ну, удачи. Спасибо, что выручил, — Каэл вновь пожал руку охраннику.

Теперь мстительно разулыбалась я. Кажется, чей-то путь ко встрече с руководством галереи только что порос весьма неприятными терниями.

* * *

— Таким образом, мы должны быть благодарны Крутому Ханни за те немногие знания о культуре и искусстве Старого Континента, что дошли до наших дней. Роль этого романтика в сохранении культурного наследия примитивных племен нельзя недооценивать, — наконец-то закруглился.

Всю почти часовую лекцию я клевала носом. Невзрачный мужчинка невнятных лет и наружности, топтавшийся за кафедрой, никак не тянул на потомка Крутого Ханни. Конечно, возможно, портретисты приукрашивали, все-таки, фотография в те годы еще даже не была изобретена, поэтому полагаться приходилось на ненадежные рисованные портреты, коих, к тому же, имелось не так и много — Ханни не был любителем позировать. Однако, как и в случае с Тараканом, внешность потомка наводила на мысли о неразборчивости охотника в связях. Данный субъект чем-то даже неуловимо напоминал моего мертвого клиента. Не чертами лица, а чем-то более общим, если можно так выразиться. Однако, водянисто-зеленые глазки, которыми лектор во время выступления сверлил сквозь толстые стекла очков зал, намекали, что он не самозванец. Примета не слишком однозначная, конечно, у меня, к примеру, глаза тоже светло-зеленые, но в сочетании с темными волосами — вполне вероятная.

Ханни пользовался таким успехом у женского пола еще и благодаря своей экзотической внешности. Все-таки, сочетание темно-каштановых кудрей и очень светлых глаз не часто встретишь. Добавить к этому высокий лоб, свидетельствующий о недюжинном уме, мощную харизму, замешанную на зашкаливающей самоуверенности, большой запас историй о собственных головоломных приключениях и безупречные манеры — получается взрывной коктейль для женских сердец.

Потомок ничем из вышеперечисленного, кроме каштановых кудрей и высокого, переходящего в лысину, лба, похвастать не мог. Хотя самоуверенность у него, похоже, тоже зашкаливает, но это не та самоуверенность. Напыщенный зануда — так бы я его охарактеризовала по первому впечатлению. По второму, третьему и всем последующим — тоже.

Самое обидное, что лекция оказалась столь же невзрачной, как и сам лектор. У меня сложилось стойкое ощущение, что этот Опри Хина совершенно ничего не знает о своем знаменитом предке. Было больше похоже на убогий пересказ энциклопедии, причем, детской. Надеюсь, это просто наплевательское отношение к подготовке к выступлению виновато. Да и то верно: широкой публике не до копания в личных деталях биографии, им подавай что-то легко усвояемое и запоминаемое. Как раз на уровне детской энциклопедии.

Теперь главное — не прозевать момент, когда мистер Хина соберется свалить, и успеть перехватить его на два слова раньше, чем дорогу отрежут восторженные поклонники. Если из таковых хоть кто-то еще не заснул: оглянувшись на зал, я заметила, что позевывают и потягиваются украдкой многие.

— Если у вас есть вопросы, можете задавать, я с удовольствием отвечу, — судя по голосу мистера Опри Хины, “удовольствие” он предвидел примерно такое же, как и все мы от его выступления.

Народ в зале мялся. Заметно было, что и вопросов никто придумать не может, и как-то неудобно лектора просто так отпускать — еще обидится. Я беспомощно оглянулась на Каэла. Вопросов-то у меня было множество, только вот задавать их при всех… Но карни спрятался под челку и вообще делал вид, что он простой слуга, которого пустили на галерку, и он боится, что его попрут из людского общества. Впрочем, так оно и было: галерея придерживалась умеренно либеральных взглядов, поэтому для карни отвели отгороженный невысоким деревянным заборчиком закуток в самом конце зала. Места там были стоячие, а вопросы карни задавать не полагалось — судя по тому, что служащий с микрофоном ходил только в людской части зала.

Я еще раз оглянулась на Каэла, но тот смотрел в другую сторону, сверля пристальным взглядом задние ряды за моей спиной, и знак подать ему я бы никак не смогла. Да и карни все равно слово вряд ли дадут, так что придется рискнуть.

— Мистер Хина, скажите пожалуйста, а это правда, что на старости лет Ханни сошел с ума, приказал разбить все зеркала в доме и несколько последних лет своей жизни к зеркалу не подходил? — я постаралась изобразить как можно более слащавый и жеманный голосок, моля всех богов, какие есть у карни, чтобы в зале не было Гленна Боума.

Уж кого-кого, а ищейку, боюсь, мой маскарад не обманет. Будем надеяться, что Микал перевыполнил свою угрозу, и капитану вообще не удалось в галерею попасть. Кстати, на выходе нужно будет кое-что у этого Микала уточнить. А именно, что за кадры с соседнего участка к ним понабегали. И как Боум это допустил. Он педант, за соблюдением юрисдикции следит строго и пришлым ищейкам на своей псарне хозяйничать не позволил бы ни при каких обстоятельствах.

— Я, к сожалению, прапрадедушку лично не застал, — вздохнул мистер Хина. — Однако, и в самом деле, он под конец жизни обзавелся рядом довольно чудаковатых привычек. Прабабка говорила, что врачи подозревали паранойю, но Ханни отказывался признавать диагноз, — он снова притворно-печально вздохнул.

Ага. Врет, как дышит. Ханни под конец жизни остался совсем один: его верные соратники мерли один за другим, точно мухи, а из детей своих при жизни охотник не признал никого. Да и потом, оставил сомнительное завещание, в котором туманно намекал на существование наследника, но имени не называл. В общем, не могла прабабка ничего рассказывать о том, каким был Ханни незадолго до смерти — просто потому, что незадолго до смерти Ханни вообще ни с кем не общался. К тому же, еще неизвестно, где и как он умер. Если верить Лейку и детской энциклопедии. Интересно, почему я не помню, что охотник именно исчез? Я ведь до дыр зачитывала все истории про него, до каких могла дотянуться.