Призыв

— По-моему, у него и так могущества было с избытком.

Фиона пожала плечами:

— Не знаю. Ему так долго пришлось поддерживать свое существование в нашем мире, что, вполне вероятно, сил у него осталось немного. А может, ему всегда хотелось заполучить именно мага. Такова природа демонов — страстно желать именно того, что они не могут получить. Дункан кивнул, обдумывая эту мысль.

— Спасибо, что пришел за мной, — прошептала Фиона.

— Тебе не меня нужно благодарить, — ответил Дункан, кивнув куда-то вбок, — и Фиона, глянув в ту сторону, увидела Мэрика.

Король шел неподалеку и был слишком поглощен своими мыслями, чтобы обнаружить, что разговор, идет о нем.

— Почему? Потому что он убил демона?

— Он первым вырвался из своего сна, а потом пошел вытаскивать остальных. И все твердил, что мы должны спасти тебя. Если бы не он, я бы, наверное, не ушел от своих… то есть остался бы в своем сне. Наверняка бы остался.

Дункан нахмурился, отвел взгляд, чтобы не выдать своей боли. Какой же сон мог бы навсегда удержать мальчишку, росшего в одиночестве в трущобах Вал Руайо? Фионе не хотелось спрашивать об этом, а потому она ободряюще сжала его руку.

Еще час они пробирались между грудами щебня и обломками стен, пока не добрались до внушительной двери — выхода из тейга Ортан. Мэрик заметил, что восемь лет назад уже проходил здесь со своими спутниками и как раз несколько часов спустя они впервые наткнулись на порождений тьмы. Фиона, Келль и Ута переглянулись, но вслух ничего не сказали. Никто из них не чувствовал поблизости опасности. Это казалось особенно странным, если вспомнить, как долго эти твари гнались за ними по пятам. Эльфийке подумалось, что, когда порождения снова возьмут их след, она, вполне вероятно, будет мечтать о том, чтобы с ними снова приключилась такая странность.

Чугунные створки громадной двери были давным-давно искорежены, словно их смяла чья-то могучая рука. Фиона подозревала, что здесь поработали огры. Этих синекожих гигантов порождения тьмы пускали в ход всякий раз, когда требовалась грубая сила. И тем не менее зрелище было впечатляющее. Фиона отчетливо представила себе, как волна порождений тьмы хлынула в эту брешь, безжалостно сминая последние укрепления защитников тейга.

Кромсай, возбужденно пофыркивая, обнюхивал груды щебня, лежавшие перед дверью. Затем он поднял морду, выглянул во тьму, которая царила по ту сторону двери, и заскулил. Фиона была с ним целиком и полностью согласна.

Покинув город древних гномов, они снова очутились на Глубинных тропах и очень скоро увидели знакомые следы скверны. В этих местах она разрослась особенно густо, так что за ней невозможно было различить камень. Словно омерзительная кожа обтянула туннель снизу доверху, и у Фионы мурашки ползли по спине, когда под сапогами чавкала скользкая мякоть. При одной только мысли о том, что эта дрянь могла бы коснуться кожи, ее передергивало от отвращения.

Вдобавок появился странный новый звук. Возможно, слово “звук” не слишком подходило, потому что Фиона не столько слышала, сколько чувствовала его. Только сейчас эльфийка осознала, что это ощущение возникло уже некоторое время назад. Порой казалось, что чей-то бесплотный голос шепчет ее имя. Порой это было похоже на тишайшее, необычайно манящее пение слитного хора, доносившееся издалека.

Это явление как-то было связано с порождениями тьмы. Больше Фионе о нем ничего не было известно.

Так они шли долго. Магичка даже не знала наверняка, сколько длился этот путь, — все ее мысли были сосредоточены на том, чтобы переставлять ноги и поддерживать сведение посоха. Изнуренный разум молил о передышке, но Фиона была почти рада тому, что она так измотана. И подозревала, что точно так же радуются все остальные, потому что неуклонное движение вперед почти не оставляло сил на раздумья.

Келль в сопровождении верного пса все так же шел впереди. Охотник то и дело останавливался, опускался на колени и, сосредоточенно хмуря брови, изучал невидимый след. Как ему удавалось чуять во всей этой мерзости след одного-единственного Серого Стража, для Фионы так и оставалось загадкой. И тем не менее — удавалось. Миновав несколько коридоров, он вел и вел вперед своих спутников, пока они не добрались до другого участка Глубинных троп, где каменная кладка древних гномов обрушилась, обнажив внизу непроглядную черноту пещер — пещер под Глубинными тропами где и обитали порождения тьмы.

— Туда, — бросил Келль, показав пальцем вниз.

Женевьева подошла ближе ровно настолько, чтобы заглянуть в провал и убедиться, что каменистую осыпь можно преодолеть.

— Значит, мы пойдем туда, — непререкаемо заявила она.

— Нет, не пойдем. Сначала поговорим.

— Разговоры меня не интересуют.

С этими словами Женевьева обогнула Келля и, пройдя вперед, начала спускаться в темноту. Фиона двинулась было следом, но охотник в упор глянул на нее и выразительно покачал головой. Она остановилась, и так же поступили все, кто шел следом.

Они стояли и ждали. Без посоха Фионы, освещавшего дорогу, Женевьева не могла отойти далеко. Фиона услышала, как командор в конце концов остановилась и раздраженно вздохнула. Затем она повернула назад и вскарабкалась по каменистой осыпи. Вне себя от бешенства, она скрестила руки на груди и вперила уничтожающий взгляд в Келля. Кромсай, державшийся рядом с хозяином, угрожающе заворчал, но охотник жестом велел псу примолкнуть.

— Это что же, опять бунт? — жестко спросила командор.

Охотник с минуту испытующе разглядывал ее, и лицо его было задумчиво. Этот человек всегда превосходно умел скрывать чувства, и теперь Фиона понятия не имела, разгневан, он или попросту обеспокоен.

— Женевьева, — медленно проговорил он, — мы шли за тобой, когда ты очертя голову бросалась от одной опасности к другой. Мы пошли за тобой в тот треклятый дворец. Больше так продолжаться не может.

— Мы не повернем назад.

— Я и не говорю, что нужно повернуть назад.

— В том, что произошло во дворце, моей вины нет, — не сдавалась она. — Нас завела туда иллюзия, и вы точно так же поддались, как и я.

— Нас завели туда твои неосторожность и одержимость. — Келль говорил, тщательно подбирая слова.

Дункан глянул на Фиону с тревогой, но ничего не сказал. Она подумала, что разделяет его чувства. Ни к чему хорошему эта сцена не приведет.

— И что дальше? — резко спросила Женевьева. — Что ты в таком случае предлагаешь? Я — командир отряда. Ты пытаешься занять мое место?