Программист Сталина

Тут ничего не поделаешь, исправить ситуацию смогут только годы работы.

Будущий атомный «огонь» СССР доставлять к целям пока сможет только с помощью авиации. Конкретно - ТБ-7 (переименованный «когда-то там» в Пе-8) и другие… «стратегические бомбардировщики», что придут за ним.

Таковы были выраженные в планах надежды - иметь в 1944 году атомное оружие, которое, ЕСЛИ ЧТО, смогут доставить к цели ТБ-7 и СССР будет иметь защиту от возможных претензий капиталистического окружения, которое, в «этот раз», может вычеркнуть Советский Союз из рядов «временно полезных» намного ранее, чем произошло в истории мира Рожкова.

Пока что, на исходе 1940 года, всё виделось именно так.

***

И снова взгляд «от третьего лица».

Забегая вперёд, следует отметить, что именно содержание вышеупомянутых в рассказах об атомном и ракетных проектах СССР, постановлений СНК, текст которых был в 1941 и 1942 годах получены разведывательными службами двух стран, впоследствии позволили кое-кому сделать весьма невероятные предположения. Впрочем, всё последовавшие события были достаточно растянуты во времени и определялись совершенно разной логикой у заграничных осведомлённых о секретных постановления СНК СССР и принимавших решения за пределами «государства рабочих и крестьян» под влиянием соответствующих докладов и «прояснению ситуации».

Глава 23. Прогрессор-lifestyle. Эпизод I.

Ближе к середине декабря 1940. Н.Е.Рожков, попаданец 100%-й, по совместительству энкаведист липовый.

На появившемся недавно в углу моего кабинета новом, с тяжелыми тумбами, массивном столе стояло первое как бы свидетельство, что история начинает меняться. Но что особо было примечательно - оно не являлось какой-нибудь технической новинкой, созданной по вычитанным в книгах из будущего идеям и по устным рассказам… хм… преданиям:-) о прорывных технологиях.

Но, как всегда, обо всём по порядку.

Развернувшиеся работы под руководством Королёва и Курчатова, по тем двум проектам, инициированным моим попаданием в 1940 год, явно что-то происходящее в РККА - ну не могут же будущие полководцы Победы ничего не менять?
– всё это было где-то там… короче, за пределами моего поля зрения. Судить о них я могу лишь по вопросам, частично лично задаваемым мне великими людьми, периодически проявляющимися в отделе, частично выдаваемыми Матвеем Моисеевичем, ныне уже майором ГБ.

Спрашивают местные многое и вообще за пределами моей компетенции, часто, полагаю, не рассчитывая особо на содержательный ответ, скорее, просто хоть выудить в моей памяти какие-то полезные крохи, способные сократить затраты и предупредить ошибки. Я, кстати, не меньше их на данное рассчитываю.

Ощущение «глубокого внутреннего удовлетворения», используя терминологию брежневских времён, я испытал по настоящему всего пару раз и оба - в декабре. О втором чуть позже, а первый - когда руководитель политической разведки СССР, некто товарищ Фитин, о личности которого я узнал побольше, чем «за пределами фамилии» и сетевого знания «вроде был такой» лишь только тут, читая книгу о нём самом. И слушая скупые фразы впечатления от него же, после прочтения Павлом Михайловичем жизнеописания самого себя.

Сюр ещё тот. Почему-то вкус от общения с ИВС, ЛПБ, да хоть бы и от общества Королёва, Курчатова, Иоффе и высших начальников РККА, был не таким. Фитин, видимо тот, с кого Юлиан Семёнов и киношники 70-х клепали прообраз «Алекса, начальника Штирлица». Да отчасти похожие ощущения от общества обоих местных «прогеров» и Рычагова.

Эти казались в чём-то попроще, чем те личности, известные большинству в стране и в наше время. И их, видимое глазами понимание, в какую непростую жизненную ситуацию (несмотря на все потенциальные и вполне ощутимые сейчас дивиденды оной) они попали, сказывалось. Да и их возраст был к моему ближе. Начальнику политической разведки СССР ТОЛЬКО 33 скоро будет. Время скорых карьер и быстрых падений. И вовсе не только по причине войны.

Видимо, слишком я иных, кроме этих перечисленных личностей, воспринимал либо как титанов со страниц книг, либо, если спустится с небес на землю, просто как вообще «неизвестных советских людей образца 1940-го», если вспомнить про личный состав 8-го отдела, да хоть и тех, кого видел, например вечером в любом магазине, куда заехали «прикупить конфет и хлеба с молоком».

Бр-р… во всей этой моей деятельности «попаданца» на НКВД-шней ставке разило таки просто какой-то запредельной ирреальностью. Понятно, что не как в первые дни, но ощущение такое на меня нет-нет, да накатывало.

Лучший способ борьбы с хандрой любого происхождения, как известно, заняться интересной работой. Делать то, что могу, используя неизвестные здесь навыки. Помимо обучения двух… «замен себе»… хехе.

Каюсь, была у меня такая дерьмовая мыслишка. А может, и не совсем дерьмовая, а вполне себе реалистичная. Как будто не понимаю, куда я попал…

Страна, после знакомства вождя с откровениями из будущего, несомненно, уже выделяла на новые проекты огромные средства. Материальные ресурсы, людей - специалистов и учёных, разрываясь между тайной подготовкой к надвигающейся кровавой войне и неотложными потребностями послевоенного времени. Но это всё я понимал, так сказать теоретически…

Да, был ещё товарищ Лосев, с которым я общался, за исключением его крайнего визита, так сказать, «на бегу», ибо в области радиоэлектроники я был, можно сказать, близок к полному нулю.

И, как мне кажется, Иоффе обосновал перед Берией и приволок своего подчинённого в отдел вначале только для того, чтобы тот увидел и вдохновился конечным результатом в виде работающих ПК. Передавать все нарытые на винте данные он мог бы тому и так.

Лосев, разумеется, вдохновился. Да и знание, что уже скорее всего он избегнет смерти в голодном блокадном Ленинграде, причём в шаге от одного из величайших открытий 20 века, с одной стороны ошеломляет, а с другой, придаёт желания жить. И творить.

Со слов Иоффе, Лосев уже осведомлён - ему весной светит новая лаборатория, и переезд по факту, в ведомство наркома, при виде которого ликует советская пионерия. Не вся, наверное, и не везде, но тем не менее…

Мотивы такого… организационного решения мне популярно изложил академик.

–  Скажу, используя терминологию ваших времён, Никита Егорович, что полупроводниковая элементная база для будущих компьютеров, крайне важна, но именно сейчас не менее важно развёртывание производства компактных, экономичных и надёжных радиостанций. Успехи в работе над полупроводниковыми материалами, на которые мы все так рассчитываем, позволят нам свершить рывок сразу по нескольким направлениям. Товарищ Берия, судя по всему, ожидает, что уже в ближайшие годы в его ведомство, а также в РККА, пойдёт новая техника связи. И желает держать товарища Лосева и его исследования под своим контролем.

Несмотря на… будущие тяжёлые годы, ожидания весьма высокие… и, как вы понимаете, никто не хочет не оправдать столь высокого доверия. Товарищ Берия… и даже от товарища Берии… - он не завершил фразы.

Но всё итак понятно. Фигура «отца народов» незримо присутствует из-за спины наркома. Чего уж тут не понять…

«Воссозданный» Лосевым транзистор, разумеется, был точечным биполярным. После решения с самого верха о допуске «создателя кристадина» и будущего изобретателя первого в мире транзистора (который должен получить такое же название, что и в моём времени) я самолично проштудировал всё подшивку ТМ и прочие обрывки сведений с HDD и выбрал всё, хоть мало мальски относящееся к теме «помочь-подсказать-найти». Пусть источники говорили о том, что более важным шагом должно быть создание плоскостного транзистора, для понимания всех тонкостей и создания полноценной теории, как объяснил мне Иоффе, должны быть повторены все шаги «из моего времени». А там и германий сменится на кремний…