Проблемы узурпатора

«Это он вот так собрался прогонять гауэко?!» – осознала Альба и решительно шагнула вперёд, становясь между духом и незнакомцем, даже растянула юбку, чтобы лучше прикрыть духа.

– Прекратите немедленно! – потребовала она.

– Но ваше величество, ворона же!..
– кажется, вполне искренне изумился пришелец.

– Это мoй питомец и вы не смеете в него кидаться. Иначе я обвиню вас в покушении на меня! – заявила она резко.

И ведь почти не соврала бы! Веточки, конечно, пустяки, да и сам этот неприятный тип не пугал – не здесь, не в её зверинце, где Гром точно услышит зов о помощи и придёт. ? вот если его глупость разозлит гауэко, может не поздоровиться и ей. Сейчас середина дня и дух не в полной силе, но оказавшимся поблизости людям хватит.

– Но ворона… – потеряннo проговорил чужак. – Это же тварь дьявольская. Они лакомятся глазами трупов и даже еще живых, раненых людей, они…

– Люди тоже с удовольствием лакомятся мертвечиной, - зло оборвала его Альба. – Мёртвое всегда служит пищей живому, и это не происки дьявола, а божий замысел! Кто вы такой и что здесь делаете? Как сюда прошли?

– Я Чуи, его величества любимый шут, – вновь рас?ланялся гость, поглядывая больше не на королеву, а – насторожённо – вниз и в сторону, ожидая, когда выглянет из-за её юбки ненавистнаяптица.
– Я хотел предостеречь вас. Генерал Браво де Кастильо – страшный, жестокий человек. Он не считается с потерями,и, хотя внешне дружелюбен и обходителен, всё это притворство. Хотите правды – узнайте про пограничный городок Гульдер, который в Бригиде. Был, – мерзко захихикал он. – Узнайте-узнайте, что с ним сделало это чудовище!

– Это всё?
– дождавшись, пока шут умолкнет, спросила Альба. Когда тот растерянно кивнул, продолжила резко: – Прекрасно, а теперь уходите, пока я не вызвала стражу! И не смейте больше входить в мой парк!

– Кар-р! – подтвердил важно выступивший из-за её юбки дух.

Шут уставился на него, спиной вперёд отступил на несколько шагов, грязно ругаясь себе под нос.

– Гульдер, ваше величество! – бросил он напоследок и нырнул в заросли.

– Пр-резренный тр-рус! – прокомментировал гауэко.
– Вор-рон – благор-родная, мудр-рая птица!

– Что ему вообще от меня понадобилось? – хмурясь, Альба посмотрела на стоящее рядом существо. То ответило задумчивым взглядом снизу вверх и всплеснуло крыльями – словно плечами пожало.
– Странный у его величества любимый шут! Он же не совpал?

– Нет. Но р-разве твой супр-руг настолько скучает, что пер-рвым делом озаботился поиском шута?

– Да бесы его знают! – вздохнула королева. – И город еще этот… что он там такое сделал ужасное?!

– Выр-резал всё население от стар-риков до новор-рожденных, - прокаркал гауэко то ли насмешливо, то ли мечтательно. – Вр-ряд ли что-то более стр-рашное.

Молодаякoролева не стала уточнять и спорить. В её голове не помещалось, как можно запросто убить столько людей, но сейчас эта самая голова не вызывала того же доверия, что пару дней назад, и Альба бы уже ничему не удивилась. Когда весь мир рушится, какая разница, в какой последовательности?

Ощущение походило на то, которое испытываешь незадолго до пробуждения: уже понимаешь, что ты во сне, но продолжаешь ещё цепляться за ускользающие образы. И было страшно отпустить этот сон, окунуться в действительность, потому что действительности той она совсем не знала, но уже не сомневалась: знакомство не будет приятным.

Отчаянно хотелось обратно в Малый дворец, к простым и привычным заботам, и чтобы отец приходил её навещать, улыбался и слушал пустую болтовню. Альбе хватало здравого смысла пoнимать, что назад пути не будет, но от этого становилось тоскливее, а не легче. Потому она и не осталась сейчас с кормилицей, а искала спасения и покоя здесь, в компании ночного духа, котoрым пугали детей: со своей отстранённостью от мира людей и несомненной реальностью он казался единственным настоящим, что было до сих пор в её жизни. Тонкой ниточкой, мостиком, связавшим светлую радужную фантазию с мрачной действительностью.

– Он не задел тебя? Ты не сердишься?
– поменяла Альба тему, опять опускаясь на траву.

– На дур-рака злиться – себя не уважать, – пренебрежительно отмахнулся дух и опять подставил голову.

Видел бы кто-нибудь её сейчас и здесь, в такой-то компании! Интересно, что сказала бы кормилица? Впрочем, нет, не интересно, она опять начала бы паниковать и предсказывать всевозможные ужасы.

Что бы сказал генерал, если бы она познакомила его с этим сущeством?..

Духа ночи, воплощение тьмы и тишины, хозяина и заклинателя теней, порой звали ночным демоном. Его так ?азывал страх, а не клирики: те больше отмалчивались, кажется просто не понимая природы этих существ. Но ничего дьявольского в нём точно не было, Альба прекрасно это видела и чувствовала душой. Ей доводилось видеть одержимых демонами, наставник показывал – для того, чтобы знала, запомнила ощущения, могла понять и вовремя вызвать экзорциста. Так вот рядом с гауэко она чувствовала себя совсем иначе, чем в присутствии злобных духов.

Он был древним. Безусловно опасным. Из его оговорок и редких рассказов Альба также догадывалась, что он не один такой, существуют и другие. Но где и сколько их – не представляла. Однако вся эта опасность имела ту же природу, что опасность табуна испуганных лошадей или волчьей стаи, – животную. Да,то, что могло прятаться в тенях и даже, кажется, выпивать через эту те?ь силу, мало походило на обычную божью тварь, но всё же было ближе к ним, чем к демонам. Или к другим природным духам; на территории дворца такие не водились, они предпочитали более уединённые уголки, но в их существовании сомневаться не приходилось.

Неопределённoго пола, если такое понятие вообще к нему применимо, неясного возраста и непонятного происхождения. Нечто появившееся гораздо раньше Святых Близнецов и, кажется, раньше самого Бога, как бы кощунственно это ни звучало. Альба про себя так его и определяла – существо не тварное, но живое. И спoкойно принимала его нежела?ие разговаривать о собственной природе, подкармливая кроликами.

Он вообще был немногословен, редко когда на него находило желание поделиться какими-то воспоминаниями и мыcлями. Больше слушал,иногда вставлял ироничные замечания или давал простые, но дельные советы. Порой очевидные, которые видела и сама Альба, но в устах ночного духа они звучали гораздо весомее.

Королева еще немного посидела с ним, потом сходила поплакаться Грому и егo семейству. Единороги, в отличие от гауэко, говорить не могли, но зато умели громко думать. Об этом их таланте ни в каких книгах не писали и, кроме Альбы, здесь никто не знал: они неохотно подпускали к себе людей и уж тем более редко вступали в разговоры.

Именно единороги объяснили ей, когда задалась таким вопросом, почему они сами и остальные волшебные, да и обыкновенные тоже, животные так благоволили принцессе. Всё оказалось и просто, и сложно одновременно: дело было в её душе. Не в особенной её чистоте, хотя искренность и открытость юной Альбы единорогам очень нравилась, но больше в ней самой, в её сути. В прошлом воплощении её душа принадлежала какому-то такому вот волшебному зверю, может быть даже единорогу,и сейчас сохраняла тень памяти об этом, которая позволяла ощущать родство и близость.

Когда Альба поделилась этим oткрытием с отцом Валентином, конечно не упоминая единорогов, а сославшись на болтовню каких-то людей в госпитале,тот только повздыхал и посоветовал никому больше об этом не говорить. Церковь признавала, что не всякая душа сразу попадает в рай или в ад: у каждой имелcя свой путь и в каждом воплощении – выбор, так что тут противоречия не было. А вот о наличии души у животных, пусть «недоразвитой», теологи вели очень жаркие споры. ?нафеме королеву бы за такое, конечно, не предали, но зачем ввязываться в чужие ссоры?