Прогулки по лезвию

– Подожди ты со своими грибами, - поморщился Муравьев.

– Не подожду. Этот гриб, может быть, дороже любого состояния.

– Мария, - серьезно сказал Муравьев, - мне не нравится твое настроение. Не нравится твой подход к нашему делу. Ты понимаешь, насколько оно серьезно? Ты понимаешь, какие силы стоят за твоим мужем и как мне трудно будет все организовать?

Ты что, думаешь, он спокойно отдаст тебе все? Он пойдет на крайние меры, и все это надо предусмотреть, рассчитать, знать, где надавить, где отпустить, где припугнуть. Опять же охрану себе обеспечить, и все это морока, морока, а ты - "гриб... крепенький".

Подожди ты со своим грибом.

– Не подожду, - повторила она.
– Блинов - это ваша проблема, делайте с ним что хотите, я вам верю, я все подпишу и надеюсь, что вы про меня тоже не забудете.

– Не забудем, не забудем, - как бы отмахнулся сыщик.

План Муравьева был прост.

– Зачем тут мудрить, - вслух рассуждал он, прикидывая стоимость той недвижимости, что была записана на Марию.
– Дом в Швеции, дом на юге Испании, дом в Квебеке и особняк под Москвой, на Рублевском шоссе. Но это уже мелочевка.

– Какой вы наивный, - сказала Мария.
– Особняк на Рублевке стоит двух, а то и трех домов на юге Испании.

– Не может быть! Хорошо, сколько же в среднем у нас набегает?

– Набегает, - усмехнулась Мария.
– В среднем каждый дом где-то по двести пятьдесят.

– Отлично! Получается круглая цифра. Что ж, с неё и начнем.

– Но это не главное...
– задумчиво сказала Мария.

– Что же тогда главное?
– настороженно спросил Муравьев.
– Гриоы-ягоды?

– Акции. Я владелица крупного пакета акций "Север-Никеля"... Ну ещё акции "Росзолота". "Камазовские"

я не считаю... Да ещё кое-что просто лежит в Швейцарии под проценты.

– Вы не прикидывали, сколько все в сумме?

– Как не прикидывала, конечно, прикидывала. Этим летом на все акции "набегало", - она сделала язвительное ударение, - где-то под полмиллиарда.

– Надеюсь, не рублей?
– спросил сыщик и закашлялся, выбросил только что прикуренную сигарету и затоптал её.

– Если б рублей, Блинов и пальцем не пошевелил бы.

– Да-с, - произнес Муравьев, автоматически доставая новую сигарету. Признаться...
– Щелкнула зажигалка, он долго прикуривал, прикидывая, до какой степени можно сейчас открываться.
– Признаться, - повторил он, - такие суммы для меня несколько неожиданны.

– Понимаю, - кивнула Мария.
– Я и сама не чувствую себя миллионершей. Да и по сути все эти ценности нажиты им.

– Им?
– с металлическими нотами в голосе спросил Муравьев.
– Но как они нажиты? И почему он тогда не записал их на себя?

– По вполне понятным причинам.

Вдруг Мария резко метнулась в сторону. Сыщик даже вздрогнул от неожиданности, но тут же услышал:

– А я ещё гриб нашла!

Они насобирали грибов и довольные вернулись в избу.

– Игорь, картошка-то у тебя есть?
– спросила Мария.

– Конечно, есть. Без картошки разве здесь проживешь?

– Вот, будет нам и рыба, и картошка с грибами!

Сели за стол, за окном стало смеркаться. Афонин хотел запалить керосиновую лампу, но Мария остановила его:

– Давайте посумерничаем, мне так этот свет надоел.

"Конечно, конечно", - закивали мужчины, и Афонин поставил лампу на печь. В ожидании обеда глядели в окошко. По поляне бродила одинокая овца Машка, за поляной рос невысокий кустарник, за кустарником текла речка. В стороне темнел лес.

– Красота, - в который раз за день повторил Малков.
– Так выпьем за это!

– Не забыть бы мне Машку домой загнать, - заметил Афонин.

Наконец картошка с грибами была готова. Пообедали, Афонин поставил на плиту чайник и приготовился слушать столичных гостей. Сумерки и водка располагали к душевной беседе.

Но гости примолкли, дымили мечтательно сигаретами, и только один Муравьев был радостно возбужден.

– Парни!
– сказал он.
– А не рвануть ли сейчас в Москву?

– Зачем?
– возразил Малков.
– Тем более выпили.

– Брось ты! Я же с тобой. У меня на всех постах кореша.

– Нет, не поеду, - твердо сказал Малков.
– Хочу ночевать здесь, в дали от шума городского.

– Правильно, - поддержал Важин товарища, - завтра утром поедем.

– Ну что ж, - бодро откликнулся Муравьев, - давайте завтра.
– И чувствовалось, что в нем играет какая-то внутренняя сила, что ему хочется действовать, кого-то выслеживать, догонять, арестовывать. Глаза его сверкали от выпитой водки.

Мария с непривычки заметно опьянела и вдруг сказала:

– Друзья, а вы знаете, что у меня страшная бессонница? Что я всю ночь не спала? Вы знаете, что у меня нервы ни к черту?

– Догадываемся, - ответил Важин.

– Надо думать, - заметил Малков, - какие нервы после такого.

Муравьев слегка напрягся. Он внимательно смотрел на Марию, ждал, что она скажет дальше.

– Друзья, - продолжала Мария, - я знаю, что у поэта Отраднова есть замечательный сеновал.

– Когда успела заметить?
– развел руками Афонин.

– Успела... Я теперь наблюдательная. За всем наблюдаю. Поэтому вы на меня не обижайтесь, дайте мне теплое одеяло, дайте мне пачку сигарет...

– Ты там не вздумай курить!
– сказал Афонин.

– Я выходить буду. И дайте мне водки с собой. И я пойду... После такого перерыва столько событий, мне очень трудно.

Ее стали снаряжать, как в далекий путь. Подушка, одеяло, толстые шерстяные носки, и прочее, и прочее, и водки отлили, и стопочку дали, и сигарет, и Афонин пошел с фонарем её провожать.

Вернулся он где-то через час.

– Ну, как вы тут, не скучаете?

– А чего нам скучать!
– ответил за всех Малков.
– Водка есть, закуска есть, скучать не приходится.

– И слава Богу. Смотрите, вот на печке место одно, на лавке другое, вон кровать в закутке. Как раз троим места хватит, сами тут разберитесь, кто где.

Афонин опять исчез и не появлялся уже до утра. А утром, заварив крепкого чаю, мужчины без Марии, которая ещё спала, сели завтракать. Обсудили план действий.