Прогулки по крышам
Шрифт:
Кто-то смотрит на него. Кто-то – на свое оружие. Все обвешаны военным снаряжением, как новогодние елки – игрушками. У большинства надеты металлические наручи, как в средневековье, – то ли защита от зубов противника, то ли еще какие десантные функции выполняют.
– Вампиры не любят света, – говорит Док. – Фонари у нас довольно сильные, но там...
...там тьма, которая глушит свет, высасывает его, не хватит никаких батареек и факелов – так много их, свивших защитный кокон из густой темноты. Куда идут, они не понимают, не понимают...
– ...кто умеет запускать файербол?
Одна рука поднимается. Док кивает.
–
Десантник от такой перспективы счастливым не выглядит.
– Конечно, детские игрушки, но все лучше, чем ничего... не трясись, Ангелочек.
Док поворачивается вместе со мной к командиру. Он теперь вообще не отпускает меня от себя.
– Ни одного боевого мага! – напоминает деловито. – Ты все хорошо обдумал, Роман?
Командир кивает.
– Наверху остаются двое. Я отдал приказ подорвать здание, если мы не выйдем до наступления темноты.
– Это можно было сделать и без вашей идиотской вылазки! – кривится Док.
– Вот и не ходи с нами! – парирует командир. – Ты что, и женщину с собой потащишь?
– Конечно.
– Зачем?
– Видел, как она лихо управилась с вампиренком, пока мы все глазели и руками размахивали? Опыта у нее побольше нашего, да, Ангелочек?
Ненамного...
Командир смотрит на меня, но спрашивает Дока:
– А ты не добился от нее, как их можно уничтожить? Сами же создавали...
– А как можно бороться с атомной бомбой? – пожал плечами Док. – Просто не нажимать на кнопку. Командуй... командир.
Я знала здесь каждый поворот. Каждую ступеньку. Даже выбоины в стене и полу.
Я никогда не собиралась сюда возвращаться.
Шла впереди Дока – он придерживал меня за плечо, как будто я была поводырем слепого, но видел он в темноте почище меня, это я очень быстро поняла.
Ближе. Ближе. Все ближе...
Сзади раздался грохот. Док развернулся – вместе со мной. Лучи фонариков суматошно заметались по стенам. Выхватили смущенное лицо солдата.
– Крыса! – сказал он с нервным хохотком, показывая вниз. – Чуть не пальнул...
Крыса стояла столбиком, как суслик. И, задрав морду, внимательно и спокойно на нас смотрела. Ее не испугали ни толпа людей, ни шум.
– Кыш! – сказал кто-то. Крыса презрительно дернула мордой – едва плечами не пожала. И отползла в сторону, снисходительно нас пропуская. Что-то не помню, чтобы в центре кто-то целенаправленно занимался крысами... побочный продукт? Мутация?
Эхо наших шагов становилось все громче – как будто навстречу нам тоже двигался большой отряд. Я вжала голову в плечи, и командир сказал:
– Ракета!
Светом залило зал – огромный, гораздо больше, чем мне помнился. Или так показалось со страху? Чернота стен и сводов. Бархат тьмы в дальних арках.
Десантники рассыпались по кругу, сторожа движение теней дулами автоматов. Что они там могут увидеть – своим слабым человеческим зрением?
– Прямо!
Лучи фонаря скрестились на стоявшей в центре зала фигуре. Всего миг назад ее не было. Десантники не выстрелили сразу только потому, что увидели такую же, как у них, форму.
– Кто там? – спросил командир, стоявший от меня слева. – Семен, ты?
Я заметила, что сам он не сдвинулся с места. Человек, заслонявший глаза от бившего ему в лицо света, приспустил руку. Сказал неуверенным хриплым голосом:
– Ребята?..
– Семен, убери руку.
– Ребята, вы чего...
– Покажи
лицо, Семен!Дэс опустил руку. Он морщился, отворачивался. Из-под зажмуренных век текли слезы.
– Ребята...
– Док? – спросил командир, не оглядываясь.
– Лучше, чем близнецы. Хуже, чем Егор. Повяжем? – В голосе Дока была безнадежность.
– Семен, ложись на землю.
– Что...
– Лежать! – рявкнул командир. Эхо заметалось в коридоре за нашими спинами. Здесь, в убежище, эха не было – звук гас, вязнул, тонул во мраке. Семен вздрогнул, сгорбился и начал опускаться на пол. Как-то очень неловко, по частям, будто отвык сгибаться и вообще двигаться. Он уже пережил лихорадку, тошноту, температура тела стала устойчиво пониженной... да, развитие действительно ускоряется... Глаза мои, давно приспособившиеся к мраку убежища... да только к нему и привыкшие... метались по сторонам, отмечая малейшие изменения тьмы.
– Дан, Хели, упакуйте его!
Двое солдат подбежали к лежащему. Я не видела, что они делают, потому что... Холодная волна коснулась моего лба. Я медленно подняла глаза, и в тот же миг Док крикнул:
– Сверху!
Сверху на склонившихся над Семеном десантников опускались чернильные пятна – так они и выглядели, даже освещенные лучами фонарей. Впрочем, фонари уже начали тускнеть...
– Фай ер! – гаркнул Док.
Десантники поняли его двояко: с треском разрывая темноту, взлетел файербол, и одновременно воздух прорезали автоматные очереди. Я шарахнулась к стене, присела, закрывая руками макушку. Они возникали ниоткуда, словно сама тьма беспрерывно рожала их... Я только вертела головой на крики, команды, выстрелы, вспышки. Второй файербол попал в кого-то из вампиров – он вспыхнул факелом, с беззвучным воплем пронесся по убежищу, невольно освещая своих сородичей... Вскочивший Семен очумело закрутил головой. В него угодила чья-то очередь – я видела, как летят по воздуху клочки его тела... Двое вампиров накрыли кого-то из дэсов, видна была только его дергавшаяся нога...
Потом в бой вошел Док.
Это было страшно.
Теперь кричали не только люди...
– Док, Док! – орал кто-то над самым моим ухом. – Док, помоги командиру!
Док явился из темноты, склоняясь над Романом, которого Егор оттаскивал в сторону коридора. Грязно выругался.
– Давай наверх!
Док нес командира, как пушинку. Казалось, мы в несколько секунд оказались вдали от дома, на холме.
Егор смотрел на кровь, хлещущую из ампутированного плеча командира: рот раскрыт, глаза остекленели... Я подошла, примерилась и отвесила ему хорошего пинка. Егор упал руками прямо в грязь, смешанную со свежей кровью. Тут же вскочил, поспешно вытирая ладони о колени. Попятился.
– Иди к ребятам, Гош!
Десантник кивнул, как маленький; неловко повернулся и побежал к дому.
Док бесстрастно взирал на нас. Сказал – словно думал про себя:
– Похоже, понадобятся еще наручники...
И не одни. Я села на землю и стала смотреть, как он перевязывает командира. Жаль, что это не поможет.
И так жалко крови, что утекает в землю просто так...
Смеркалось сегодня очень рано. Как будто и не рассветало.
Стрельба стихала. Док стоял, глядя то на тяжело дышавшего командира, то на дом. Впервые я видела его в нерешительности. Хотя вижу-то его, конечно, всего третий день.