Процент соответствия

– Разумеется, милый. Сейчас не время, – холодно ответила Ардина. Дорогой Алим часами раздумывал над ее ответом. Анализировал как с позиции обычной логики, так и альтернативной. Поражало обилие логических цепочек, порождающих фразу «сейчас не время». По какой шли мысли жены?

Путешествие проходило спокойно, без приключений. Один раз, под утро задремавшие пассажиры проснулись от отчаянного визга. Илька уснул, расслабил присоску и сорвался. Обычное дело. Но он не сумел догнать шалота...

– Эх ты, сухопутный! – журил его водитель.

– Я не виноват, – оправдывался Илька. – У меня хвост новый, не тренированный. Мне мышцу качать надо, а некогда!

Полной неожиданностью для Алима оказалось, что даже на специально выделенном шалоте они двигаются ничуть не быстрее, чем на рейсовых, с массой пересадок. Шалот, оказывается, не может идти больше недели с крейсерской скоростью. Шалоту, оказывается, нужно отдыхать. Не правда ли, свежая мысль.

Долгими часами спорили над гипотезой Атрана о сверхзнании Эскара, о загадочном «проценте соответствия» цивилизации некоему эталону. (Чтоб не таиться от Ильки и водителя, Алим ввел их в курс дела) Илька тут же внес идею, что Эскар – пришелец из будущего. Каким-то образом он попал во временной водоворот, его затащило в прошлое. Теперь он строит привычный для себя мир. Добивается полного соответствия. А все его гениальные предвидения – это просто память об исторических событиях прежней жизни.

Идею всесторонне обсудили, признали, что она объясняет очень многое, но отвергли.

Водитель выдал другую идею. Мол, Эскар – единственный оставшийся представитель цивилизации Древних. Все Древние вымерли, а он остался. Дальше – тот же сценарий. Хочет восстановить привычный для себя мир.

Алим должен был отметить, что гипотеза водителя намного лучше вписывается в факты, чем идея с водоворотом времени. Но не объясняет случаев предвидения.

– Это что же получается? – возмутилась Ригла. – По любому варианту выходит, что мы живем и трудимся исключительно ради того, чтоб старый маразматик вернул себе привычную вселенную? Весь прогресс ради этого?

Проплывали километры, проходили часы, рождались и умирали гипотезы. Но с каждым днем становилось тревожнее. Старый, добрый, привычный мир уходил в прошлое, становился зыбким, неопределенным.

– ...Ты когда последний раз омолаживался? – такими словами встретил его Атран. – Нет, форму надо поддерживать. А это что за чудо природы?

– Это не чудо, – возразил Алим. – Это наказание за грехи мои.

Илька хотел посмотреть на знаменитого генетика, но по глазам ударил луч света. Машинально закрылся рук-кой.

– И я говорю, что я чудо. Но никто не верит.

– А хвостик-то, хвостик, – веселый женский голос.

– Чудо ты наше лапчатое, – это, конечно, Ригла. – Добрый день, Атран. У вас всегда так холодно?

– Да, у вас лето бывает? – подхватил Алим.

– Бывает. Но я в тот день работал, – усмехнулся Атран. – Знакомьтесь, моя жена Анта.

– Мы о вас много слышали, – выплыла вперед Ардина. – Это и есть жектор? Как интересно!..

– Вы, наверно, устали с дороги? А то могу показать наш детский садок. Там и поговорить можно.

По дороге к садку Алим шепнул Атрану, что вся его команда в курсе.

– Даже водитель? – удивился тот.

– Даже шалот, – подтвердил Алим.

– Это облегчает дело. Не будет проблем с транспортом.

У садка три девушки с жекторами оживленно спорили, на кого больше похожа молодь.

– Свои гены ищут, – пояснил Атран. – Часами тут околачиваются. Я без анализатора не смогу сказать, в каком мальке кого больше. А они что-то находят. Кто как плавники держит, у кого какие повадки... Кстати, девушки в курсе. Я предлагаю такой план. Завтра вы отдыхаете. Послезавтра выступаете перед ученым советом... и всеми любопытными. А через два дня начинаем турне по ближайшим городкам. Эта поездка будет прикрытием. Мы нашли то место, куда Эскар уходит омолаживаться. По дороге делаем крюк и знакомимся с артефактом.

– Что за артефакт?

– О-о! – произнес Атран. – Это надо видеть. Потому что ни словами, ни мыслеобразами передать невозможно. Потерпите недельку – сами поймете.

За три дня Илька успел подружиться с испытательницами Атрана, обзавидоваться по поводу жектора, доказать пограничникам, что сонар – это чушь, о которой и говорить не стоит, потеряться в Темноте, сменить свое мнение о сонаре и перезнакомиться со всеми кулами на кордоне. В общем, стал местной знаменитостью. И чуть не проспал отъезд.

– Дядя Алим, знаете, как меня кулы зовут? Растопырчатый! – хвастался он, занимая место на шалоте.

– А они не добавляли «вкусный» или «аппетитный»? – поинтересовался Корпен.

– Не-а! Дядя Алим, а вы сможете сделать сухопутного кула?

– Зачем?

– Ну, чтоб по суше быстро двигаться.

– А кого сухопутный кул будет кушать? Землепроходцев?

Илька задумался. Алим отделился от шалота и огляделся. Четыре кула с пограничниками шли чуть выше и на полкорпуса сзади. Ригла беседовала о чем-то с Ардиной. Корпен собрал вокруг себя девушек с жекторами и рассказывал анекдоты. Инога внимательно слушала Фалина – толкового парнишку с сонаром. Атран показывал дорогу водителю. Илька решил судьбу сухопутного кула и приставал к двум местным инфорам.

Один шалот, четыре кула, бойцы-пограничники, инфоры, специалисты широкого профиля – такой экспедиции по силам самые сложные задачи. Почему же Атран отмалчивается и так скептически настроен?

Вот он, любуйся, – широким жестом Атран указал вперед, в непроглядную темноту. – Арлина, поступаешь в распоряжение Алима.

– Слушаюсь, шеф! – звонко отрапортовала девушка с жектором. И села на нижнее пятно ученого. – Посветить?

– Лучше показать. И рассказать. (Алим втайне позавидовал дисциплинированности испытателей Атрана.)

– Мы назвали это ракушкой Эскара. Хотя никакая она не ракушка. Видите?

– Нет.

– Воспользуйтесь моими глазами. Днем светлее будет. Жектором я ее осветить не могу, слишком большая.

Алим наконец-то понял, что перед ним не холм на дне, а тот самый загадочный артефакт.

– Атран об него зубы обломал, – рассказывала девушка. – Ничто его не берет. Ни камень, ни кислоты. Фалин у геологов камнедробилку выпросил, сюда привез. Так бедняга собственной кислотой чуть не отравилась. А на поверхности ракушки – ни следа. Даже помутнения не осталось. Тогда мы поселили здесь колонию моллюсков-бурильщиков. Они в камне норы бурят. А тут за четверть года – ничего... Вы о кристаллах и кристаллических решетках слышали?

– Да, я знаком с докладом «О тонком строении вещества».

– Орель где-то раскопал статистику, что чем прочнее и тверже вещество, тем выше в нем скорость звука. Ну, это не всегда так, а тенденция. Так вот, в ракушке скорость звука самая высокая в мире! Больше пяти километров в секунду. В общем, все сходится на том, что ничего мы о ней не узнаем. Геологам, чтоб все стало ясно и понятно, нужно кусочек отколупнуть. Ан – опаньки! Никакая сила ее не берет. Ни вкуса, ни запаха. Орель говорит, что вкус и запах – это тоже эффекты тонкого строения. Частички вещества отрываются и нам на язык попадают. А раз ничего не отрывается – то и не пахнет...