Продавец басен
Шрифт:
Как раз в «Песне» была подходящая притча о женщине, которая вымолила у богини, чтобы ее ребенок выздоровел, а он выздоровел, вырос, а потом взял — и зарезал мать. И впервые меня слушали больше сотни человек сразу, причем им явно понравилось, таймер все никак не заканчивался, и я уже думал, что сейчас доскажу последнюю пару мыслей — и примусь яблоками жонглировать, но потом я попросил публику позадавать мне вопросы, и время протекло прямо незаметно.
Религия одним скачком добралась до 17, а вечером я пошел на другую площадь, храмовую, и повторил там проповедь, причем слушателей собралось еще больше, совершенно новых, хотя я заметил
— Это уже все, считай, скоро Шанда начнется — места людные, — сказал Гус вечером, отмечая кружкой пива мою двадцатку в религии (плюс 2 к красноречию и плюс 1 к убеждению).
— Я думаю… тут сколько неписей живет? Тысяч десять?
— Если не двадцать.
— Может, останемся еще на пару дней — и я здесь докачаться попробую? Уж больно все хорошо и удобно идет!
— Ну, тебе, хозяин, виднее.
Я уже давно заметил, что Гус любил врубать слугу, когда ему было лень думать.
— Тогда остаемся.
И тут за мной пришли. Двое стражников и неприметный человек в серой рясе. Перед носом у меня помахали пергаментом с нечитаемым текстом и настоятельно рекомендовали проследовать за ними.
Посетители таверны с интересом наблюдали за происходящем — я, было, понадеялся, что за меня вступится группа высокоуровневых клановых игроков, оккупировавшая центральный стол в зале, но они лишь взглянули на нас и опять вернулись к какому-то увлекательному диспуту.
Гусу я велел ждать меня в нашей комнате. По дороге попытался выяснить у серого монаха — за что я задержан.
— Вы не задержаны. Вы приглашены на беседу.
— То есть, я могу отказаться от этого приглашения?
— Я бы не рекомендовал этого делать.
Вот интересно, а что эта крыса в рясе стала бы делать, если бы я был обычным игроком и вышел сейчас из игры? Хотя я уже догадывался, что речь пойдет о моих проповедях. А среди игроков религиозных деятелей на этом континенте почти нет.
Меня привели на храмовую площадь, и мы вошли в Храм Великих через служебную дверь. Здесь оказалась вполне себе обычная канцелярия, хотя и попахивавшая немного благовонными курениями и изобилующая священническими нарядами всех мастей.
В небольшом кабинете сидел священнослужитель в черном платьице и при желтой круглой шапочке, благочестивый чиновник со знаком Троих на большой цепи, отягощающей хилую шею.
«Отец Истер, священник»
— Вы признаете себя виновным в том, что вели проповедническую деятельность на землях Ноблисского графства без лицензии Ноблисского Собора?
— Я не знал, что тут запрещено говорить с людьми.
— С людьми, — сухо сказал Истер, — здесь говорить не запрещено. — Но собирать пожертвования, читая проповеди, можно лишь с благословения Собора, приобретя соответствующую лицензию — иначе тут было бы не продохнуть от алчных безумцев, несущих ересь, и прохиндеев, торгующих баснями.
— Но я не собирал пожертвований!
— Не лгите, юноша!
Святой отец порылся на столе, достал кусок бумаги и зачитал.
«И я, Кольм Пер, свидетельствую, что оное дитя вручило вознаграждение вышеуказанному Нимису Динкану, вложив его в правую ладонь вышеуказанного Нимиса Динкана.» Данное свидетельство подписано и подтверждено еще четырьмя свидетелями.
Я стал вспоминать и соображать.
— Да вы шутите. Это какой-то малыш лет четырех подбежал ко мне и сунул в руку обсосанный леденец!
— Нас не интересует форма,
в которой вы получили вознаграждение. Если стоимость этого вознаграждения превышает 10 серебра — вы нарушили закон графства.— Это обсосанный леденец! Он не стоит десяти серебра!
— Леденцы разные бывают, — пожал плечами мерзавец Истер. — Так как сейчас произвести оценку вышеуказанного леденца не представляется возможным за неимением данного леденца…
— Ээээ…постойте…!
Я начал рыться в карманах. Всю мою жизнь мама боролась с этой привычкой — даже в пижамных штанах я постоянно носил всякую найденную и вовремя не выкинутую ерунду, машинально запихивал в карман огрызки, косточки, фантики — к стирке любая моя одежда с карманами являла собой хранилище мусора.
— Вот! — Я торжественно положил поверх бумаг желтый блестящий кругляш, к липкой поверхности которого пристали хвоинки, песчинки и крошки. — Требую произвести оценку данного леденца!
Видишь, мама, как бывают кстати дурные привычки!
Отец Истер посмотрел на леденец с печалью и отвращением. Я решил дать ему возможность выйти из игры с сухим лицом.
— Мне нужно прокачать религию до тридцатки, вы же видите, я — игрок, попрыгунчик. Потом планирую барыжить алтарями. Это же можно делать без лицензии?
— Можно. — сказал Истер.
— Осталось поднять десять пунктов.
— Шел бы в деревню, — перешел на «ты» Истер, — и болтал там что хочешь: хоть за деньги, хоть так. А здесь у нас приличный город, нам бродячие проповедники нужны, как бубон в подмышке!
Я хотел было напомнить ему, как босую Амалею прогнали из храма жестокие жрецы и как они за это были наказаны, но решил не выделываться.
— Я пробовал в деревнях! У вас тут сплошные сказки и чудовища! Речные владыки, призраки, болотные монстры и разбойники — они меня совсем загоняли и задергали! Работать не дают!
— Закуй свое сердце в броню отваги и вали отсюда! Еще раз увижу выступающим без лицензии — получишь плетей!
Глава 18
Я вышел из храма, кипя негодованием. Всякие группы пикселей, искины из-под кофемолки, программы недописанные смеют мне угрожать! Захотелось стать огненным магом тысячного уровня и поджарить всю эту канцелярию! Я в мыслях уже сладострастно представлял, как этот мерзкий Истер корчится на полу, умоляя оставить ему его жалкую жизнь, но я поднимаю свой налитый огнем посох… и да, отвожу огненную струю в сторону. Так круче. Кучка обгорелых костей радует только первые секунды, а потом начнутся всякие угрызения совести и прочие излишества.
Или, еще лучше, магом мне тут нормальным не стать, а вот крутым религиозным деятелем — теоретически можно. С религией под двести они тут, наверное, меня в пророки запишут, будут кланяться и целовать почтительно ботинки. Хотя, кто знает, как оно тут все устроено: может, наоборот, признают каким-нибудь ересиархом и сожгут торжественно на площади. Вообще, наверное, нужно в этот Собор как-нибудь сходить, посмотреть что там к чему. Поучиться даже, хотя — вдруг там дисциплина, как в армии, а мне это нужно? Мне это не нужно. Мне нужно встретиться с друзьями, выполнить сиводушкин квест и заработать много денег, а там посмотрим. Кажется, я не очень люблю приключения, мне больше всего нравится спокойно жить в нашем домике, ловить рыбу, читать книжки, болтать с ребятами за ужином, и чтобы сверху не нависало всякой жути и проблем.