Прогулка по висячему мостику

Радный зафиксировал все сказанное, буквально раздавив трепещущего Лешку жестким взглядом, а затем обернулся к Ире:

– Извините, Ира, что так жестко наехал на Вашего сына, но он ВАШ сын, а потому, не имеет никакого права городить чушь.

Затем он снова обратился к Лешке:

– Дорогой юноша, Вы очень похожи на мать внешне и, пожалуй, унаследовали от нее прекрасно работающие мозги, но это всё! Ничего более этого Вам не досталось! А потому повесьте на внутренней стороне своего лба большущий плакат, гласящий: «Я способен осознавать лишь одну триллионную этого огромного загадочного мира, и не имею никакого права выносить суждения о том, что неведомо и никогда не станет ведомо мне». Запомнил?

– Да, – понуро пробормотал Лешка.

Радный примирительно потрепал его по голове, и они поехали дальше. Экскурсия, как ни в чем не бывало, продолжилась.

– - -

– Что делать-то будем? – спросил Генка, когда поезд с Радным и Лешкой растаял в темноте.

– Пойдем к Женечке. Сто лет его не видела.

– А ты умеешь?

– Умею.

– Тогда пошли!

Они прогулочным шагом направились в сторону заветной кафешки.

– Бедный Лешка, – грустно усмехнувшись, сказал Генка.

– Чего это он бедный?

– Стас по нему, что называется, катком проехал. Жаль парня.

– А мне – нет.

– Ирчик! Ты же его матушка!

– Знаешь, может быть, именно поэтому и не жаль.

– Не понял?

– Хорошо, когда по тебе катком проезжаются из благих побуждений и в доброжелательном настроении – закалка крепче и негативных последствий меньше.

– Наверное, ты права, Ирчик… Когда твой друг страшен, недругов как клопов давишь…

– Это про Женечку?

– А как ты догадалась? Ах, да-а! Он же меня намедни в твоем присутствии порвал как Тузик тряпку!

Генка разыграл целую сценку, да так, что Ира чуть не задохнулась от смеха.

– Ген, а когда вы с Женечкой познакомились? – спросила она отсмеявшись. – Я имею в виду в этой жизни, ведь, насколько я понимаю, своих отцовских обязанностей он не выполнял?

– Ирчик, каждый раз все происходит по одной схеме. Я рождаюсь эдаким обычным мальчиком у какой-нибудь экстравагантной мамаши и расту как все самые обычные дети. Как все играю, безобразничаю, как все с горем пополам получаю причитающееся времени образование. Самое главное я ни о чем эдаком и понятия не имею! А потом в один ужасный день в самый неподходящий момент появляется он. Смотрит на меня, ехидно улыбаясь, и я в одночасье вспоминаю все. После этого мое очередное обычное беззаботное детство кажется мне смутным сном.

– Ген, если ты помнишь все, это значит, что ты очень много знаешь.

– С точки зрения обычного человека, наверное, да. Но вот, к примеру, ты умеешь пользоваться проходами, а я – нет. Я слепой. Я их не вижу, сколько Гаров ни пытался меня учить. Пытался он учить меня и другим вещам, но я безнадежно слепой и тупой.

– Ген, а ты можешь рассказать мне о своих прошлых жизнях?

– Нет, Ирчик, не могу. Гаров строго-настрого запретил мне это делать. И поверь, у него на это есть очень веские причины. Для меня они – темный лес, но ты, судя по всему, способна понять их. У вас с Гаровым свои причуды. Вот, к примеру, для меня полная загадка, с чего это вы подняли такой шум из-за этого Рауля. По мне, так он, если и отличается от других людей чем, так только своими инженерными достижениями. Да и тебя, глядя со стороны, он никогда ничем, кроме своих инженерных достижений, не интересовал. Безусловно, он лучше меня сразу понял все эти твои внутренние точки, – честно говоря, моему пониманию это до сих пор доступно лишь отчасти – но на этом вся его необычность для меня заканчивается. А вот вы с Гаровым отчего-то аж на уши встали. Я уже после этого к нему и так, и эдак приглядывался – милый мальчик, только и всего. А на тебя посмотреть, так ты даже то, что он милый, не замечаешь. А он, между прочим, по-моему, в отношении тебя очень даже не ровно дышит!

Генкины откровения порадовали Иру. Именно такое впечатление она усиленно и старалась производить. Впрочем, Радный в Новогоднюю ночь, по сути, сказал ей то же самое. «Ох, эта Новогодняя ночь! Нет. Пока об этом лучше не думать».

Тем временем впереди замаячило кафе с одной светящейся буквой из длинного названия. Чтобы не привлекать к себе ненужного внимания, Ира с Генкой, зайдя в зал, уселись за столик и, сделав заказ, тут же расплатились. Первым делом Ира набрала Женечку и сообщила, что они с Генкой вот-вот заявятся к нему в гости. Женечка с веселой язвительностью поблагодарил ее за постановку себя в известность относительно их планов, как бы между прочим напомнив о том, что ранее «госпожа Палладина» себя этим нисколько не утруждала. Ира рассмеялась, сказала «до встречи» и, выключив мобильник, сунула его в карман.

– Кстати, как там Рауль? – спросила Ира Генку.

– Наверное, неплохо! Праздники провел дома. Кстати, сегодня ночью должен приехать Питерским поездом.

– Зачем вы его так рано выдернули? Запуск ведь все равно только на понедельник планируется?

– Никто его не выдергивал – он сам так решил, узнав, что ты восьмого уже вернешься, а, следовательно, пятницу, субботу и воскресенье будешь все перепроверять.

– Догадливый, однако! Но это здорово. Это значительно увеличивает шансы осуществить запуск в понедельник.

Во время разговора Ира сосредоточено наблюдала за залом, стараясь поймать момент, когда они окажутся вне поля зрения посетителей и работников кафе. Вдруг она резко встала и еле слышно скомандовала:

– Идем!

Через мгновение Женечка, театрально раскинув руки, с возгласом «Ба! Какие люди!» встречал их в своей кухне.

– Палладина! И далась тебе моя кухня! Неужто не можешь, как все нормальные люди, пользоваться входной дверью?

– Женечка, ты ждал на кухне, вот я и направилась сюда, – как ни в чем не бывало, ответила Ира.

– Ты даже такие тонкости замечаешь? – Женечка хотел придать своему тону шутливый оттенок, но вопрос прозвучал серьезно.

– Женечка, ты сам виноват.

– Я виноват?

– Ну конечно! Ты ведь совсем забыл меня проинструктировать по поводу того, что должно замечать, а что – нет.

– Ну и язва же ты стала, Палладина!

– Пытаюсь соответствовать! Яблочко, оно ж от яблони не должно далеко укатываться!

– Ах ты ж яблочко мое румяное! Кстати, что с тобой случилось, Палладина? Посвежела! Похорошела! Неужто действительно, не заморачиваясь ни на чем, просто отдыхала?

– Представь себе – да!

– Рассказывай! – торжественно воскликнул Женечка.

– А рассказывать особо нечего. Полмесяца кряду каждый день с утра до вечера на лыжах по лесу без единой мысли в голове.

– А Новый Год, как встретила?

– Классно! – беззаботно ответила Ира.

Женечка внимательно оглядел ее и усмехнулся.

– Женич, я здесь ни при чем, – на всякий случай оправдался Генка.

– Ира! Он правду говорит? – начал язвить Женечка.

– Врет! Но только наполовину.

– Это как?

– Они с Радным напару Лешку вызвали и в пансионат нас отвезли.

– Вот видишь, Геныч! Врешь! Приложил-таки руку к изменению образа жизни Палладиной.

– Руку, честное слово, не прикладывал! А вот голову – было дело.

– Как именно? – не прекращал гротескно грозным тоном шутливый допрос Женечка.

– Вспомнил про Лешку, а Радный сказал, что общество сына самая что ни на есть подходящая, на время отдыха, для Ирчика компания.

– Заложил, значит, Ирку с потрохами?