Призраки солнечного юга

– Чэго такой грустный? – весело спросил Вано, уже забывший о своих жизненных трудностях.

– Да я все об этом убийстве думаю…

– Нэ думай! У красывых дэвушек от раздумий появляются морщины…

Я пропустила мимо ушей его комплимент, в конце концов, если рефлектировать на каждый комплимент армянина, то начнешь страдать манией величия, которой, если верить Геркулесову, я уже страдаю, причем в острой форме.

– У меня, Ваня, есть супер-крем от морщин, так что не беспокойся. Ты мне лучше скажи: твой брат Валик тебе больше ничего про убийство Кати не рассказывал?

– Какое убийство, слущай? – воскликнул он. – Несчастный случай!

– Значит, по-прежнему несчастный случай, – задумчиво протянула я. – А Галича не нашли?

– Нэт.

– И никаких новых фактов?

– Откуда я знаю, а? Валик розыском пропавших нэ занимается, он убийство расслэдует…

– Но Галич и Катя отдыхали в санатории в один и тот же 1996 год! Разве это не говорит о том, что исчезновение одного и смерть другого как-то связаны…

– Нэт, потому что Галич отдыхал в «Солнэчном» в июле 1996, а Катя в сэнтябре.

– Значит, они раньше не были знакомы? – разочарованно выдохнула я.

– Конэчно, нэ были… Он из Горького, она из Рязани…

Исторгнув из своей груди стон разочарования, я заткнулась, решив больше вопросов не задавать. Вано такое мое поведение порадовало, и он стал оживленно описывать перипетии своей учебы в училище:

– Чуть из нэ поперли меня на втором курсе, а всо из-за «натуры», никак нэ мог ее сдать.

– Рисунок с натуры?

– Да еще с какой! Баб голых сажали на крэсло, а мы должны были их рисовать… – Он зацокал языком. – Какие дэвочки! Картынки!

– И ты не мог их нарисовать?

– Конэшно нэ мог! Как я могу рисовать, когда пэредо мной голая дэвочка! – Он засмеялся. – Эрекция замучила, понимаешь?!

– Не очень, но верю на слово.

– Вай, как я страдал! Смотрю на дэвочку – хочу, смотрю на бумагу – всо равно хочу. Глаза пробовал закрывать – рисовать нэ могу…

– Ну и чем все кончилось?

– Принес педагогу ящик коньяка, всо объяснил, он чэловеком оказался – зачет поставил…

Мы вместе посмеялись над тонкостями южного темперамента, после чего Вано объявил:

– Приехали.

Я выглянула в окно. Оказалось, что редакция ведущей сочинской газеты, коей Эдик нарек свою многотиражку, размещается во дворе обычного девятиэтажного дома.

– Мы точно туда приехали? – засомневалась я.

– Точно, вон посмотри, вывеска над двэрью.

Я присмотрелась к полустертой табличке, прикрепленной к стене дома, на ней не очень умелой рукой было выведено «В городе Сочи».

– Нравится? – осторожно спросил Ваня.

– Дыра дырой, – честно сказала я.

– Как написано, нравится?

– Э… ну… ничего.

– Я писал.

– Правда?

– Я ж художник, – гордо молвил Ваня. – Друзья попросили, я написал… Красиво, да?

Н-да. Похоже что Вано не только натуру сдал за ящик коньяка, но и все остальные предметы. Теперь я знаю, как Артур Беджанян получил свой диплом об окончании института.

А Ваня все не унимался.

– А как тэбе рисунки? – дотошно вопрошал он.

– Какие рисунки?

– Ты что нэ видишь, в левом вэрхнэм углу пальма, в правом фонтан…

Я пригляделась повнимательней и обнаружила в углах вывески, именно там, где Ваня и говорил, изображения пальмы и фонтана, но это оказались не все шедевры: в самом низу таблички я увидела довольно странную птицу, похожую одновременно на попугая и петуха.

– Ну с фонтаном все ясно, – немного растеряно проговорила я. – Сочи славится своими поющими фонтанами, с пальмой тоже понятно… А какаду тут зачем?

– Это павлин, – обижено буркнул Ваня.

– Ой, точно павлин! – мигом согласилась я, чтобы не расстраивать художника. – Я ж его живьем никогда не видела, вот и не признала…

– Давай в дендрарий свожу, увидишь, – предложил незлобливый Вано. – Там их полно… Целых два… Вот я одного и изобразыл…

– Очень красиво, – похвалила я, начиная выкарабкиваться из машины.

– Тэбя ждать? – высунувшись в окно, спросил Вано.

– Не надо, я не знаю, сколько времени тут пробуду… Так что пока!

Он махнул мне рукой и, резко взяв с места, уехал. А я отварила обшарпанную дверь, оказавшуюся даже без кодового замка, и сделала шаг… Я предполагала увидеть просторный холл с ламинированным полом, длинный коридор, по стенам которого развешены модерновые плакаты и абстрактные картины, и кучу дверей, ведущих в многочисленные кабинеты…

Но я, как всегда, перемудрила. Дверь на плохо освещенной грязноватой площадке была одна, зато какая: массивная, железная, выкрашенная в оранжевый цвет, к ней большими ржавыми болтами была прикреплена изящная позолоченная табличка «Редакция». Очень впечатляюще!

Я загрохотала по железной обшивке, ожидая, что мне откроет охранник, но вместо камуфлированного мордоворота на пороге показалась малюсенькая девушка с короткой, почти под ноль, стрижкой и бледным детским личиком.

– Вам чего? – хмуро спросила она.

– Не могли бы вы мне помочь….

– Парикмахерская в следующем подъезде.

– Мне нужна редакция газеты «В городе Сочи», это ведь здесь?

– У нас обед, – так же неприветливо буркнула она. – С часу до двух.

– А Эдик на месте?

– Какой?

– А у вас их много? – удивилась я.

– Трое. Вам какой нужен?

– Я фамилии не знаю, – растерялась я. – Но он такой высокий, симпатичный…

– У нас все симпатичные, – отрезала она.

– Брюнет.

– Все брюнеты.

– Он ведущий журналист.

– У нас все ведущие.

– И все Эдики?

– Все.

– Вы издеваетесь, что ли? – разозлилась я.

– Это вы, похоже, издеваетесь, – процедила девушка сквозь зубы. – Я вам ясно говорю, что все три наших ведущих журналиста брюнеты и носят имя Эдик. Назовите особую примету или катитесь отсюда…

– Нет у него особых примет, обычный человек… – совсем сникала я, но тут же нашлась. – А вы меня впустите, я его сразу узнаю…

– Не имею права, вдруг вы шпионите в пользу конкурирующего издания.

– Тогда их позовите, я из трех выберу нужного…

– Еще чего! – фыркнула она.

Боже! Лучше бы дверь открыл камуфлированный мордоворот, с ним было бы легче договориться, чем с этой маленькой врединой.

Не знаю, чем бы кончилось наше противостояние (очевидно, дракой), если бы из-за спины малолетней гарпии не показался полный молодой мужчина. Был он в майке и шортах, что позволяло по достоинству оценить густоту его волосяного покрова – все тело толстяка, включая плечи и предплечья, было покрыто пышной курчавой растительностью.