Призыватель нулевого ранга. Том 2

Во-первых, действительно, все жертвы были от восемнадцати до двадцати одного года. То есть — полные надежд на будущее, молодые девчонки, которым ещё жить да жить. Во-вторых, все были изнасилованы, и из них слили значительную часть крови. В-третьих, никаких признаков борьбы, словно жертвы делали всё по собственному желанию. Ну и самое главное — в-четвёртых, никаких следов. Вообще. Кроме специальной метки, которую маньяк оставлял, чтобы показать — это он сделал, а не кто-нибудь ещё. Выжженное пятно на предплечье, чуть выше запястья.

— Я понимаю, что информация конфиденциальная, — сказал я, глядя на Миллера, оценивающе смотревшего на меня из-за крышки ноутбука. — Но могу ли я попросить несколько фото? Обещаю удалить их сразу же после того, как покажу Рику.

Следователи переглянулись. Я вспомнил, как они вот также без слов общались, когда пытались расколоть меня. Всё-таки у них очень сильная связь и это видно. Но сейчас мы были на одной стороне, поэтому я был спокоен.

— Макс, — Гроздин опёрся на стол, слегка нависнув надо мной, но затем распрямился и сделал шаг назад, вспомнив, видимо, что я не подозреваемый, — головой отвечаешь! Никто, понимаешь? Никто! Даже друзья твои не должны этого видеть.

— Я понял, — мне не нужно было что-то придумывать, в последнее время я стал куда увереннее в себе, и это было заметно. — Обещаю.

— Хорошо, — кивнул Миллер, давай скину. — Только сразу удали, лады?

Я даже отвечать не стал. Зачем сто раз говорить одно и то же? Только легко кивнул.

Мне тут же скинули файлы, в которых было гораздо больше, чем только фотографии. Как я понимал, следователи действительно шли на большой риск. А раз так, зацепок у них действительно мало.

Или нет вообще. На подобный шаг можно пойти только от отчаяния.

И вот в этот самый момент я в который раз изменил своё отношение к этим двоим государственным служащим. Раньше я видел в их действиях только меркантильный подтекст, хотя и был благодарен за то, что они дали мне возможность оправдать себя. Что, правда, тоже оказалось не без подвоха.

Однако сейчас я видел, что они всей душой переживают за простых людей, которых могут спасти. Не за свою шкуру, и не за деньги они рискуют, хотя эти составляющие тоже есть. За жизни. Которые ещё можно спасти!

— Поговорю сегодня же! — пообещал я, распрямляясь и собираясь уходить.

— Погоди минутку, — попросил Миллер, а Гроздин попрощался и вышел.

Мне даже стало интересно, в чём причина. Хотя между нами всё ещё была недосказанность.

— Слушай, если всё получится, — подойдя ко мне практически вплотную, проговорил Дэн. — То про все те деньги можешь забыть. Будем считать, что мы в расчёте.

— Благодарю, — ответил я и склонил голову. — Что-то ещё?

Если честно, то этот долг — единственное, что так сильно тяготило меня финансово. Я даже подумывал продать фиолетовые сферы, хотя они мне были очень нужны. Но даже они не решили бы проблему двадцати миллионов.

— Да, — внезапно кивнул мне Дэн и вернулся к своему столу.

Открыл ящик и достал оттуда небольшую коробку, похожую не то на пенал, не то на небольшую шкатулку.

— Возьми, — сказал он и протянул мне. — Подарили вот, но мне такой фасон не идёт, а тебе — вполне.

Я открыл коробку и увидел очки-велосипеды с красными стёклами.

— Ого, спасибо, — ответил я, глядя на них. — Но зачем?

— Они без диоптрий, зато с встроенным тепловизором, — хмыкнул Миллер. — Могут пригодиться.

Я надел их и увидел оранжевые и даже красноватые пятна там, где у следователя была открытая кожа.

— Здорово, — ответил я, — но…

— Так ты тоже сможешь видеть, врут тебе, или нет, сможешь понимать, что человек нервничает, — пожал плечами Дэн. — В конце концов монстров будет видно на дальнем расстоянии.

И тут я подумал, что это будет полезно.

— Спасибо, — сказал я.

А повернувшись, увидел себя в небольшом зеркале. Очки мне определённо шли.

* * *

С некоторого времени жизнь Юли Кузнецовой кардинальным образом изменилась. С тех пор, как в ней появилась Асакура, каждый шаг школьницы не контролировали родители. Наоборот, они были горды тем, что их дочерью самая известная в Канде воительница.

Юля и сама тоже была рада. Вот только в последнее время её наставница сильно изменилась. Нет, в ней осталась уверенность в собственных действиях, и сила воительницы не вызывала сомнений.

Но в то же самое время, что-то незримо изменилось в Асакуре. Словно, заставилось стать ещё жёстче и суровее.

Вот даже сейчас, они ехали в автомобиле воительницы в один из данжей средней сложности, расположенный в трёхстах пятидесяти километрах от Канда, и девушка за рулём молча смотрела на дорогу.

Нет, Юля была уверена, что и раньше было бы точно также, но всё-таки что-то бы и отличалось. Начать с того, что Асакура, всматривалась во тьму, которую резали фары автомобиля, и при этом её желваки иногда ходили туда-сюда, словно она на кого-то злилась. Да, она обычно так и вела машину, но, если бы Юля к ней обратилась, воительница покосилась бы на неё и улыбнулась. А сейчас казалось, что этому человеку очень далеко до улыбки.

— Госпожа, — аккуратно проговорила девушка и дождалась, пока Асакура глянет на неё. — Простите, пожалуйста…

— Юль, — внезапно перебила её воительница, — ты всего лишь моя ученица. Давай без этого официоза! На «ты» и по имени.

Вот оно! Ещё одно явное изменение. Раньше она не возражала против того, что Юля к ней со всем почтением и на «вы» обращалась. А теперь… И ещё одно. У наставницы пропал кулон, чем-то похожий на медаль. Символ демоноборцев… Неужели?!

— Асакура, — Юля произнесла имя воительницы со всем почтением, ей было непривычно говорить с ней на «ты». — Меня подруга… Ника… ну, которую мы из данжа вытащили. Так вот она просила спросить… да и мне самой интересно…

— Послушай, хватит мямлить, — девушка за рулём отвлеклась и долгим взглядом посмотрела на ученицу. — Одна из основных черт призывателя — это твёрдость характера! Не заискивай ни перед кем! Ни передо мной, ни перед кем бы то ни было ещё. Говори, что хотела, иначе наш разговор на этом же и закончится.

Юля почувствовала холодок от того, что вызвала гнев воительницы. Но тут же сделала глубокий вдох, собралась и принялась говорить, хоть и напряжённо, но без предыдущей неуверенности.

— Ты изменила своё отношение к Грушину? — спросила Юля.