Пробуждённые

Затаившись в саду, она сидела и ждала, что же будет дальше.

Во всем доме было тихо. Мария уехала со своим другом художником болтаться по городу. Прислугу никогда не было слышно. Альфред тоже куда-то исчез… Осталась только тишина, которая не успокаивала Клавдию, а настораживала. И настораживала всё больше и больше. Тревога и любопытство росло в груди Клаудии. Прошло часа два утомительных ожиданий. И вдруг послышались шум и драка в той половине дома, где был кабинет Рочестера.

Клаудия стремглав понеслась в ту половину дома, взлетела по лестнице, в кабинет брата и увидела драку между Николсом и Альфредом.

– Паразит! Вор! Как ты мог? Подлец! Что ты здесь делаешь? Почему ты роешься в шкафах? Что это у тебя? Покажи сейчас же!

У Альфреда в руках была заветная шкатулка с ключом.

– Что происходит с Рочестером? – Николс стал трясти друга, но тот не приходил в сознание.

Клаудия тоже была шокирована увиденным. Они договаривались с Альфредом о краже документов. Однако в руках у него она увидела шкатулку.

– Что это такое? Зачем тебе это? – Альфред бросил шкатулку и выскочил из дома.

– Врача, врача! – закричала Клаудия, прибежавшей на шум прислуге.

Видение Рочестера

«Странное ощущение», – подумал про себя Рочестер.

– Вроде бы кофе пью, что со мной происходит? – руки и ноги тяжелели, веки стали закрываться. – Видимо сказывается недосып…

Однако сон, в который он погружался, был несколько странным. Никакое логическое объяснение не могло оправдать того, что он увидел.

…Как будто вспышки света в темноте. Появлялись люди. Глядя на них, было понятно, что они как-то связаны между собой одной идеей. Событием. Каким – пока не удавалось понять, но чувство тревоги и страха нарастало с каждой секундой. Было такое ощущение, что эти люди несут беду. Затем вся картинка стала проявляться целиком. И Рочестер разглядел лесную опушку и костёр, вокруг которого собрались люди. Их было немного. По их действиям стало понятно, что они проводят какой-то обряд. И когда одному из участников подали миску с отваром трав, в груди неистово защемило. Было такое ощущение, будто он и есть тот самый человек, та девушка, которой подавали эту миску. Накатило странное ощущение тревоги и тайны. Ещё через мгновение он увидел, как девушка рухнула на землю, словно срубленное под корень дерево.

В это время дыхание перехватило так, как будто на грудь надавили камнем. Внезапно всё исчезло перед глазами. Вздохнув, Рочестер очнулся. Над ним сидела залитая слезами Клаудия, возле неё Николс и врач.

– Слава богу! Слава богу! – запричитала Клаудия и ещё горше заплакала. Ощущение минувшей беды захватило её радостью и чувством раскаяния. Тут же в слезах она рассказала о сговоре с Альфредом и про бумаги. Каялась в своей алчности, сетовала про неустроенность своей дочери Мари…

В её сумбурной речи Рочестер уловил главное – ненасытность сестрицы перешла всякие границы. Ложь и алчность проникли в его дом, распустили свои мерзкие щупальца, обвились вокруг самого дорогого – сердца самого Рочестера.

– Нужно быть благодарным Господу Богу и скорой медицинской помощи. А также не очень качественному сонному порошку, – Николс стоял у постели больного.

Рочестер восстанавливался ещё пять дней. Все эти дни Клаудия жила, как на иголках. Брат с ней не общался. Встречался только со своим другом Николсом, из рук которого принимал еду. Всем запретили афишировать выздоровление Рочестера, решив сохранить все в тайне.

Тем временем был найден Альфреди учинен над ним допрос. Альфред, конечно же, соврал. Он не сказал про бумаги и про свой замысел. Зато рассказал про Розильду – гадалку. Про то, что ей понадобился ключ, которым владеет Рочестер, для какого-то волшебства. Его сочли идиотом, и вместе с Клаудией выпроводили из дома. Рочестер распорядился выдать ей, как сестре некоторую сумму денег на содержание. Её дочь Мари осталась жить в доме Рочестера, своего дяди. Муж Клаудии – Шредер, также остался в доме Рочестера и стал отвечать за охрану, и порядок в доме.

Однако, Рочестеру не давал покоя проступок гадалки. Поэтому, инкогнито, с помощью своего друга Николса, он пробрался к ней в дом поздней ночью и уселся в её кресло, предназначенное для посетителей. Конечно, она не ожидала такого поворота событий. Ведь до неё дошли слухи, что Рочестер мёртв и она не находила себе места. Во-первых, из-за того, что человек умер, а во-вторых, из-за того, что она не получила желаемого – своего заветного ключа. В ту ночь сон у гадалки был чутким: то ли совесть мучила, то ли захотелось воды. Она спустилась в свою гостиную, где в своём кресле, предназначенном для посетителей, она увидела Рочестера.

– Господи, боже мой! Это не я! Это не я! Я не хотела, я не думала, что так получится! Это все он, идиот – этот Альфред! Это он все сделал! Мне нужен был только ключ, только ключ… Уходи, уходи, я тебя прошу уходи, – и рухнула в обморок.

Рочестер сидел невозмутимо и наблюдал за ней. Было понятно, что она очень испугалась, приняв его за приведение, которое не готова была видеть, особенно в своём доме…

Часть 2

Елена

Наше время, Россия

– Быстрее, быстрее! А то поезд скоро уйдёт! – кричали провожающие.

– Леночка, может не поедешь? Это же ведь так дорого нынче, на курорте отдыхать!

– Ну что ты говоришь, бабуль! Я решила и еду. Не говори под руку!

Бабушка привыкла заботиться о внучке, и порой даже чрезмерно. Отправляли, правда, не только Лену, но и её младшую сестру с ней, Марину. Лена с трудом накопила на отпуск, но хотелось ехать, чтобы подумать, отдохнуть о жизненных проблем, которых у Лены поднакопилось. Сказать поднакопилось – это ничего не сказать. Проблем было выше крыши: жила в съёмной квартире, хозяин которой тайно и открыто заявлял о желании совместного проживания на правах, необречённых на брак и счастливого будущего. Да и откровенно говоря «жених» был староват. Ещё, работа которая приносила стабильный доход, но не радовала своим режимом и контингентом, с которым приходилось работать. А главное… Да, главное, не было видно на горизонте ни принца, ни его коня, ни даже надежды на него. Была только подруга Надежда. Но о ней потом.

Девушки благополучно нашли свой вагон, места, разместили вещи. За окном поплыли однообразные пейзажи, которым суждено было смениться на пальмы и море через трое суток. Марина достала семечки и книгу, расположилась поудобнее и отсоединилась от мира. В голову Лене лезли тяжёлые мысли, которые она отгоняла, занявшись распаковыванием сумки с продуктами и раскладыванием постелей.

Ночи были тревожными. Машинист гнал изо всех сил. Вагоны шатались, тревожно стучали колеса. Но всё это радовало Лену. Всё это откликалось в её сердце динамичной мелодией: «Убежать… Убежать…»

Вокзал встретил девушек разношёрстной и разноцветной толпой. Всё-таки здесь располагался курорт и люди готовы были сразу с поезда очутиться на пляже. Да и жара стояла такая, что даже местные таксисты изнемогали в тени. К вечеру, после поисков квартиры в наём, милых бесед с тётушкой-хозяйкой, Марина с Леной наконец-то оказались на пляже и начался отдых в режиме сон – столовая, пляж – столовая, вечерние прогулки – сон.

Такой режим жизни конечно отличался от того который вела Лена у себя в городе. То есть дела, которыми были заняты девушки. А именно: отсутствие дел. Но монотонность дней, их однообразие и безвыходность очень напоминало Лене её жизнь.

***

Детство, отрочество Елены

Конец XX века, СССР

– Тамар, ну давай, давай! Не узнает мать твоя! А если и узнает, что с того? Мы ведь женимся!

– Ещё же не поженились! Я не хочу проблем. Детей рано заводить! Да и вообще, может и не нужны они – дети эти. Можно же для себя жить! Что, обязательно быть, как все?

Летняя южная ночь темна. Звёзды низко. А любовь… Эх, любовь она и есть любовь…