Продром
Шрифт:
— И не советую вам оставлять в комнате ничего ценного, коли отправитесь в город… эти двери и замки не остановят даже самого убогого воришку.
Мы поблагодарили хозяина и стали решать, как разместиться по комнатам. Естественно, Ванорз рассчитывал занять комнату вместе с Хамель, но спор даже не успел разгореться, как тёмная, скорчив рожу и показав эльфу язык, схватила Гильта за руку и утащила за собой в комнату справа. Ванорз выругался с досады, но я видел, что он улыбается, а глаза его задорно блестят. Я похлопал его по плечу с нарочито чрезмерным сочувствием, и мы пошли в нашу комнату.
Комната оказалась довольно маленькой: вдоль каждой стены имелись обширные каменные топчаны, на которых лежало что-то вроде матрасов,
Подушек, одеял, как, впрочем, шкафов или другой мебели, я не заметил. Хорошо хоть из стены торчали на равномерном расстоянии друг от друга железные крючки, на которые можно было повесить снаряжение и одежду.
Не успели мы расположиться, как от Гильта мне пришло мысленное сообщение, что Хамель посылает его вниз за водой, и я попросил его заказать эту услугу и для нас, о чём не замедлил оповестить Ванорза. Эльф посетовал на удачу, выпавшую нашему мёртвому другу, и рассмеялся. Вскоре Гильт уже стучался к нам в дверь с сообщением, что управляющий с минуты на минуту пришлёт своих рабочих и что он помоется у нас в комнате.
Пока мы коротали время, я поинтересовался у дварфа, что имел в виду хозяин трактира под словом «период». Гильт объяснил, что, так как под землёй нет смены дня и ночи, время отсчитывают периодами, каждый выдох земли — это как полдень на поверхности, а время между двумя выдохами и есть период. Он даже нарисовал мне руну для этого термина, в которой я нашёл фрагменты рун «дыхание» и «время».
— А что такое выдох земли? — тут же спросил я. Ванорз закивал, поддерживая мой интерес и тоже с любопытством глядя на дварфа.
— Хмм, — Гильт задумался, а я почувствовал, что он размышляет о том, как бы это объяснить. — Каждый дварф чувствует дыхание Оминариса. Во время вдоха будто бы щемит над макушкой, давит, всё больше и больше. А как это ощущение пойдёт на спад — значит, начался выдох. Когда ничего не чувствуешь — это и есть выдох земли, момент отсчёта периода. На поверхности дварфы быстро перестают чувствовать землю, но я успел понять, что выдох всегда приходится примерно на полдень, а период точно совпадает с людскими сутками.
— А сейчас ты снова можешь это чувствовать? — живо спросил Ванорз, но вдруг осёкся. — Ну… ты же всё-таки теперь не совсем живой…
Гильт молчал. Я чувствовал, что он прислушивается к своим ощущениям, а вот Ванорз, судя по его расстроенному лицу, принял это молчание на свой счёт, посчитав, что своим бестактным вопросом обидел дварфа.
— Да, — внезапно ответил Гильт, и Ванорз даже вздрогнул от неожиданности. — Кажется, чувствую. Хотя и меньше должного. Однако это может быть из-за того, что я ещё мало времени провёл в Подземье.
Наш разговор прервал стук в дверь. Отворив, мы пропустили в комнату гурьбу гномов, притащивших три ведра с водой, стопку лоханок, похожих на тазики, и кучу полотенец, больше смахивающих на тряпки.
Когда они удалились, мы обнаружили, что вода в вёдрах была горячей, а в стопке лоханок лежали три куска чёрного мыла, пахнущего углём. Надо было налить воду из ведра в лоханку из какой-то пористой древесины и мыться, обтираясь этими самыми тряпками. Гильт использовал все принадлежности с завидной ловкостью, и сразу было видно, что для него это дело вполне привычное. Но и новичок Ванорз вовсе не казался обескураженным. Я же старался повторять все операции за дварфом, но выходило у меня как-то неуклюже, и в итоге возле моей лоханки на полу образовалось много воды. Мои товарищи ничего мне на это не сказали, но я был крайне недоволен собой. К тому же мне было неловко раздеваться из опасения реакции друзей на мои почерневшие вены…
Однако, если даже они и заметили их, то никак этого не показали. Я же обратил внимание на мускулистое тело дварфа: его телосложение вполне было под стать какому-нибудь тяжелоатлету. В полумраке комнаты его кожа казалась неестественно серой, а потёки ткани, наросшей на местах ран, поблёскивали в неровных лучах алого свечения, пробивавшегося из окна.Помывшись, мы вытерлись тряпками, а Гильт ещё и обильно обмазался духами из пузырька, хотя никакого запаха я от него не чуял. Скорее, это от нас с Ванорзом, вернее даже от меня, исходил ядрёный запах пота.
Одевшись, дварф опять отправился вниз. Благодаря нашим узам я понял, что по дороге он постучался к Хамель узнать, не закончила ли она свои процедуры, и та разрешила ему войти. А вскоре к нам опять прибежали гномы, забрали помывочные приспособления и насухо вытерли пол. Гильт заглянул позвать нас на ужин. Мы тут же вышли и столкнулись в коридоре с тёмной, которая заявила, что уходит по делам в город — дескать, не ждите, — и упорхнула, не дав нам вымолвить ни слова.
Я чувствовал, что Гильт недоволен, но вслух он высказал только что-то вроде «Хорошо хоть золотых на еду отсыпала», и мы пошли вниз. В зале был занят лишь один стол справа. Едва мы спустились, сидящие за ним гномы уставились на нас с нескрываемым удивлением, к которому мы уже стали привыкать. Мы сели за левый стол, что ближе к стойке, и уже знакомые гномы, работающие в этом заведении, тут же понесли нам еду. Помимо самого трактирщика, я ещё не видел здесь ни одного другого дварфа.
На первое в деревянных мисках нам предложили густой суп с маленькими мягкими кусочками, которые я по вкусу определил как грибы. Суп был на редкость вкусным, и мы так не него налегли, что даже не отвлекались на обычную для нас во время еды беседу. На второе принесли тарелки с какими-то варёными клубнями и жарким в клейком соусе. Тёмная мякоть клубней слегка пружинила на зубах и казалась несколько пресной, но зато соус был острым, и всё вместе обладало достаточно сносным вкусом. В соусе, помимо мелко нарезанной зелени, иногда попадались крохотные склизкие кусочки с каким-то смутно знакомым мне привкусом.
Ванорз ел с осторожностью, но на лице его явно отражалось любопытство от незнакомого блюда. Судя по тому, как медленно пустела его тарелка, еда не особо пришлась ему по вкусу. А вот Гильт быстро справился со своей порцией, с удовольствием хекнул и потребовал себе пива. Трактирщик, внимательно наблюдавший за нашей трапезой, довольно улыбнулся и наклонился под стойку со стеклянной кружкой в руке.
— Да, их повар действительно мастер! — похвалил Гильт неизвестного стряпчего, хлопнув ладонью по столу. — Приготовить грибы с онилатами так вкусно… могу с уверенностью заявить, что это настоящий кулинарный шедевр!
Услышав слова дварфа, Ванорз остановил ложку на полпути ко рту и вернул её в тарелку, которую отодвинул от себя в сторону. Меня же это открытие совсем не смутило: я всё ещё был голоден и теперь, примерно представляя содержимое пищи, стал есть даже быстрее. Хотя всё-таки попадающие на зуб склизкие комки я глотал с некоторым содроганием, которое, впрочем, хорошо скрывал. Гильт, похоже, понимал мои ощущения благодаря нашим магическим узам, потому что едва заметно подмигнул мне; я чувствовал, что моё поведение пришлось ему по душе.
— Ладно, — начал разговор Ванорз, когда трактирщик принёс Гильту кружку с пивом, — какие у нас планы? Где будем искать информацию о проходе?
— Сперва нам нужно заглянуть в Совет, — ответил дварф, отхлебнув чуть ли не треть за раз. — Все пришлые обязаны по прибытии доложиться туда, иначе могут возникнуть неприятности.
— Ты знаешь, где он находится? — спросил я, отказавшись жестами от предложения трактирщика принести напиток и мне.
— Нет, но это не проблема, найти будет несложно, — отозвался Гильт.