Проект "410"

«Хорошо, что грязь не попала, – вздохнул я».

– Что ты делаешь? – Лена открыла глаза и уставилась на меня.

– Меняю бинт – этот совсем грязный.

Ещё на пороге я заметил аптечку, весящую в ванной, она повешена под удачным углом так, что бы при входе её было видно из зеркала. Она оказалась полупустой, но бинты я нашёл: плотные и очень качественные.

Я собирался возвращаться к Лене, но взгляд упал на зеркало: пыльное и слегка потрескавшееся, оно отражало моё бледное грязное лицо, волосы были растрёпаны, а под красными, от плохого сна, глазами виднелись синяки.

С обречённым вздохом я отошёл от зеркала и направился обратно в зал. Лена мечтательно смотрела в окно: на низкие серые тучи, на пустые улицы и покосившиеся домики, на ворон, которые изредка садились на жёрдочки забора и на старые, заржавевшие машины.

– Интересно, как тут было раньше? – Не отрывая взгляд от окна, спросила она. – Думаю, очень уютно.

– Ты бы захотела тут жить? – Наматывая бинт, поинтересовался я.

– С тобой?

– Представим, что со мной.

– Тогда – да, – она широко улыбнулась. – Захотела бы.

– Ладно, отдыхай, дорога впереди трудная, – я слегка усмехнулся и направился к выходу из домика.

Усевшись на ступеньку крыльца, я достал из-за пояса найденный маузер и принялся разглядывать его. В оружии я разбирался не очень, но знал, что маузер был излюбленным оружием чекистов, так что, возможно, он и принадлежал какому-нибудь сотруднику КГБ.

– «За годы службе в ком…», – снова прочитал я. – Комитете безопасности…

– С кем это ты разговариваешь? – Послышался грубоватый голос Алисы.

Она села рядом, взгляд её, как всегда, был высокомерным, от той Алисы, которая извинялась, смотря в пол, не осталось и следа.

– Закурить есть? – В надежде спросила она.

– Откуда?

– Скажи мне, – она, нахмурившись, посмотрела на меня. – То, что у вас с Леной – это серьёзно?

– Что у нас с Леной? – Я понимал, что скрывать что-то уже не имеет смысла, но всё ещё держался осторожно.

– Да хватит уже дурачиться, – Алиса фыркнула. – Ты прекрасно знаешь, о чём я.

– Я ещё не разобрался, не понимаю, что происходит.

– Тогда разбирайся быстрее, – Алиса снова уставилась в землю. – Я знаю Лену с детства – она не такая, как большинство. Понимаешь?

– В каком смысле?

– Она всю жизнь была одинока, – начала Двачевская. – Не было у неё, ни друзей, ни подруг, даже отец видел её раз в пятилетку. Те, кто был с ней рядом, чаще всего, её использовали.

– И ты в их числе?

– Нет… Вернее, мне так казалось, – Алиса начала хлопать себя по карманам в поисках сигарет. – Я думала, что смогу ей помочь, но вышло всё не очень хорошо…

– Что же произошло? – Я заинтересованно слушал Двачевскую.

– Проехали, не столь важно, – Алиса включила заднюю.

– Ну уж нет, раз начала, то договаривай!

– Только не осуждай меня, – она сильно забеспокоилась. – Дело было прошлой осенью, я познакомила Лену с одним моим знакомым, и у них кажется, что-то начало получаться.

Алиса замолчала ненадолго и вновь нашарила в кармане сигарету, затем, попросив меня подождать, направилась домой и вернулась через пару минут, с коробком спичек.

– Они гуляли, мило общались, в общем, всё шло так, как я и планировала, – Алиса задымила. – Но, однажды, в нашу глухомань наведался Цой с концертом, почти эпохальное событие, грех было не пойти.

– И? – Нетерпеливо выдавил я.

– Лена пойти не смогла, да и не любила она концерты, – Двачевская явно не хотела всё это вспоминать. – А мы с ним пошли. Сначала всё было нормально – концерт потрясающий, но после мы решили выпить… Я не понимала, что происходит, мы оказались у него в общаге, а потом… Думаю, ты понимаешь, о чём я.

– Хорошо, – я развёл руками. – Но ведь Лена ничего не узнала бы. Кто ей рассказал?

– Всё из-за этого ублюдка, – Алиса сплюнула. – Он вдруг решил, что мы теперь вместе, решил это на глазах у Лены.

– Прости, Алиса, – я откашлялся. – Ты, конечно, та ещё тварь.

– Я же просила, не осуждай меня! – Крикнула она. – Я тут ни причём, я не хотела, чтобы Лена об этом узнала!

– Ты забыла, кто сказал ей, что я тебя лапал? Из-за кого, мы сейчас сидим тут?

– Прости, – жалобно протянула Двачевская. – Просто будь с Леной аккуратней.

Мы просидели молча несколько минут, просто смотря в землю, в воздухе запахло сыростью, и собирался пойти дождь.

– И какая у неё была реакция? – Невзначай спросил я.

– Она заперлась дома, не приходила на занятия несколько дней, ничего не ела, – Алиса потушила сигарету и кинула её на дорогу. – Дошло до того, что её отвели к психологу, а потом она все-таки появилась: серая, как мышь, говорила тихо, с парнями и вовсе не общалась, в общем, стала такой, какой ты её знаешь.

– Ясно. Идём в дом – холодно что-то.

***

Пионеры и Коршаков добрались до того самого места, где они остановились прошлой ночью. Потухший костёр всё ещё слабо дымился, а рядом с ним обнаружилась бутылка лимонада. Чекист подошёл к костру, подняв бутылку, принюхался и, насупившись, уставился на Ольгу Дмитриевну.

– Вы в курсе, что кто-то из ваших пионеров пронёс с собой водку?

– Что пронёс?! – Глаза вожатой округлились, а голос задрожал. – Двачевская!

– Да что у вас в лагере происходит?! – Закричал Коршаков. – Медсёстры пристают к детям, пионеры распивают водку, пропадают в лесу, а вожатая слышит об этом впервые!

– Всё это – недоразумение! – Ольга Дмитриевна заходила кругами. – Я не понимаю!

– Зато я всё понимаю, – чекист направился в лес. – Когда пионеры найдутся, вы получите хороший выговор, если вас вовсе не исключат из комсомола.

– Пожалуйста! – Вожатая бросилась прямиком за чекистом. – Я ничего не знала!

Ульянка стояла и ухмылялась, показывая язык в спину вожатой, её вся эта ситуация забавляла.

– Так ей и надо, – засмеялась она.

– Ульяна! – Славя бросила на неё суровый взгляд. – Это всё серьёзно! Между прочим, твоя подруга во всём виновата!