Проблематика войны в гуманитарных науках

Прямые призывы к политическому насилию, алармизм и упрощение социально-политической реальности превращали обоих генералов - Кабреру и Сумалакарреги - в потенциально праворадикальных консерваторов. Что же касается Карлоса V, то после заключения «Вергарского соглашения» он столкнулся с дилеммой, на чью сторону встать: умеренных карлистов во главе с генералом Марото или радикальных во главе с генералом Кабрера. Поддержав однозначно воинственные намерения Кабреры, Карлос V сделал вполне ожидаемый выбор в пользу радикалов, «более близких, - как пишет каталонский историк Х.М. Санс Пуиг, - ему по ментальности» [52] , – которую главный испанский специалист по истории карлизма Х.К. Клементе Муньос определяет как «интегристскую» (религиозно фанатичную) [53] , – «запрограммировав» тем самым развитие всего карлистского движения на многие десятилетия вперед. В этом контексте совсем не удивительно, что после личного приказа Карлоса V «все авторы карлистской идеологии называют Марото предателем» [54] ; притом что, настаивает Санс Пуиг, «нужно было быть большим фанатиком, чтобы не видеть уродливую роль дона Карлоса» [55] .

52

Sans Puig J.M. Liberales y carlistas. Cien a~nos de la guerra civil. Barcelona-Bogota-Buenos Aires-Caracas-M'exico: Bruguera, 1976. p. 83.

53

Clemente J.C. Cr'onica de los carlistas. La causa de los legitimistas espa~noles. Barcelona: Mart'inez Roca, 2001. P. 199.

54

Sans Puig J.M. Liberales y carlistas. Cien a~nos de la guerra civil. p. 84.

55

Ibid. p. 85

Вторая «карлистская война» (1846–1849) формально становится результатом провала переговоров о внутридинастическом браке между потомками Фернандо VII и Карлоса V;

фактически же противоборствующие стороны просто в очередной раз попытались разрешить все существующие противоречия силой оружия.

Что показательно, непосредственно военные действия были начаты ветеранами первой карлистской войны – генералами Кабрерой и Х.Х.М. де Альсаа-и-Гомендио. И если второй был пойман правительственными войсками еще на французско-испанской границе и сразу же расстрелян [56] , то «тигру Маэстрасго» первоначально сопутствовала удача. Соответственно, и первыми политическими идеологами второй карлистской войны становятся представители «партии войны», которые объясняли свои действия, как и положено всем радикалам, посредством коротких и простых слоганов, брачные же проблемы испанских королей отходили при этом в лучшем случае на второй план. Так, наваррский генерал Х. Элио-и-Эспелета, у которого, по мнению наваррского католического историка Х. Ларрайоса Сарранса, во время второй «карлистской войны» были все шансы стать генералом Сумалакарреги, провозгласил такой лозунг, как «Карлос VI и забвение прошлого» [57] ; в то время как Кабрера апеллировал просто к «мужественным ветеранам» [58] , не изобретая ничего нового.

56

Rodezno, conde de. Carlos VII, duque de Madrid. p. 149–150.

57

Larrayoz Zarranz J. La segunda guerra carlista en Navarra, 1848–1849. // Pr'incipe de Viana. 1956. № 63. p. 171–172.

58

Rodezno, conde de. Carlos VII, duque de Madrid. p. 150.

Стараясь объяснить свою позицию более детально, генерал Элио в обращении к двум - наваррской и баскской - карлистским армиям с прямыми ссылками на манифесты Карлоса VI говорит о «необходимости создания чисто испанского правительства», подвергает критике «представителей партии, которая избрала своим лозунгом “порядок и свободу”» (т. е. правящую партию «модерадос»), и определяет «миссию» карлистского движения так: «Сохранить во всей чистоте и блеске святую Религию наших отцов, уважать и защищать ее священнослужителей; окружить трон силой и престижем, необходимыми для его сохранения; усадить на него суверена, которого требуют справедливость и счастье нации; утвердить фуэросы и привилегии, которые в течение стольких веков обеспечивали процветание нашей страны» [59] . Добавив к этому призыв «К оружию!», Элио необратимо превращается в радикала.

59

Larrayoz Zarranz J. La segunda guerra carlista en Navarra, 1848–1849. p. 172–173.

Между тем, одна из главных проблем карлистов во время второй «карлистской войны» заключалась в том, что их лидер Карлос VI, занятый своими любовными делами в Лондоне и, как пишет граф де Родесно, «колеблющийся всегда в самые решительные моменты своей жизни» [60] , так и не отважился появиться на театре военных действий, к чему его со всей политической логикой упорно призывали генералы [61] . Нерешительность Карлоса VI привела не только к поражению карлистских армий, но в конечном итоге и к отречению самого карлистского лидера в пользу своего младшего брата Хуана III, который, будучи по своим убеждениям «либералом», «не хотел его принимать» [62] . Через семь лет после окончания второй «карлистской войны», в апреле 1856 г., Карлос VI сделает по этому поводу официальное заявление: «…убеждение, которое я приобрел во время последней провальной попытки, в том, что усилия, предпринимаемые в мою пользу, всегда будут приводить к гражданской войне, которую я хочу избежать любой ценой. Поэтому я даю слово чести никогда больше не соглашаться на то, чтобы поднималось в Испании или ее доминионах мое знамя, и заявляю, что, если, к сожалению, в будущем кто-то упомянет мое имя, я буду считать его врагом моей чести и славы» [63] . Одновременно в письме королеве Изабель II Карлос VI пообещал «никогда больше не вмешиваться в политические дела» [64] .

60

Rodezno, conde de. Carlos VII, duque de Madrid. p. 153.

61

Ibid. p. 151–160.

62

Ibid. p. 160.

63

Ibid. p. 188–189.

64

Ibid. p. 189.

Как пишет граф де Родесно, Карлос VI «был слабым и имел всегда отмеченную тенденцию к личному отказу от своих прав и представительства, но унаследовал от своего отца безупречное благородство и доказанную приверженность принципам дела» [65] . Либерально-консервативный испанский историк К. Секо Серрано также интерпретирует «идеологическую позицию» Карлоса VI как «колеблющуюся, неопределенную» и «двусмысленную» [66] . Правда, подобную неустойчивость испанский историк связывает с общей – левой – тенденцией в политико-идеологической эволюции карлизма от «чистой реакции» Карлоса V к традиционалистским «древним средневековым свободам» Карлоса VII. Закономерным следствием подобной эволюции становится, по мнению Секо Серрано, и первый серьезный раскол в лагере карлистов, которому вольно или невольно посредством своей примиренческой политики содействовал «альтер-эго» молодого Карлоса VI Бальмес, а целенаправленно – либерально-консервативный «британский кабинет» во главе с лордом Пальмерстоном, с холодным расчетом, по словам Санса Пуига [67] , подталкивавший претендента пойти «по либеральному пути» [68] .

65

Ibid. p. 190.

66

Seco Serrano C. Tr'iptico carlista. Estudios sobre historia del carlismo. Barcelona: Ariel, 1973. p. 82–83.

67

Sans Puig J.M. Liberales y carlistas. Cien a~nos de la guerra civil. p. 102.

68

Seco Serrano C. Tr'iptico carlista. Estudios sobre historia del carlismo. p. 83, 96–98.

Набиравшая силу по мере развития либерально-демократической революции 1868–1874 гг. третья «карлистская война» (1872–1876) получила новый импульс к развитию, когда новый лидер карлистов Карлос VII в очередном своем «Манифесте к испанцам» призвал их всех встать на защиту «святой религии наших отцов», «собственности» и «промышленности» против «аморальности» и «анархии» [69] . Добившись определенных военных успехов и господствуя на значительной части территории Испании, как политический деятель Карлос VII сумел создать то, что до сих пор не удавалось ни одному из его предшественников, – «подлинно, – по словам Клементе, – независимое государство» [70] . Для этого Карлос VII был вынужден восстанавливать средневековые свободы (фуэросы) подвластных ему испанских провинций (Каталонии, Валенсии и Страны Басков) [71] , которые, однако, сразу же демонстрировали все ограничения нового карлистского проекта, поскольку были обращены в прошлое. Было очевидно, что в столице Карлоса VII, как в свое время и Карлоса V, за исключением небольших групп специфических политических интересов, никто не ждет. Более того, приняв экономическую поддержку со стороны крупной буржуазии, желавшей вернуть на испанский престол королеву Изабель II [72] , Карлос VII оказывался в роли объекта, а не субъекта политического процесса. Все это содействовало развитию и укреплению в лагере карлистов пессимистических настроений, заставивших в конечном итоге и Карлоса VII выйти из войны и со словами «Я вернусь» покинуть пределы Испании.

69

Carlos VII a los espa~noles // Los manifiestos pol'iticos en el siglo XIX (1808–1874). Barcelona: Ariel, 1998. P. 195–196.

70

Clemente J.C. Cr'onica de los carlistas. La causa de los legitimistas espa~noles. Barcelona: Mart'inez Roca, 2001. P. 205.

71

Ibid. p. 205.

72

Ibid.p. 205.

Несмотря на то, что в конце 1860-х гг. часть карлистов по-прежнему исповедовали идеи, взгляды и ценности потенциально праворадикального консерватизма, а Карлос VII демонстрировал «религиозную экзальтацию» и говорил об «испанизме» как общеиспанском национализме и «легитимной и подлинной монархии», за которой скрывалась так называемая «традиционная испанская монархия» и «анти-парламентаризм» как частное проявление протоавторитаризма, а также «децентрализация» [73] , производная от «средневекового – форалистского – федерализма»…, «некоторые карлисты, – пишет Санс Пуиг, – воспользовались законной рамкой, которую предоставляла Революция, чтобы войти в политическую игру» [74] , т. е. перейти от военных действий к парламентской деятельности, от радикального карлизма – к умеренному, что фактически было еще одним шагом в утверждении политической линии «предателя» генерала Марото в качестве карлистского «мейнстрима». Отсюда и поражение карлизма в третьей «карлистской войне», после которой это движение перестает существовать как совершенно самостоятельное уже навсегда.

73

Clemente J.C. Cr'onica de los carlistas. La causa de los legitimistas espa~noles. Barcelona: Mart'inez Roca, 2001. P. 141–241, 145–147, 152.

74

Sans Puig J.M. Liberales y carlistas. Cien a~nos de la guerra civil. p. 124.

В итоге сокрушительное поражение карлистского движения во всех трех войнах предопределило и генеральную логику его политико-идеологической эволюции справа налево: от правой – радикальной – тенденции (во времена Карлоса V) к левой как умеренной (во времена Карлоса VII), раскрывшейся в полную силу уже после окончания третьей «карлистской войны». При этом все три претендента на испанский престол – вопреки явно ройалистским настроениям в среде рядовых членов движения – оказывали на этот процесс весьма опосредованное влияние. Заявляя различные политические лозунги по ситуации, они не только постоянно уклонялись от личного участия в военных действиях, но и вели различного рода сепаратные переговоры о династических компромиссах как с правящей ветвью испанских Бурбонов во главе с королевой Изабель II, так и с иностранными правительствами как посредниками. Отсюда определяющим фактором в политико-идеологической эволюции карлисткого движения становятся не его лидеры - представители так называемой «легитимистской династии», а, так скажем, «среднее звено» участников движения – первоначально это были радикально настроенные генералы, а затем уже и более умеренные политические деятели-традиционалисты, за которыми шли или стояли либо жители каких-то испанских провинций, либо некие политические группы интересов. Именно они и сформировали тот самый «мейнстрим», который в конечном итоге и превратил карлизм в ХХ в. уже в сугубо маргинальное социально-политические движение. Общая же логика политико-идеологической эволюции карлистского «мейнстрима» представлена в таблице ниже.

Наиболее ярко генеральная логика в политико-идеологической эволюции карлизма XIX в. проявится в судьбе некогда радикально настроенного генерала Кабреры. Так, еще во вторую «карлистскую войну» Кабрера, не добившись никаких военных успехов, начнет выступать с примиренческих позиций и «провозгласит эпоху Инквизиции и интолерантности умершей» [75] , после чего уедет в Великобританию, где женится на богатой англичанке М.К. Ричардс и поведет жизнь богатого рантье. В начале 1860-х гг. Кабрера уже открыто будет проявлять скептицизм в отношении будущего карлизма [76] , а в 1869-ом наотрез откажется участвовать в третьей «карлистской войне», притом что Карлос VII специально съездит в Лондон, чтобы попросить его об этом лично [77] . В 1875 г. Кабрера признает легитимность Альфонсо XII [78] , сына Изабель II, что для любого карлиста до сих пор является недопустимым в принципе, поскольку размывает саму идею борьбы. «Кабрера был разочарован» [79] , - напишет о последних годах жизни карлистской легенды граф де Родесно.

75

Ibid. p. 104.

76

Rodezno, conde de. Carlos VII, duque de Madrid. p. 27, 10, 206–207, 235.

77

Там же, p. 9, 54–55, 57–61, 103–104, 116–117, 188–192.

78

Sans Puig J.M. Liberales y carlistas. Cien a~nos de la guerra civil. p. 131, 136–137.

79

Rodezno, conde de. Carlos VII, duque de Madrid. P. 58.

Список литературы

1. Carlos VII a los espa~noles // Los manifiestos pol'iticos en el siglo XIX (1808–1874). Barcelona: Ariel, 1998. P. 195–196.

2. Clemente J.C. Cr'onica de los carlistas. La causa de los legitimistas espa~noles. Barcelona: Mart'inez Roca, 2001. – 254 p.

3. Clemente J.C. El Carlismo en el Novecientos espa~nol (1876–1936). Madrid: Huerga y Fierro, 1999.
–  191 p.

4. Convenio de Vergara // Las guerras carlistas en sus documentos. Barcelona: Ariel, 1998. P. 91–92.

5. Gonz'alez Cuevas P.C. Historia de las derechas espa~nolas. De la Ilustraci'on a nuestros d'ias. Madrid: Biblioteca nueva, 2000.
–  525 p.

6. Larrayoz Zarranz J. La segunda guerra carlista en Navarra, 1848–1849 // Pr'incipe de Viana. 1956. № 63. Р. 167–195.

7. Proclama de Cabrera // Las guerras carlistas en sus documentos. Barcelona: Ariel, 1998. P. 93–94.

8. Proclama de Zumalac'arregui de 20 de abril de 1834 // Las guerras carlistas en sus documentos. Barcelona: Ariel, 1998. P. 31–32.