Профессор Влад

Прежде, чем я сообразила, что происходит, в прихожей возник новый персонаж, ранее скрытый от моих глаз дверью кухни: аккуратно уложенные волосы так и блестят от геля, сияющая белизна дорогого летнего костюма эффектно контрастирует с их пиковой чернотой. Легонько попинав клетчатый бок острым по тогдашней моде кончиком сверкающей туфли, он одобрительно хмыкнул, снисходительно кивнул своим адъютантам (те без лишних слов удалились) и загадочно, чуть коварно улыбнулся… тут я, кажется, начала догадываться… но, как назло, именно в этот момент элегантный юноша поспешил откланяться, вежливо пояснив, что внизу его ждет такси и счетчик крутится с немыслимой быстротой.

Еще несколько секунд отец оправлялся от шока, почесывая в паху и мечтательно созерцая странную кладь, оставленную стремительным гостем; затем, как ошпаренный, бросился на кухню, - и до меня донеслись отчаянные вопли: «Вставай же, вставай, дурачина!..». Вбежав следом, я увидела забавную сцену: папа, стоя на коленях пред импровизированным дяди-Осиным ложем, безбожно трясет беднягу за голые, худые веснушчатые плечи, а тот лишь страдальчески мычит да извивается в руках своего мучителя, пытаясь плотнее завернуться в матрас…

На шум поднялась и неприбранная мама. Вид огромных баулов, сиротливо стоящих в прихожей, привел ее в ужас: и то сказать, за четыре с лишним года семейной жизни имущество дяди Оси значительно разрослось... Теперь несчастного расталкивали уже в четыре руки и орали на него в две глотки; еле-еле разлепив глаза, Оскар Ильич все еще не в силах был понять, чего от него хотят, но, когда, вытолканный разгневанными родичами в прихожую, увидел вещи, остатки сна мигом слетели с него, и он вполне здраво поинтересовался: почему же мы не задали все свои вопросы тому, кто этопринес?..

– Да я и не узнал его сначала!
– оправдывался отец. Дядя Ося попытался было съехидничать - дескать, как же мы, в таком случае, догадались, что именно он, Ося, хозяин сего знатного багажа?..
– но тут же в смущении прикусил язык: на каждом из баулов красовался аккуратно приклеенный кусочек желтоватого лейкопластыря с пометкой «Антипов О. И.» (похожие ярлычки когда-то лепили мне на чемодан родители, отправляя меня в пионерский лагерь). Словом, то, что дядю попросту выставили из дому, было ясно и без дополнительных комментариев. Но вот почемуи какэто произошло?.. Поняв, что игра проиграна, Оскар Ильич потребовал яичницу с беконом и чашку крепкого кофе, - после чего обстоятельно и не без некоторой гордости поведал о своих злоключениях.

Оказывается, вчера, прежде чем отправиться ко мне на день рождения, он крепко повздорил с пасынком. То была, конечно же, далеко не первая их ссора, однако нынешний случай можно смело назвать уникальным - хотя бы потому, что на сей раз он, Ося, не ограничился, как прежде, горестными причитаниями, а как следует надавал Игорьку по морде, благо тот, при всех своих талантах, никогда не мог похвастать особенной физической силой. Зара, естественно, налетела на мужа, как обезумевшая наседка, - и… ну, в общем, все закончилось тем, что драчуну указали на дверь…

Мама: - Ах!.. За что же ты ударил бедного ребенка?!
– (Надо же, а я и не подозревала в ней такой лояльности!). Дядя замялся; видно было, что вспоминать подробности ему неприятно, - но так и быть... Короче, в последние месяцы с Зарочкой творилось что-то странное: вечно раздражительная, нервозная, она то и дело мызгала мужа из-за всякой ерунды; возмущалась, что он недостаточно внимателен к ребенку, - и тут же сама заявляла, что он, мол, Игорьку не родной, а, значит, и не имеет права выговаривать тому за мелкие провинности; не разговаривала с ним часами - и его же обвиняла в грубости, обидчивости, черствости и прочих грехах, нахально и явно выдуманных. Ося, недаром психолог, чуть голову не сломал, ища реальную причину ее агрессивности, но так и вспомнил за собой никакой вины. Оставалось одно - признать, что причиной всему пасынок, который, очевидно, с самого начала за что-то его невзлюбил и за спиной вечно наговаривает матери всякие гадости. И вот однажды Оскар Ильич собрал в кулак все свои профессиональные навыки и…

Отец, ехидно: - Что, вроде кастета, да?..
– … Да нет, бил-то он не кулаком, а ладонью, зато по лицу - по гладкому, красивому лицу!..
– но это было чуть позже. А тогда он всего-навсего постучался в комнату к пасынку и предложил ему спокойно - что называется, по-мужски - обсудить вопрос: «Почему у нас в семье постоянно случаются конфликты?». Однако Игорь, нагло ухмыльнувшись, заявил, что это ясно и без обсуждений, - и с тех пор не давал отчиму проходу: «Я вижу, у вас серьезный энергетический сбой в области малого таза. Может, нужна моя помощь?»

– Помните сковородку?..
– грустно спросил Оскар Ильич. На миг лица родителей озарились мягкими ностальгическими улыбками: еще бы, ведь именно после той незабываемой сковородочной вечеринки дядя Ося и переехал к Гудилиным насовсем, - а потому «холостяцкая» была для нас чем-то вроде символа Свободы. Ну, вот то-то и оно... За неделю Игорек успел так достать отчима своими грубо-экстрасенсорными намеками, что в один прекрасный день - а, конкретно, вчера - тот не выдержал: сбегал к ближайшему ларьку, хватанул для храбрости баночку джин-тоника, - и, когда пасынок в очередной раз полез к нему с предложением «полечить половую сферу», сумел, наконец, ответить ему достойно… далее мы знаем.

Все это было, конечно, очень занимательно, но главный вопрос оставался открытым: что делать с дядей Осей и его вещами?.. Мама попыталась было прозондировать почву, позвонив Захире Бадриевне, однако вернулась в кухню с поблекшим лицом: осатаневшая свояченица, пожаловалась она, изъяснялась с ней в жесткой и грубой манере врача районной поликлиники, - что не на шутку покоробило маму, до сих пор знавшую «Зарочку» только с хорошей стороны.
– У-у-у, - прокомментировал дядя Ося, - это знаете какой волк в овечьей шкуре!.. Неудивительно, что она первого мужа извела! Я еще вовремя спасся!..

Он был весел и даже шутил, чем привел трезвомыслящую маму в холодную ярость; она с горечью процитировала нам финальную фразу телефонного разговора с тетей Зарой - «Все хорошо, что хорошо кончается!» - разом, по ее словам, убившую в ней надежду на благополучный исход: ведь Захира Бадриевна, сама в прошлом провинциалка, так и не удосужилась прописать у себя Оскара Ильича. Однако дядя Ося успокоил маму: он, по его словам, знал Зарочку гораздо лучше нашего. Вот так у них всегда и бывает: с утра поругаются, а вечером бурный Зарочкин темперамент уже гонит ее просить прощения. Только вот нет, заявил дядя, уж на сей-то раз он ее проучит: баулы с бирками - это, пожалуй, перебор, так что, если мы не возражаем, он проведет у нас еще ночку?.. Мама скривилась, но не возразила.

После завтрака жизнь, казалось, потекла своим чередом: покончив с мытьем плиты, куда, в довершение всех бед, несколько раз успел сбежать утренний дядин кофе, мама заявила, что идет в гости к подруге. Папа, как обычно, удалился в спальню - упасть в обьятия глянцевых телезвезд. Оскар Ильич, оставшийся не у дел, подсел было к телевизору - и несколько минут старательно притворялся, что смотрит развлекательное ток-шоу; но, так как, в силу понятных причин, сосредоточиться на чужих проблемах ему не удавалось, то вскоре он сдался, убавил звук - и перенес ток-шоу в нашу гостиную. Все эти годы, - жаловался он плаксивым тоном изнемогающей в неудачном браке пожилой овцы, - над ним цинично, расчетливо и, увы, совершенно безнаказанно глумится утонченный садист... Это меня заинтриговало, захотелось услышать подробности. Увы, ничего особо интересного дядя рассказать так и не смог: