Прогулки по лезвию

– Дядя Игорь, вы это или не вы?

И когда дни обнялись и Афонин

почувствовал, что и его глаза повлажнели, в дверь вошли Малков и Важин с довольными лицами.

– Как наш сюрпризик?
– спросил веселый Афганец.

– Так, - по-хозяйски распорядился Важин, - выпиваем, закусываем, и полный отбой. Выражение чувств переносится на завтра.

Глава 5

В просторном холле Дома литераторов Мария вжалась в мягкий диван и замолкла. Чувствовалось, что её беспокоят большие пространства. Малков взял ей сухого вина, остальным кофе и негромко обратился к Афонину:

– Слушай, дело очень серьезное...

Нужно её спрятать на время. Сейчас охота начнется на нее, понимаешь?

Кое-кто убрать её хочет, такие вот, брат, дела. К тому же девку нельзя в таком состоянии оставлять одну или в окружении незнакомых людей. Она ещё не очухалась от своего заточения.

– От какого заточения?
– спросил Афонин.

– Ее только что вырвали... Короче, у каких-то паскуд... Те продержали её месяца два в полной изоляции. В полнейшей! Она ничего понять не может, по её подсчетам, сейчас должна быть весна. Представляешь, что в её голове делается? Вот мы и подумали о тебе. Может быть, она поживет в твоей комнате, в коммуналке, а ты побудешь при ней?

– Не могу. Мне завтра надо вернуться в деревню. У меня там овечка, её кормить надо.

– Кого кормить?
– спросил Малков, не расслышав.

– Овечку. Молоденькую, - пояснил Афонин.

Андрей, слушавший их разговор, опустил голову и рассмеялся. Потом сказал:

– А что, валдайские леса лучше Москвы в данном случае. Уж там-то она точно будет в полной безопасности.

Вскоре появился сияющий Муравьев, герой дня, и, узнав, что Марию решили спрятать в деревне Афонина, тут же сказал:

– Оставлю свой "жигуль" здесь, еду с вами! После вчерашнего нужен один глоток свежего воздуха. И два глотка чистой водки.

Посадив на заднее сиденье Афонина и Марию, а Важина на самое заднее, откидное, Малков рванул по Садовому.

– Привет тебе, "Рай на Садовом кольце"!
– крикнул он, когда они проезжали мимо дома-"тюрьмы".

Вскоре за окнами замелькали домики и коттеджи ближнего Подмосковья. Мария легла, укрывшись камуфляжной курткой, положила голову на колени Афонину. Тот сидел одеревеневший и затуманенным взором смотрел вперед на дорогу. Остальные тактично молчали, как молчат иногда в присутствии безнадежно больного человека. Но вскоре Малков не выдержал.

– Ну вас всех к черту!
– сказал он.
– Будто помирать собрались.
– И он включил магнитолу. Полилась мелодичная, даже какая-то ласковая музыка, джип летел как самолет.

– Я музыки, - сдавленным голосом сказала Мария, - я музыки сто лет не слышала...
– И вновь неожиданно заплакала. Афонин неумело начал её утешать. Почему этот Блинов, этот поганец, так со мной поступил?
– всхлипывала Мария.

– Прекрати реветь, - приказал Муравьев, - и давай разбираться.

Вскоре все узнали, что Миронова владеет огромным состоянием. Каким именно, уточнять не стали.

Андрей достал пачку "Мальборо" и закурил. Он думал о том, что до сих пор не понимал до конца, сколько пришлось пережить этой двадцатишестилетней женщине. Вроде бы и не били её, и не пытали, и голодом не морили, однако искалеченный человек.

Это тебе не сюжеты к романам, думал Важин, это самая что ни на есть наша сегодняшняя жизнь.

– Братцы, - сказал Афонин, - купите мне по дороге пачек пятьдесят "Примы"...

– Ты что, без курева там сидишь?
– удивился Малков.

– Сижу. Сухой мох с махоркой смешиваю.

– Титан!

До избы Афонина добрались благополучно, без поломок и без "хвостов". По очереди погладили молодую овечку. Вокруг под ненормально теплым для октября ветерком шумели сосны и ели. Мария села на траву и сказала:

– Я останусь здесь навсегда.
– Подумала (в этот момент все смотрели на нее).
– Если, конечно, хозяин разрешит.

– Разрешит, разрешит, - ответил за хозяина Малков.
– Ты, главное, не мешай ему над книгой работать. А то мы перед финнами опозоримся.

– Да нет, - сказал Афонин, - чем она помешает? Глядишь, ещё и поможет с готовкой.

– Знаем, как они помогают с готовкой, - тихо проворчал Малков и громче добавил: - Мужики, дельное предложение! Остаемся до завтра.

– Я "за", - сказал Важин.

– Если завтра тронем с утра, то согласен, - сказал Муравьев.

Мария легла отдохнуть, устав с непривычки, а мужчины, пока не стемнело, решили пройтись.

– Как вы думаете, - спросила Мария, - а не могут они явиться сюда?

– Сюда?
– переспросил Муравьев и усмехнулся.

– Нет, - подтвердил Афонин, - сюда в ближайшие полгода никто не приедет. Здесь и летом негусто людей, а уж осенью да зимой... Пустыня.

Всего одна бабка-невидимка живет через дом.

– Как это невидимка?
– мгновенно заинтересовался сыщик.

– А так. Она всех нас видит, а мы её нет.

Афонин стал подбивать мужиков на рыбалку. Долго уговаривать не пришлось, он принес с чердака просушенные сети, перекинул их через плечо, показал, где взять весла, и повел гостей к реке.

По реке они спустились в озеро, перед ними открылся безбрежный серо-голубой простор.

– О, какие у тебя тут моря!
– сказал Муравьев.
– Я и не подозревал.

– Это сейчас тихо, а вот подождите, задует, поглядели бы!

– Да видели-видели, - сказал Муравьев, - сами на флоте служили.

Они поставили сети, вошли обратно в реку, расположились на берегу, развели костер, достали бутылку. Выпили, закусили хлебом, лучком, закурили.

– Красота, мужики, - мечтательно произнес Малков.
– Вот где должен жить настоящий писатель.

– Жить-то жить, - сказал Муравьев.
– Но ведь тоже, ты понимаешь...

Ну, скажем, недельку. Но потом-то усохнешь.

– Ничего, не усохну, - сказал Малков.
– Месяца три только так.

А ты как, Андрей?

Андрей молчал. Эти детские разговоры не интересовали его.

– О чем вы спорите?
– наконец сказал он.
– Каждому - свое. Одному и суток здесь много будет, а другой и за полгода не насытится.

– Это верно, - сказал Муравьев.

– А вообще, мужики, - по-прежнему мечтательно, глядя в чистое небо, произнес Малков, - что-то я в последнее время все чаще и чаще задумываюсь: а в чем оно, счастье? Вот вроде бы материально я обеспечен, на здоровье, тьфу-тьфу, тоже не жалуюсь, но счастья-то нету. Так где же оно? И вот носишься на своем джипе по белу свету, а счастья что-то не попадается.