Призраки иного мира
Шрифт:
Как только щёлкнул замок, свет резко выключился – в кромешной тьме можно было различить лишь два светящихся глаза, после темноту озарили две неяркие вспышки телепортации. На месте второй вспышки, что находилась на месте койки, я различил лежащую на спине Трюкачку в довольно провокационной позе. Меня бы это не удивило (она и раньше так делала) если бы всё это не сопровождалось «спецэффектами». Она подсвечивала свой синий силуэт красным светом, исходившим из её рога. Как будто этого было мало, с моей стороны к ней направлялись три жёлтые светящиеся дорожки. Намёк был понятней некуда – стилизация под подсветку взлётной полосы однозначно удалась. С её стороны было довольно цинично использовать подобный намёк, однако смысл был понятен – она визуально изобразила, что моя смерть в ином мире привела меня к ней, и сейчас я не должен останавливаться на достигнутом. Оценив всё происходящее,
На следующий день я решил, что нужно что-то делать. Трюкачка решила действовать по принципу «выжил сам – выживи другого», но мне вариант быть "выжитым" совсем не нравился. После некоторых раздумий я пришёл к выводу, что на борту есть одно место, где я могу спокойно обосноваться, и там меня не то что Трюкачка, вообще никто не будет беспокоить, тем более что в последние ночные часы, мне, вместо травы у дома, снился зимний лес. Основываясь на этом выводе, я направился в морозильную камеру, какого же было моё удивление, когда я обнаружил что это место занято. Открыв массивную дверь, обнаружил лежащего и дрожащего гуля зебру. Самое интересное в этой ситуации было то, что дверь морозильника предусматривала возможность открытия изнутри, а сам Сулик был в комбинезоне, жилете из драконьей кожи, и, что было для него необычно, в маске балаклаве и платке арафатке наподобие тех, что я раньше носил.
— Закаляешься? Готовишься к легендарным русским морозам? – я задал вопрос, основываясь на первом выводе от увиденного, но не удержался от сарказма.
— Как ты узнал? – сарказм насчёт географического происхождения морозов был проигнорирован. Похоже, полосатый был удивлен, что я сложил два и два, впрочем, неудивительно – не только мне были очевидны мои умственные способности.
— Ну, это элементарно, Ватсон.
— Чего? – гуль не понял отсылки.
— Чего, чего. Я говорю – это элементарно. Непонятно – для чего?
— Пытаюсь проверить одно утверждение, - Сулик замялся, но потом продолжил. — Я хотел тебе сказать, но позже.
— Не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня.
— Мне знакома эта поговорка. Так говорил тот эмм… призрак, что курировал проект по созданию жар-бомбы.
— Давай угадаю, про «рухнуть с баобаба» тоже от него.
— Разумеется, но обсудим это потом, а сейчас, будь любезен, поверни переключатель. Снизь температуру.
Кодовая фраза ощутилась, как бальзам на душу, но сейчас я был свободен от её основного эффекта. Тем не менее, я не видел причины отказать – если Сулик желает промерзнуть, то это его дело. В камере и так было довольно морозно, но после переключения температура стала такой, что даже у эскимоски бидоны бы промёрзли. Тем не менее, Сулик, отчаянно дрожа, терпел морозные уколы судьбы (хотя мороз притупил его вонь), а я, глядя на него, приходил к неутешительному выводу – план перетащить сюда койку отменяется. Конечно, в отличие от полосатика и прочих копытных, я гораздо лучше переносил низкие температуры, но теперь, когда все раны зажили, холод больше не доставлял мне такого удовольствия. Даже наоборот, я чувствовал от него дискомфорт, который бы не способствовал здоровому сну, но мне грех жаловаться – другие копытные не провели бы добровольно и получаса в таких условиях, а Сулик держался лишь усилием воли.
Пока он окончательно не околел, я решил ещё раз спросить насчёт причины столь странного поведения. Стуча зубами, гуль зебра сказал, что не только я и Отем могут планировать боевые операции, то, что происходит сейчас, является проверкой его (гуля) возможностей. Та операция, которую он планирует, требует действий в условиях низких температур, и Сулик планирует, что он, вместе со мной, примет в ней участие. Пока он не собирается раскрывать всех подробностей, но рассказал, что на данную идею его натолкнула моя способность к переносу низких температур. В моих способностях гуль уверен, в своих сейчас проводит проверку.
Честно говоря, меня всё это позабавило. Даже не сколько то, что Сулик, будучи по природе любителем тёплого
климата, начал закаляться, сколько то, что он независимо от всех задумал провести боевую операцию. Конечно, я был не настолько интеллектуален, чтобы других осуждать, но, всё же, с трудом представлял гуля зебру в роли планировщика и организатора боевых операций. Серьёзно, он в данной роли будет выглядеть хуже, чем лидеры африканских революционных движений (Сулик говорил, что до войны он даже кость в носу носил), а ведь и они не отличались тактическим умом. В советское время даже была поговорка: Был бы ум бы у Лумумбы, Был бы Чомбе ни причём бы. Вот только Сулик не знает, кто такие Патрис и Маис, да и я не должен следовать расовым стереотипам.Задумавшись об этих малоизвестных исторических личностях, я не сразу заметил, что Сулик прекратил дрожать. Поняв, что эксперимент зашёл слишком далеко, я открыл дверь и, взвалив на спину замёрзшую полосатую тушу, побежал в лазарет. Сказать, что Дестини была удивлена, это ничего не сказать, однако я пропустил подробности – Сулик не хотел, чтобы о планируемой им операции знал кто-то кроме него и меня.
Лечение от переохлаждения заключалось в том, что белая единорог обложила гуля резиновыми грелками с кипятком, а когда Сулик пришёл в сознание, Дестини дала ему бутыль с радиоактивной водой. Радиация удивительно благотворно повлияла на гуля зебру, тот буквально через час уже был готов покинуть лазарет. На вопрос единорога о причине того что он заперся в морозильнике, Сулик не стал отвечать и покинул помещение. Я же уходить не спешил.
Дело в том, что я был завсегдатым этого места, и дело не столько в полученных мной ранениях (они уже затянулись) сколько в просьбе Дестини предоставить мою тушку во имя науки. Науку я всегда уважал, однако мне было неприятно, когда группа копытных в белых халатах постоянно меня осматривала, брала анализы и осуществляла прочие процедуры и исследования. Честно говоря, я согласился быть подопытным только из уважения к тем, кто меня поднимал на ноги после встреч с местной фауной. Хотя, нет – не только. Ещё мне была интересна собственная физиология. Было парадоксально что, находясь в этой шкуре, я не знал некоторых её особенностей – это нужно было исправить. Вот только Дестини, поняв мои мотивы, не стеснялась использовать моё незнание для различных шуток. Шутки, в общем и целом были безобидны, но иногда несли специфичный смысл. Однажды белая единорог предложила мне провести с ней ночь «исключительно ради медицинских целей», потому что пони не обделены таким понятием как атрофия и: «если каким-либо органом долго не пользоваться, то он может отвалиться». Я бы не назвал данную попытку хорошей, но юмор оценил, несмотря на его плоскость.
Сейчас же лазаретных копытных интересовало моё стоматологическое здоровье. Дело в том, что на месте промежутков от выбитых Лайфблумом зубов, уже успели вырасти новые образования, и некоторые из них отличались от того, что было ранее. Анализируя увиденное, Дестини вспомнила строение особого редкого подвида пони. Ночные пегасы (или как их обычно называли – «бэт-пони») также были клыкастыми, и хотя Дестини напрямую не изучала их строение, но уверена, что их игольчатые клыки отличались от того, что выросло на месте моих промежутков. У меня клыки были как на нижней, так и на верхней челюсти, они были не игольчатыми и, по словам Дестини, не такие длинные. Я же, понимая назначение нового приобретения, ещё раз вспомнил последний момент, когда ел мясо. Интересно – конина вкусная? Конечно, убивать и пожирать копытных я собирался лишь в своих фантазиях, но когда вокруг ходит целый табун травоядных сложно удержаться от подобных мыслей. Теперь же, когда сама природа велит мне быть всеядным, мне придется, мучиться без животного белка и протеина.
Было довольно иронично, что о мясе я рассуждал данными терминами. Может, так на меня повлияла обстановка санитарного помещения, может, разговоры с персоналом лазарета, может, ещё что-то, вот только, думая о жратве, заметил одну мелкую деталь, что резко выделялась на фоне стерильности санитарного помещения. По белому полу медленно двигалась чуть менее белая точка. Когда я, подойдя, получше пригляделся, то понял, что эта точка ни что иное, как личинка мухи. Это было очень странным открытием – лазарет регулярно убирается, а воздух здесь фильтруется, а когда я указал Дестини на данную личинку та, замерев на секунду, стала делать вид что это нормально. Я же, заметив данную наигранность, потребовал объяснений. Белая единорожка очень не хотела отвечать и даже извинилась за все те намеки, но я не отступил и, напомнив, что являюсь одним из командующих, заставил Дестини раскрыть эту тайну. Узнав тайну, я прокомментировал увиденное фразой: "*Прекрасно - флора и фауна."