Проект Эрешкигаль

– Что вы знаете о племенах Дасья, облюбовавших наши восточные границы? – долго раздумывая, с чего начать, спросил Прокофьев.

По его виду можно было точно сказать, что и этот вопрос дался ему тяжело. Пришлось снова подлить чаю всей пятерке, а после согласиться отдать остатки варенья, чтобы подсластить сложившуюся ситуацию.

В надвигающихся сумерках, наступающих в этих местах резко и внезапно, парень казался бледноватым, каким-то болезненным. Прочие выглядели куда лучше. Видать из-за того, что сильно посмурнели от одного упоминания кочевников в разговоре.

– А разве они так и не объединились в государство под точно таким же названием? – уточнила я, не очень-то и понимая, к чему ведет Мишка.

Парень удивленно поглядел на меня, прикинул что-то в голове и согласно кивнул:

– Верно, десять лет назад. Мне казалось, что вы не следите за обстановкой в мире.

– Я здесь живу только семь лет, – с насмешкой возразила я. – Или ты думаешь, что меня тут ребенком оставили?

Прокофьев переглянулся с Витькой, потом с Хвостиком, но те отрицательно покачали головой. Из чего пришлось сделать единственный вывод:

– Вы обо мне ничего не знаете.

Лица бравых ребят залились краской, которая неплохо бы осветила мой участок даже в самую темную ночь.

Я не удержалась и рассмеялась над ними:

– Ладно, не тушуйтесь. Не удивлюсь, если вас даже не предупредили, кого вы тут вообще встретите. В любом случае, возвращаясь к твоему вопросу – Дасья обитают на востоке континента, держатся небольшими племенами и перемещают свои становища четыре раза в год, в зависимости от сезона. Они достаточно воинственны, неплохо справляются со скотиной, но ничего не смыслят в технологиях. Поэтому у них до сих пор средневековье в наше-то время. Что мне еще нужно о них знать?

– Кроме того, что они организовали свое государство, у них ничего не изменилось, – почувствовав себя немного уверенней, произнес дипломат. – Все так же вместо городов становища, никакой отлаженной инфраструктуры. В общем и целом, остались дикарями. Но месяц назад они пришли к нам на переговоры с требованием отдать им нашу территорию от границы и до реки Эсты, а это…

– Порядка двухсот километров протяженности, – перебила я его, чтобы дать понять – у меня все очень неплохо с географией. – Не скажу, что много в масштабах этой страны, но существенно, учитывая, что там есть несколько городов средней величины, фермы, заводы и парочка промысловых участков. Не думаю, что дасья нужны чужие люди, им бы своих где-нибудь разместить.

– Они сказали примерно так же, – хмуро заметил Витька, до того внимательно слушавший мои изложения фактов.

– Да, – согласился Прокофьев. – Они хотят, чтобы мы отступили на двести километров, за реку, оставив им все – города, оборудование, технику, разработки. Но не людей. Им они предлагают найти другое место для проживания.

– Какие-то не очень выгодные условия, – задумчиво произнесла я, допивая сильно остывший и теперь противный кофе.

– С нашей стороны сказали более тактично, но смысл был тот же, – Мишка снова кивнул на мое замечание и продолжил, почувствовав в себе силы. – Когда переговоры зашли в тупик, поскольку никаких идей, как решить этот вопрос, от дасья не поступало, мы предложили им забыть об этом и вернуться домой. Но тогда они сказали, что имеют право на эти земли, потому что прежде проживали там.

– Только опустили факт, что жили там, как оккупанты, – ехидно заметила я.

Парни удивленно переглянулись и уставились на меня с немым вопросом в глазах.

– У вас уроки истории в школе вообще были? – поинтересовалась я, стараясь не смеяться над их дремучестью.

– Но не углубленные, – постарался оправдаться Костик.

– Блин, сколько ж вам лет, что вы это считаете материалами углубленной истории? Ладно, лет восемьсот назад, когда мы в пятый раз изобрели колесо и научились строить из дерева, дасья считались сильными, умными, можно даже сказать могущественными племенами. Так вот, когда им надоедало носиться по своим территориям, они предпочитали устраивать набеги на соседей. Сначала недалеко от своей земли – в лес могли забежать, пошуметь немного, спереть что-нибудь ненужное. Потом почувствовали, что отпора им не дают, а живется у нас лучше, решили объединить силы и забрать побольше.

– Золото, драгоценности и урожай? – предположил Хвостик, впервые самостоятельно подав голос.

– Зачем так усложнять? – усмехнулась я и пояснила. – Земли. Там ведь и найти все можно, и генофонд обновить, и жильем обзавестись и тот самый урожай к рукам прибрать. А всего и нужно, что напасть на деревню, сильных вырезать, слабых запереть или изнасиловать и потом уже запереть.

– Варварство какое-то, – возмущенно буркнул Мишка, но Витька понимающе кивнул, оценивая стратегию сильных и жадных дасья.

– Так и речь идет о давних делах. Не отвлекай лучше, я и сама собьюсь.

Парни послушно закивали, уставившись на меня внимательными глазами, будто у детей, слушающих страшилку на ночь.

– С их силой и числом завоевывать земли было легко. Многие деревни, по наивности своей, сами сдавались, думая, что их оставят в живых, – продолжила я. – И не удивительно, все они – люди, все надеялись на благоразумие. Только дасья не из тех, кто соглашается на полумеры. Потому они убивали мужчин, калечили детей, женщин насиловали для обновления крови, и двигались дальше на запад. За первый год кочевники неплохое расстояние преодолели. За собой оставили пожарища и калек, им хватало сиюминутного удовольствия, а о будущем как-то не думалось в пылу сражения. Но тут наша колоритная зима прибыла по расписанию, тогда-то их морозец за зады и укусил. Оказывается, жрать тут по холодам особенно и нечего, если ничего не припас по осени и лету. Еще и земля не самая гостеприимная – промерзает так, что стоять на ней невозможно. Ну, и снега первые внесли свою лепту. В общем, они решили, что тех деревень, которые остались за ними достаточно, чтобы разместить своих женщин, детей и наложниц, захваченных за время похода. А сами продвинулись еще немного вперед, чтобы завоевать побольше рабов, готовых батрачить на них до изнеможения.

– И им никто не дал отпор? – удивленно уточнил Андрей, все еще не снявший с плеча Абакан.

– Ага, дали, а потом им надавали по шее. Потому что оказалось, что дети, старики и женщины ничего не могут сделать против вооруженного отряда здоровых мужиков. А защитники с нашей стороны не очень-то научены уворачиваться от стрел или лупить врага оглоблей. Мечи все же эффективней вышли.

– И что дальше? Сейчас же их здесь нет.

– Ну, там все просто. Они примерно до Эсты и дошли. Обосновались. Решили переждать зиму в тепле и среди нормальной еды. А по лету продолжить брать территории еще большим составом. Обложили захваченных оброками, обязали отдавать ранее спрятанных девок и женщин. В общем, продолжили обновлять генофонд и строить планы на ближайшее будущее. Но за зиму разленились и остались жить там, пока новое поколение не подрастет. Правда оказалось, что пятилетние мальчики плохо справляются со взрослым оружием и не очень хорошо переносят походы. А сами дасья, пришедшие из степей стареют. Так что укоренились там, где успели все подмять под себя, и стали ждать, когда у сыновей начнут чесаться руки. Прочий же народ, наш, местный, так был запуган, что старался не поднимать головы. И все бы так и осталось, пока слухи с восточного берега о готовящихся походах не добрались до западных городов. Там люди оказались посмышленей. Поняли, что не горят желанием быть убитыми или прожить оставшиеся годы под гнетом каких-то варваров. Подумали хорошенько, собрались парочкой городов, объединились, созвали самых современных инженеров и изобретателей. А те за пару месяцев придумали катапульты и прочую оборонительную технику. Так и избавились от захватчиков – сначала закидали горящими снарядами, потом выживших добили, самые скудные остатки погнали обратно – на родные земли. А этих, освобожденных, взяли под крыло объединенного, новообразованного государства. Так все до сих пор и обстояло. Дасья – там, – я махнула в сторону востока. – А остальные – тут. И пока все всех устраивало. Отсюда и мой вопрос – как варвары хотят напугать тех, кто неплохо продвинулся на рельсах технического прогресса?

В вечерней темноте тишина казалась зловещей. В такой обязательно прячутся серийные убийцы, монстры из-под кровати и бешеные куклы, мечтающие захватить мир. Правда ребятам повезло – в этой глуши была только я. И уже становилось слишком поздно, чтобы бояться или пытаться скрыться в лесу.

Прокофьев снова соображал, как подать историю с его стороны, разочаровавшись, что мне оказалось недостаточно того, что дасья пришли со своими требованиями и не захотели уходить обратно в степь и становища.

Чтобы дать ему время и не замерзнуть в прохладе надвигающейся ночи, я соскочила с лавки, прошлась до крыльца, сняла старенькую керосиновую лампу и зажгла ее, водрузив в середине стола.

Удивленные бойцы посмотрели на отголосок средневекового прошлого, потом на меня. Костик не удержался, прогулялся до рюкзаков и достал темную трубочку, плохо различимую с места, где сидела я. Хотя и так было понятно, что задумал юный разведчик. И стало даже жалко, что его идея не даст нужного результата. Не столько из-за будущего удивления, смешанного с разочарованием, сколько от желания вспомнить – что такое электрический свет.