Продюсер

— Дмитрий! — произнес мужчина. — Вы меня слышите? Вы в больнице. Все в порядке. Не бойтесь. Вас никто не тронет. Вы можете рассказать, что произошло?

Митя всхлипнул и едва-едва пошевелил головой вправо и влево.

— Не можете, — безжалостно констатировал голос.

— Митенька, милый, ну что же с тобой? Кто тебя так? — Медянская, кажется, тоже всхлипнула.

— Виктория Станиславовна! Не мешайте! Вы же видите, идет следственное действие. Я пытаюсь разобраться по горячим следам. А если он… того… не сможет вообще потом ничего сказать? Не лезьте со своими причитаниями. Не время!

— Геннадий Дмитриевич, между прочим, это я вас позвала. Я пришла к нему в больницу. И я за ним ухаживаю.

— Хорошо. Вы. Я не спорю. Но как только я пришел — то все! Теперь я здесь решаю. Понятно?

Теперь Митина голова раскалывалась не только от света, но и от голосов, он попытался попросить не кричать так… и провалился в небытие.

Телефон

Агушин был в замешательстве. Уже поздно вечером приехавшие оперативники сидели перед ним и наперебой рассказывали, как практически схватили странного человека, сидевшего под окнами Медянской. И Геннадий Дмитриевич слушал, записывал все в рабочий блокнот, но… не понимал. А подобранный на месте схватки мобильный телефон лежал прямо перед ним — вот он.

— Значит, думаете, это его телефон?

— Его!

— Его. Точно!

— Ну-ну. Давайте-ка глянем, что там за телефоны.

Агушин сдвинул панель и нажал повтор последних набранных номеров. Перенес аккуратно в блокнот высветившиеся номера. И нажал на зеленую кнопку.

В трубке зазвучал голос неутешной вдовы Медянской:

— Алло! Ты в порядке? Тебе не причинили вреда? Молчи. Ничего не говори. Они наверняка уже нас слушают. Спасибо тебе! Я тебя целую! И по-прежнему люблю! Все, прощай! Береги себя. — Звонок прервался гудками.

Агушин так и остался сидеть с открытым ртом. Коллеги не слышали всего разговора. Но, судя по лицу их шефа, он только что пообщался с привидением.

— Ну что там, шеф? — не выдержал один из оперативников.

Агушин потрясенно сглотнул.

— Ой, чувствую, что рано мы эту безутешную вдову отпустили.

— Так что? Слетать за ней? Мы с Санычем сейчас быстренько туда и обратно! — как по команде вскочили оперативники перед Агушиным.

Тот отшатнулся от неожиданного порыва своих коллег:

— Нет-нет! Ни в коем случае! Пусть гуляет. Наоборот! Ни в коем случае к ней не приближайтесь. Следить за ней надо. Но не трогать. О каждом шаге мне докладывать. Ясно вам?

— Понятно, Геннадий Дмитрич…

Оперативники заметно погрустнели. Им очень хотелось реабилитироваться и задержать хоть кого-то. Если уж не удалось поймать подозреваемого, который так ловко вывернулся из устроенной ими засады, то хотя бы схватить того, кто видел их позор. Следить, фиксировать все контакты и анализировать их было гораздо сложнее, чем традиционно «тащить и не пущать».

— Все! Идите, — отрезал Агушин, — наблюдение не снимать. Докладывать постоянно лично мне. Свободны!

Опера закряхтели и потопали восвояси. А Геннадий Дмитриевич потрясенно покачал головой и принялся в который раз раскладывать пасьянс из своих записок. Отыскав листок, на котором красовалось имя Виктории Медянской, он вновь обвел его жирной красной линией и поставил три знака вопроса. Агушин вздохнул и принялся грызть красный маркер. Курить хотелось просто ужасно. Дожевав до чернильного стержня, следователь поморщился и выплюнул расплющенный зубами пластиковый колпачок. Швырнул очередной испорченный фломастер, нажал кнопку селектора на столе и позвал героически задержавшуюся на работе ради шефа секретаршу. А когда она появилась на пороге, насупил брови и строго приказал:

— Срочно принеси пачку новых маркеров. И еще… разыщи мне кассету с фильмом… — он заглянул в свой рабочий блокнот. — Ага, «По семейным обстоятельствам». Все. Действуй!

Но было и еще кое-что — потерявший телефон Неизвестный. И здесь Агушин мог лишь развести руками.

Муж

Агушин примчался сразу после звонка Виктории и сообщения о том, что Митя Фадеев в тяжелом состоянии доставлен в Институт скорой помощи. Митя был в плачевном состоянии. Обе ноги переломаны, причем правая в двух местах с открытым переломом. Руки тоже сломаны. А нашли его рано утром в строительном котловане, на ремонтируемой трассе. Сейчас Агушин безуспешно пытался выяснить три вещи: как покалечился Фадеев, почему сгорел клуб «Гоголефф» и не причастен ли к этому исчезнувший Бессараб. Ни на один из вопросов несчастный гендиректор ответить не мог. Оставалось лишь одно — поговорить с Медянской.

— Виктория Станиславовна, а вы ничего не хотели бы мне рассказать? — прямо спросил он вдову, едва они вышли из палаты и присели на стулья у крашенной голубой масляной краской стены.

— Вы что имеете в виду? — вскинула свои красивые бровки-дуги Медянская.

— Ну, возможно, какие-то новые обстоятельства… новые сведения… информация. Мало ли еще что? Что-то вспомнили, что-то узнали, что-то услыхали…

Виктория потянулась за сигаретой, но закурить прямо здесь, в больничном коридоре, не решилась.

— Геннадий Дмитриевич, ничего нового я не узнала. Кроме, пожалуй, Митиных приключений. А может быть, вас интересует мой таинственный спутник, которого ваши бравые вояки не смогли поймать?

— Может быть, — кивнул Агушин, подбадривая вдову.

Но та не нуждалась в его согласии. Она встала, выпрямилась перед следователем и, глядя на него сверху, четко сказала:

— Я знаю, что вы мне, возможно, не поверите. Ну и пусть! Но только человек, которого вы ловите, это не человек.

— Как не человек?! — Агушин настороженно смотрел на не вполне, как ему показалось, вменяемую вдову.

— Ну, то есть человек. Но только не такой, как все. Мне вам сложно объяснить…

— А попроще нельзя?

— Можно, конечно. Но только вы можете не поверить.

— Ну, уж вы попробуйте, а там посмотрим. — Агушин приготовился к любым поворотам и напряженно не сводил глаз с вдовы.

— Хорошо. Вы сами этого захотели. Скажите, вы смотрели такой фильм… — Она на мгновение запнулась, а нетерпеливый следователь тут же подхватил:

— «По семейным обстоятельствам»? Знаю я ваши фильмы! Адвокат мне ваш всю голову заморочил: «Посмотрите. Посмотрите!» Ну, посмотрел! Что дальше-то?

— Нет. Нет! Не этот! Другой. Фильм называется «Привидение». Смотрели? Там Деми Мур играет и красавец Патрик Суэйзи. Видели?

— Не знаю… может, и видел. Некогда мне, знаете ли, фильмами развлекаться! Что там я должен был узнать из этого кино? Так расскажите!

Агушин разозлился. Эти загадочные тени, бесконечные отсылки к киноклассике его начинали донимать. Виктория сочувственно покачала головой и сложила перед собой руки на груди.

— Бесполезно!

— Что еще бесполезно? — Геннадий Дмитриевич совсем рассердился.