Прогулки по крышам

Келдыш, впрочем, тоже сидел в темноте – из комнаты в коридор падал мельтешащий прямоугольник света от работающего телевизора. За это время Келдыш сделал только один звонок – наверно, этому своему... Пардусу. То есть Гепарду.

...Агата вздрогнула, заслоняя глаза от ярко вспыхнувшего света – лампа в кухне была без абажура. Келдыш с рукой на выключателе тоже щурился. Он казался еще бледнее обычного. Под глазами – темные круги, как от размазавшейся туши.

– Все в порядке, – сказал негромко. Прошел в кухню, открыл дверцу холодильника и уставился внутрь.

– Что? – спросила не до конца проснувшаяся Агата. Келдыш достал батон и стал отрывать большие куски белыми крепкими зубами. Сказал не очень внятно:

– Они нашли какого-то доисторического специалиста. Оказывается, он еще лет сто назад доказал, что активность магии циклична. Даже высчитал периоды активности. Совпали точь-в-точь. Так что он еще в полдень сказал, что вскоре все стабилизируется. Так и случилось. Наши магистры проследят за Котлом некоторое время, но пока объявлен всеобщий отбой. Хотите есть?

– Есть? – Агата выпрямилась, потирая онемевшую спину, и посмотрела на часы. Третий час ночи. – Нет.

– Или спать?

– Спать...

Агата встала и пошла в комнату. Приволокла из спальни подушку и одеяло. Свалила все на диван и села сверху, поджав под себя ноги. Явившийся из кухни Келдыш прислонился к косяку. Некоторое время жевал, разглядывая Агату. Прожевав, спросил:

– Понимаю это так, что сегодня ночью вы намерены никого не бояться?

– Нет, – сказала Агата, демонстративно глядя в стену. – Мне некого бояться. Все кругом мои друзья.

Келдыш молчал.

– И что... дальше? – спросила Агата.

– Я договорился, что вы переночуете здесь, а завтра я сам привезу вас.

– Вот спасибо!

Келдыш пожал плечами и пошел в спальню.

Агата посмотрела в его спину.

– А знаете, – спросила, – какое самое сильное мое желание?

Келдыш оглянулся. Неохотно улыбнулся уголками губ.

– Наверное, никогда в жизни меня больше не видеть?

– Нет. Стать такой, какой вы меня себе представляете.

У него дернулась щека. Келдыш отвернулся и шагнул в темноту спальни. Агата, не мигая, смотрела в темный проем. Кровать запела – наверное, Келдыш опять рухнул на нее со всего размаху. Тишина. Агата смотрела. Услышала, как он пару раз резко перевернулся. По полу прошлепали босые ноги. Келдыш вновь появился в проеме. На этот раз в джинсах. Уперся в косяк одной рукой.

– Давайте-ка разберемся, Мортимер! Я прекрасно понимаю, что вы чувствуете.

Да неужели? Агата смотрела на его грудь. Она слышала, как девушка из выпускного класса говорила, что ей нравятся волосатые мужчины. Наверное, Келдыш бы ей понравился.

– Вам кажется, что весь мир на вас ополчился. Что все, что с вами происходит, – жестоко и несправедливо, ведь вы ничего такого не делали...

– А разве делала?

Келдыш скрестил на груди руки. Или ему не нравится, что Агата на него пялится, или он никогда не изучал язык жестов: ведь это – защита, нежелание слушать собеседника.

– А теперь встаньте на мою точку зрения. Я – старый оперативник СКМ. Я видел, к чему приводит безответственность волшебников. И вы видели. Вы – тоже жертва той войны, вы потеряли на ней родителей... Фактически – обоих. Я случайно нахожу вас, настолько потенциально... генетически талантливого мага, что вас просто нельзя оставить без присмотра. Я предпринимаю все, чтобы не ошибиться: веду на МС-проверку, к Слухачу, испытываю сам... И что?

– Что? – послушно отозвалась Агата, хотя знала все, что он скажет.

– Если бы вы оказались магом, вас бы отдали в столичное учебное заведение, под надлежащим контролем, конечно, учитывая вашу наследственность. Вместо этого мы получаем невразумительный ответ – эхо, ключ... Что, по-вашему, я должен сделать? Что бы высами сделали на моем месте?

Он замолчал, словно действительно ждал ответа.

– Знаете, я читала книгу... не помню, как... ну вот. Там был ребенок, подброшенный землянам. И вместе с ним был оставлен «детонатор» – так его земляне назвали. Никто не знал, для чего этот детонатор нужен и что будет, когда они соединятся. Ребенок вырос, и его все время держали вдалеке от Земли, чтобы, не дай бог, чего не случилось. А потом он проник в хранилище – искал свой детонатор. И один из главных героев его убивает. Знаете, я когда читала, мне, конечно, жалко было этого ребенка... хотя он был уже взрослый, но я понимала того, кто его убил, Эксгерцога, кажется. Потому что – а вдруг, а если? А теперь я подумала – а что чувствовал этот... подкидыш? Ведь он же все знал про себя, и думал, и представлял, что может случиться. И, может, его вовсе не тяга, заложенная в него инопланетянами, вела, а именно вот этот вопрос: опасен он для людей или нет? Вот.

Келдыш помолчал. Спросил – очень ровно:

– Для чего вы мне пересказали этот душераздирающий сюжет, Мортимер? Проводите какие-то параллели?

Агата перестала смотреть на стену и поглядела на Келдыша.

– Я просто хотела спросить. Вы меня убьете... если что?

Келдыш с мгновение смотрел на нее. Потом закрыл глаза и пару раз стукнулся лбом о косяк. Потом сказал:

– Все, Мортимер, ложитесь спать. Я выключаю свет.

И выключил.

И ушел в спальню – на этот раз насовсем.

А Агата попыталась встать на его точку зрения. Сначала, правда, встала на точку зрения Лема. И ей стало его очень жалко – ведь, если он рассказал правду, они ничего плохого не хотели. Никому. Так получилось. Потом встала на точку зрения Келдыша. И опять он был кругом прав. Потому что – «а вдруг, а если?..». В общем, она разделяла все точки зрения. Наверное, она просто какая-то беспринципная...

И кто сказал: если поймешь другого человека, сумеешь с ним договориться? Ведь Келдыш прекрасно ее понимал – и делал свое дело. А Лему она даже не нужна была – только ее знаменитая фамилия. И ее отсутствующая магия. По-тен-ци-аль-ная, как сказал Келдыш. Завтра ее как миленькую возьмут за шкирку и сдадут Шрюдеру. На предмет исследований и испытаний. В связи с возможной опасностью для общества. На предмет и в связи... Вот так. И всем сразу станет хорошо и спокойно. Кроме разве что нее, Агаты. И бабушки.

Потому что она – мина. Мина замедленного действия. Которая может взорваться в любой момент. Вот так. Агата прикинула на себя это сравнение. Сравнение ей понравилось. Круто.

Только вот не чувствовала она себя никакой крутой миной...

Агата прислонилась к холодной стене. Из спальни не доносилось ни звука, но она знала, что Келдыш не спит. Только сказать им друг другу было нечего. Она зажмурилась. Пусть приходят тени. Пусть заберут ее. Напугают. Делают что угодно...

Тени не приходили. Впервые Агата позвала их, просила – а они не приходят. Вот так всегда в жизни.

В Агатиной, во всяком случае.

Открыла глаза. Оказывается, она спала, потому что за окном уже светало. А напротив на полу у стены сидел Келдыш. Казалось, он дремлет. Но Келдыш открыл глаза на миг позже – точно ее взгляд его разбудил. Она спросила:

– Мама умерла там, в Котле?

Тишина. Келдыш глухо кашлянул.

– Кто вам сказал?

– Никто. Я сама догадалась.

Тишина.

– Тогда он еще не был Котлом...

– Это... – начала Агата и замолчала. Длинно вздохнула. Келдыш ждал. – Это было самоубийством, да?