Процент соответствия

Операцию он провел как всегда быстро, четко, профессионально. И, как всегда, неудачно.

– Знаете, – задумалась Иранья, – Алим мне часто говорил: «Если не знаешь, что делать, сделай перерыв. Дай проблеме опуститься в подсознание.» Мы перепутали порядок действий. Надо было сначала посмотреть операцию, а потом ехать в путешествие.

И, вильнув хвостом, выплыла на улицу. Целители удивленно переглянулись.

– Что мы скажем Атрану?

– На фиг! Вы как хотите, а я хочу есть, – заявил Фалин.

Два дня Иранья шаталась по институту, а на третий удивила всех. Попросила Фалина вырастить ей прозрачные веки. И легла в инструмент.

– Светофильтры? – уточнил целитель.

– Нет, обычные, с оптикой. Зрение суши.

Фалин удивленно хмыкнул, сел на пятно инструмента и приступил к операции.

На шестой день задумчивая Иранья вышла из инструмента. Поднялась к поверхности, сосредоточилась и за рекордное время разобралась со старыми и новыми веками. Но видно было, что мысли ее бродят где-то далеко.

– Что-то не так? – обеспокоился Фалин.

– Побаливают еще. Ты когда последний раз кушал?

– Неделю назад.

– Я тоже. Идем покушаем. А денька через три продолжим.

Иранья вела операцию чуть ли не месяц. Разбила ее на несколько этапов, после каждого подолгу чего-то выжидала... И добилась успеха!

– Мальчик мой, ты все делал правильно, – утешила Иранья Фалина. – Просто слишком торопился. Природу нельзя гнать как курьерского шалота. Надо роздых давать. То, что ты принял за перерождение тканей, это просто рубцевание. Близкое рубцевание разнородных тканей. Я делала то же самое, что и ты, но медленно, без суеты и спешки. И вот...

– Выходит, мы победили? Можно Светлячка звать?

– Еще нет. Звать надо Убана. Жектор мы собрали, но им надо научиться управлять. А такого центра в мозгу нет. Да не волнуйся ты, Убан справится. Он научил нас задние рук-ки к нервной системе подключать, а тут – всего-то несколько мышц.

– А что нам сейчас делать?

– Как – что? Готовить образцы для Убана. Не на Анте же ему тренироваться.

Прошел год. Тепло попрощавшись со всеми, целители отправились в обратный путь. Провожали их всем институтом, так как Атран объявил день праздничным. Кое-кто говорил, что теперь его будут называть днем Повелителя Темноты.

Дольше всех за шалотом держались испытательницы и свисты на кулах. Кулы резвились, девушки грустили, свисты свистели и пели непонятные песни глубин. Шалот сердился. Свисты ему не нравились. Очень уж шумные.

Обратный путь занял четыре месяца. И все четыре месяца слава мчалась впереди них. Каждые два-три дня целительниц приглашали прочитать где-нибудь лекцию. Инфорочки выступали по очереди. После доклада перед Советом, да еще с их памятью это было несложно. Всего-то повторить доклад Атрана слово в слово, желательно с теми же интонациями.

Попутно выяснилось, что о покорении Темноты народ знает достаточно много. Но о землепроходцах ходят невероятные и удивительные легенды.

В Юго-Восточный Институт Генетики прибыли поздно ночью. Ардина получила телеграмму, поэтому встретила на вокзале и долго расспрашивала. На следующий день заставила выступить в самой крупной аудитории института. Слушателей было – не протолкнуться. От дна до самой поверхности. Но инфорочки поднаторели в докладах, поэтому выглядели уверенно и авторитетно. Иранья шушукалась с Ардиной.

Алим. Покорители Суши

– ...Не один, а два дыхательных пузыря! И множество жаберных гребенок в каждом. Это позволит уменьшить размеры гребенок, но увеличить суммарную площадь контакта с воздушной средой. И в то же время повысить общую живучесть организма! – докладчик оглядел всех с видом победителя.

– Чем больше одинаковых элементов, тем меньше скажется на всем организме повреждение или травма одного из них.

– Вы еще чешую в пример приведите, – донеслось из задних рядов.

– Эту реплику мы проигнорируем как несознательную, – тут же среагировал докладчик. – На чем я остановился? Два дыхательных пузыря потребуют увеличения объема грудной клетки. В то же время, в среде дыхательные пузыри не нужны. В среде хватит обычных жаберных щелей. Поэтому в среде ребра сместятся, жаберные гребенки повернутся и лягут с перехлестом друг на друга, дыхательные пузыри сожмутся и что мы получим? Правильно! Привычный обтекаемый облик!

– Но через пузыри нет прямого тока воздушной среды, – не унимался оппонент.

– Правильно! Прямого нет. Но у нас есть подвижные ребра и есть мускулатура, которая ими управляет. Меняя объем грудной клетки и пузырей, мы обеспечим принудительную циркуляцию воздушной среды. Принцип позаимствован у обонятельного мешка. Заодно решаем проблему орошения жаберных гребенок. Если в пузырях останется немного жидкой среды, то при каждом сжатии гребенки окунутся в среду. Мы считаем, что даже небольшого запаса среды в пузырях хватит на долгие часы активного функционирования на суше.

– Если я верно понял, вы предлагаете полностью разделить системы дыхания для среды и для суши? – поднялся над своим местом Алим.

– Да, – смущенно развел плавники докладчик. – Объединить системы нам так и не удалось. В среде организм будет дышать старыми добрыми жабрами, а на суше – дыхательными пузырями.

– К этому все и шло, – согласился Алим. – Как насчет сроков?

– Собственно... Среди наших образцов уже есть лапчатые с описанной системой дыхания... Мы одновременно отлаживаем несколько вариантов дыхательных систем, и эта кажется нам наиболее перспективной.

– Почему – кажется?

Докладчик смутился.

– Результаты нельзя считать достоверными, так как у образцов нет нервного пятна. Мы не знаем, что они на самом деле чувствуют. И кожа у них не та. Они не могут долго находиться на суше, кожа пересыхает. Нам было некогда готовить образцы по полной программе... Но теперь мы заложим новую серию опытов. С контактным пятном, с новой кожей...

– Об этом поговорим позже, – перебил Алим. – Какие еще могут быть проблемы?

– Управление сухопутным дыханием. Должно ли оно быть чисто рефлексивным, или сознательным?