Пробудить бога

У ворот Гильдии к нам подлетели Фрося с Диогеном.

— Ну, чего там? — с нетерпением спросил филин.

— Да хрень сплошная, — скривился Серега. — Говорят, расплачиваться золотом теперь преступление.

Преступление? Точно! Я дернул Серого за рукав и, махнув остальным, радостно возвестил:

— Гоу, ребят, я знаю, что делать!

Позади осталась «Хрустящая корочка», а я продолжал вести друзей по переулку в сторону Поганого канала.

— Понял наконец–то, что на голодное брюхо дела не делаются? — удовлетворенно ухнул Диоген.

— Нет, походу, у Василисы в сундуке припасен какой–то хитрый артефакт, — предположил Серый.

— Не угадываете, — на ходу сказал я. — Короче, я случайно выяснил, что тут живет одна тетка. Вроде бы зовут Рондой. Она втихаря чеканит фальшивые монеты.

— Ну даешь, Димыч! Уже и с криминалом связи завел, — усмехнулся Серега. — А мысль нормальная, реально выход.

— Какой выход, с ума сошли? — возмутилась Маруся. — Хотите, чтобы нас загребли в Сырые Подвалы?

— Не загребут. У нас же не абы что, а золото. По факту это будут не поддельные деньги, а самые что ни на есть настоящие. Просто избавимся от клейма. Не дрейфь, подруга, прорвемся.

— Я не из пугливых.

— Тогда вперед! Веди, Димон.

— Уже пришли, — я остановился и дернул на себя обветшалую дверь скобяной лавки, возле которой пару дней назад столкнулся с Гором.

«Тетка» оказалась крохотной, ростом не больше метра тридцати, гномкой, рыжей, с двумя хвостиками, болтающимися над ушами, и ровно подстриженной челкой. Лицо живое, подвижное, в слегка выпуклых зеленых глазах то и дело мелькали задорные искорки. Одетая в потертый замшевый костюм и кожаный фартук с огромным карманом на животе, она выглядела весьма живописно.

Покупателей в лавке не было, и, пока хозяйка, стоя на приставной лестнице, что–то разбирала на высоком деревянном стеллаже, я осмотрелся. Все стены уставлены полками, заваленными всякой всячиной: инструментами, котелками, ведрами, молотками, гвоздями. Тут и там торчали черенки лопат, в углу красовались тачки, метлы, грабли. На отдельном столе были грудой навалены канделябры и держатели для факелов, в том числе довольно изысканные.

— Не заблудились часом? — слезая с лестницы, спросила лавочница. — Ни едой, ни амуницией, ни оружием мы не торгуем.

Ну да, во время осады вряд ли кто–то будет интересоваться богатствами ее лавки, сейчас жителей Треглава интересует только то, что она перечислила.

— Ты Ронда? — уточнил я.

— Допустим, — она вытерла руки тряпкой и бросила ее в ящик. — А ты откуда такой красивый, кто тебе мое имя сказал?

— От Гора, по поводу чеканки монет, — прошептал я, перегнувшись через прилавок. — Он должен был предупредить.

— Бред, — громко фыркнула гномка. — Не знаю я никакого Гора и фальшивок отродясь не чеканила. Идите отсюда подобру–поздорову.

Блин, с кондачка не вышло. А подход вроде был правильным — я своими ушами слышал, как Егор говорил ей, что пришлет посланца. Похоже, нужно какое–то кодовое слово или тайный знак.

— Да погоди ты, — вклинился Серега. — Клянусь, мы не соглядатаи и тебя не выдадим. Ну, просто положение отчаянное, пойми. Деньги нужны позарез. Нашли слиток, а его никто не берет, все деньгами хотят получить. Сама знаешь, город в осаде, как мы будем его защищать без нормальной брони и умений?

Краем глаза я заметил, как Фрося, до этого висевшая в углу у тачки, проплыла позади Ронды и скрылась в стене. Через пару секунд она вернулась и кивком головы показала на стеллаж за спиной гномки. А та, не видя ее, в это время давала гневную отповедь Серому:

— Мне про ваши трудности знать ни к чему, у меня своих море. И проблем лишних я не хочу. Говорю же — никогда не занималась подобным. Так что уматывайте, пока я не позвала стражников.

— А там у тебя что? — шагнув вперед, я ткнул пальцем в сторону стеллажа.

Гномка, уперев руки в бока, насупилась, глаза ее грозно сверкнули. Да, такую на испуг не возьмешь.

— Тебе–то что за дело? Ну–ка, прочь! — она нырнула под прилавок и через мгновение появилась с увесистым молотом в руках.

Серый вздохнул и потянул меня за рукав.

— Ладно, Димыч, пошли. Не прокатит.

— Погоди, есть одна мысль. — Пошарив в суме, я извлек верлимовский перстень и протянул гномке. — Взгляни.

Она недовольно опустила глаза, очевидно, заподозрив отвлекающий маневр. Но вдруг замерла, уставившись на гравировку.

— Не может быть… Кирка Удачи?!

— Она самая.

— Но ведь… но тогда это легендарный перстень Фимруна? Откуда он у тебя?

Легендарный? Вот оно как! Ну, Верлим, ну, хитрец, отыскал такое сокровище, а нам с Лехой ни словом не обмолвился!

— От короля гномов, моего друга.

Зеленые глаза девицы расширились от удивления.

— Короля? Какого еще короля?

— Ты не слышала о Верлиме Первом, восседающем в золотых чертогах Хорнгальда? — я добавил в интонацию пафоса, чтобы еще сильнее подогреть ее интерес.

Надо было видеть, как отвисла челюсть Ронды после моих слов. Она с грохотом выронила молот и в растерянности покачала головой. И, глядя то на перстень, то на меня, пыталась понять, вру я или нет.

Наконец девица тряхнула хвостиками и решительно сказала:

— Хорошо, как бы то ни было, любой из наших обязан помогать владельцу этого перстня. Давайте ваш слиток.

Я протянул ей брусок, и она тут же нахмурилась.

— Проклятое золото… За тридцать процентов возьмусь.

— Чего-о? — возмутился я. — Ты же помочь обещала.

— А я что делаю? Эту гадость у тебя и за девяносто никто не возьмет.

Н-да, своеобразное у гномов понимание помощи. Быстро переглянувшись с Серым и Марусей, я кивнул.

— Лады, мы согласны.

— Тогда пошли.

Ронда дернула за черенок стоявшей у стены лопаты, и стеллаж со скрипом отъехал в сторону.

— Заходите, быстро, — шепотом скомандовала она.

Один за другим мы проскользнули в тайную комнату, и проход за нашими спинами тут же закрылся. Обведя взглядом место, в котором оказался, я слегка обалдел. Тут устроили настоящую кузню — горн, в котором весело плясало пламя, наковальня, тигель, большой стол посередине, рядом ржавый бак с водой, в углу ящик с углем. Из–за висящего у стены куска парусины виднелись полки, заваленные металлическими слитками: там были и медные, и железные, и даже несколько серебряных. Вокруг витал чуть сладковатый запах раскаленного металла.