Призван в тело короля? Змеи у трона
Шрифт:
Отменить рабство? Плюсы: определённо сойдёт за «великое добро» и уж точно внесёт моё имя в местные учебники истории. Минусы: сильно ударит по экономике и не вызовет радости у немалой части населения (той, что активно использует рабов для каких-либо целей).
Сделать послабление некромантам? Плюсы: понятия не имею. Минусы: понятия не имею. Примечание: узнать, что там у этих некромантов за ограничения.
На самом деле, третья идея виделась мне самой интересной. Но — именно что интересной, а не полезной или перспективной. Узнать определённо стоило, а дальше…
Интересно, окрасит
Чего нельзя было сказать о Тёмном — или как там его, которому молился епископ. Вспомнив о старике, я вспомнил и о другом: маг и сэр Олди.
Колтри встретил меня новостями средней паршивости: опыты прошли успешно, и теперь оба — и опальный епископ, и мой друг — пребывают в анабиозе. Однако, как помочь сэру Олди, он пока ещё не выяснит, и сделать это будет довольно тяжело (если вообще возможно). Мрачно сказав магу продолжать работу, я вышел из его покоев.
И почувствовал, что голоден.
— Теперь — завтрак, — сказал я сопровождающему меня слуге (я так и не разобрался, как называлась его должность, но он всюду меня сопровождал по замку и передавал любые мои указания непосредственным исполнителям).
Оказалось, что завтрак давно уже ждёт меня, а вместе с ним и собственная жена, королева Валисса. При мысли о том, что я заставил жену голодать, мне стало слегка неудобно, но, в конце концов, подумал я, где еда — а где дела государственной важности?
Валисса, тем не менее, встретила меня язвительным замечанием:
— Ваше королевское Величество могли бы хотя бы не опаздывать на трапезу?
— А Ваше королевское Величество, если желает, всегда может изволить принять трапезу отдельно, — в тон ей ответил я. Она слегка подняла бровь, но ничего не сказала.
Однако, когда все мои блюда поочерёдно начал пробовать Рени, она снова решила поиграть в изящное остроумие:
— А вам не кажется, милый Геневис, что это проявление трусости и недостатка доблести?
— Я более склонен считать, — боже, отчего она такая раздражающая, — что после вчерашних событий иное решение было бы ничем иным, как идиотизмом. И к тому же самоубийством.
— В вас что-то изменилось, — только тут я сообразил, что собственная жена на полном серьёзе называет меня на «вы». Что там Килетта болтала про то, что я с ней ни разу?..
— Может, и так, — я с аппетитом налёг на омлет. Он был немного странного оттенка — какой-то зеленовато-голубоватый, видимо, из-за трав — но вкусен до умопомрачения.
— Я ещё не поняла, что, — Валисса аккуратно отрезала от своего омлета маленькие кусочки и так же медленно отправляла их в рот. — И не поняла, как вам это удалось. Но знайте, своего мнения о вас я не изменю.
— Вот как? — мне стало интересно. — И почему?
— Может быть, вы вчера и сумели обмануть врагов… Прикинуться мёртвым, или что вы там сделали, я не знаю… — королева задумчиво подпёрла голову рукой. — Но я всё равно не вижу в вас человека, способного управлять государством.
— Продолжайте, —
кивнул я.— Вы всегда были книжным червём, далёким от реальности. Когда вы последний раз выезжали в город, чтобы увидеть свой народ?
— Примерно, — я машинально поглядел на запястье, но тут же сообразил, что часов на них нет, — Час тому назад, а может, меньше.
Взгляд Валиссы стал ещё более удивлённым.
— Вам не приходило в голову, — заметил я, — Что даже самый глупый и недалёкий характер может быть только маской?
— Но… Зачем? — лицо королевы чуть скривилось: то ли она выражала презрение к подобному лицемерию, то ли так удивлялась.
— Чтобы дожить до момента, когда на голове окажется корона, — усмехнулся я. — После этого, как видите, можно уже не сдерживаться.
— Это… Это не может быть так! — Валисса уронила вилку на стол. — Человек не может меняться вот так — стремительно, в одночасье! И не может всю жизнь носить маску слабовольного дурачка и ничем себя не выдать!
— Как видите, — я отсалютовал ей бокалом, прежде, чем отхлебнуть из него.
Какое-то время мы ели в молчании. Слуги, носившие новые блюда, охрана у дверей, Рени, стоящий за моим левым плечом — все делали вид, что содержание нашей с Валиссой беседы им совершенно не интересно.
Я отметил, что вино сегодня уже куда приличнее (а за время завтрака нам подали аж три вида), с удовольствием закусил мясным салатом, совершенно не горчащим, и отказался от сладкого. Последний момент опять удивил мою жену.
— Вот! — указала она на меня ложечкой с кусочком пирожного. — Геневис, которого я знала раньше, никогда не упустил бы возможность поесть сладкого! Вы порой из всего обеда ели только десерт! Эта ваша до невозможности детская черта известна всему дворцу!
— Ну, как вы сами сказали, сложно носить маску долгое время, — парировал я. — Она врастает в кожу. Чтобы быстрее выкорчевать без остатка её следы, я избавляюсь от старых привычек. К тому же, детская черта простительна принцу, но никак не королю.
— Вы… — Валисса совершенно не нашлась, что сказать.
— Настало время что-то менять, — усмехнулся я, вставая из-за стола. — И поверьте, милая жена, мои гастрономические пристрастия — самое маленькое и невинное из того, что будет изменено в этом замке и в этом королевстве в ближайшее время. А теперь простите — меня ждут государственные дела.
Доедать пирожное я оставил её в полной растерянности. Сам же я, не сумев выбрать, за что взяться далее, спросил у слуги, что обычно в это время дня было запланировано у моего отца.
Не слишком удивившись такому ответу — видимо, Геневис и правда был далёк от королевских занятий — слуга ответил:
— Приём просителей, Ваше Величество.
Глава 14 — Просители I
Что ж; это занятие было ничуть не хуже и не лучше остальных.
— А они уже пришли? — спросил я. В самом деле, народ же не знает, в какой именно день я соблаговолю их принять!
— Просители приходят каждый день, Ваше Величество, — пояснил мне слуга. — В день, когда ваш отец был чем-либо занят, вместо него их принимал сэр Тонар. Полагаю, приём уже идёт.