Прогулки по лезвию

Теплым осенним вечером Александр вышел из джипа у семиэтажного кирпичного дома дореволюционной постройки, мрачной тюремной коробкой торчащего на пустыре. Малков помнил, совсем недавно здесь были типичные московские трущобы, теперь их снесли, посеяли травку, и от тех домов осталась лишь эта "тюрьма". Здесь же была автостоянка, но парадный вход оказался закрытым.

Обойдя дом, журналист обнаружил обширный двор, огражденный изящной решеткой, с двумя новыми или удачно отреставрированными флигелями. Миновав желтую, опрятную проходную, Малков увидел лужайку с небольшим фонтаном посредине, у большого крыльца террасы стоял сверкающий "Мерседес". По дорожке, выложенной мраморными плитами, Александр прошел через двор.

Открылась тяжелая дверь, и журналист очутился в полутемном фойе.

В канделябрах горели свечи, было тихо, прохладно и мрачновато. Малков невольно напрягся: что за люди здесь собрались? К тому же он нигде не видел примет своих коллег-телевизионщиков. Ни осветительных приборов, ни проводов... Его провели через бар к ещё более внушительным, нежели входные, дверям и распахнули...

Огромный, ярко освещенный юпитерами зал был полон народа. Пестран публика, стоящая между накрытыми, украшенными розами столами, уже пила и закусывала, попутно наблюдая, как на сцене дама в черном вечернем платье и мужчина в кремово-белом костюме торжественно пьют из бокалов шампанское. Они выпили, расцеловались, раздались жидкие аплодисменты, кто-то крикнул "ура".

– На этом, друзья, - сказала дама на сцене, - официальная часть временно прерывается. До приезда высокого гостя.

Снова похлопали, тут и там стрельнули пробками от шампанского. На сцену устремились люди с теле - и фотокамерами, с диктофонами, окружили даму в черном. Мал ков, так и не обнаружив в толпе Блинова, тоже поднялся на сцену и увидел вульгарно раскрашенное лицо ведущей. Она шутливо отмахивалась от журналистов:

– Не ко мне, не ко мне! Все вопросы к Альберту Юрьевичу, он управляющий, он все знает лучше меня.

Но Альберт Юрьевич никого не интересовал, он топтался рядом скорее в роли телохранителя главы фирмы, огораживал её от наседающих журналистов, которые засыпали женщину в черном разными, порой откровенно глупыми вопросами. "С какого года вы существуете?", "Любите ли вы своего мужа?", "Что с вами будет, если к власти придут коммунисты?"

– Извините, я принципиально не даю интервью, - сказала глава фирмы и поправилась с улыбкой: - Пока не даю.

Постепенно журналистская братия переключилась на управляющего делами. Тот с удовольствием, подробно и нудно стал рассказывать о деяниях фирмы. Кто-то его перебил:

– Расскажите о новых домах в так называемом Голицынском парке.

– Там уже стоят два четырехсекционных дома, готовых к заселению.

Один, как мы и договаривались с мэрией, будет принадлежать городу, второй - нам.

– Кто в них будет жить?
– спросила симпатичная черноволосая девушка, подсовывая диктофон к лицу управляющего.
– Ведь там были городские отстойники, по санитарным нормам...

– Все нормы согласованы, - снисходительно отвечал управляющий.
– Неужели вы думаете, что, не утряся этот вопрос, мы начали бы строительство? Отстойники надежно погребены, скоро там вновь зазеленеет вырубленный в тридцатые годы парк.

– И все же, кого вы намерены там поселить?
– не унималась брюнетка.

– Себя, - улыбаясь, ответил управляющий.
– И свою семью. Надеюсь, этим все сказано?

"Ах ты, Альбертик, - думал Малков, нацеливая на него телекамеру, - как же, будешь ты там жить со своей семьей".

– А кроме вашей семьи?
– не унималась дотошная журналистка.
– Кто в основном будет жить на отстойниках?

– Не надо, не надо подобных терминов, - сухо ответил управляющий.
– А кого там поселят, это, извините, не в моей компетенции.
– И он отвернулся от назойливой девушки.

– Скажите, - тут же спросили его с другой стороны, - как стали возможны такие темпы? Два дома за лето - фантастика!

– Вопрос риторический, - улыбнулся управляющий.
– Просто надо работать. И просто платить тем, кто работает.

Малков оказался рядом с черноволосой журналисткой и сказал ей как союзнице:

– Да, в таком костюме только и жить на болоте.

– Что вы!
– воскликнула девушка.

Там будут жить те, кого они выселяют из Центра. За это строительство на отстойнике они загребают землю, которая в тысячу раз дороже всех их новостроек. Отсюда и темпы. Воровать надо быстро.

Малков с удивлением посмотрел на собеседницу. "Как она здесь оказалась?" подумал он, но спросить не успел. Девушка на улыбку Александра не ответила, повернулась и быстро ушла в зал.

В это время на сцене вырос известный пародист. Худой, сутулый, в то же время вальяжный. Всех лишних деликатно, но настойчиво удалили к столам, и пародист начал острить.

Плоские и откровенно комплиментарные для хозяев банкета шутки были оценены залом одиночными аллодисментами. Затем рядом с ним появился маленький кругленький юморист с вечно потеющей лысиной. Тоже попробовал острить под одобрительно-нетрезвые возгласы.

– Отгадайте, кто к нам скоро приедет?
– многозначительно спросил пародист.
– Даю наводку: маленький, лысенький, в кепочке... Кто отгадает, тому будет приз.

– Ильич!
– закричали из зала.
– Ленин!

– Неправильно. Кстати, где у нас приз?
– Он растерянно похлопал себя по карманам.
– И какой будет приз? Отгадайте хоть это, если не можете ответить на первый вопрос.

– У тебя всю жизнь один приз, - мрачно сказал юморист.
– Твоя книжка с автографом.

– А что, плохая книга?
– якобы обиделся пародист.
– Вот мы проверим!
– Он тут же выудил из кармана книгу, показал её залу.
– Господа, кто её купит с автографом за один доллар?
– Начались торги. Книжка ушла за полторы тысячи.

– А ты говорил.

– Друзья!
– вскричал юморист как бы в отчаянии.
– Кто купит мой знаменитый одесский портфель за два доллара?

Потрепанный портфелишко взяли за три тысячи триста. Малков покачал головой: покупатели были явно не подставные, расплачивались наличными тут же, на сцене.

– Так кто же приедет?
– спросили из зала.

– Если б я знал, - сказал пародист, - я бы книжку оставил себе.

Раздался одинокий, какой-то неестественный смех. Кое-кто в зале успел основательно поднабраться.

Малков вышел на воздух. Лужайка, "Мерседес", идиллия. "Совсем, что ли, уйти, - подумал Александр.
– Блинова нет, той девчонки-правдоискательницы тоже не видно". Он закурил, и к нему тут же подошел человек.

– Вы уходите? Вас проводить?