Прогулки с Бесом

– О какой "идиосинкразии" речь вести, если пришельцы, по "совецкой" классификации - поголовно "фашистские изверги"?

– Забавная картина: офицер и взвод сапёров, прикатившие спасать чужой монастырь от выгорания, по определению "совецкой власти и её передовой части граждан" - "фашист", а потомки, убивающие стариков "спасших Европу от коричневой чумы" - кто угодно, но не "квашисты". В званием "фашист" до сего времени вкладываете всё отвратительное, подлое и жестокое при общении с себе подобными.

Был ли офицер страдающим от идиосинкразии фашистом, или это был не такой "фашист", каких потом в избытке показывал с экрана советский кинематограф? Иностранный пожарный стоял к воющим бабам в пол-оборота, ее полным фронтом, как бы стеснялся, смотрел на огонь, а не на баб. Что было на его лице?

– если кто-то заявит:

– "Уже в семилетнем возрасте я был хорошим физиономистом" - соврёт. Физиономист из меня никакой, и сейчас в этой науке ничего не смыслю.

О тогдашнем вражеском офицере написал бы так:

– "Его лицо выражало нетерпение..." - да простит читатель избитую, тысячами повествований, фразу!

– Где Вы, сегодня, господин офицер? Жив? Помнишь пожар в бывшем женском монастыре? Нет тебя в живых, простая арифметика не позволяет столько жить: если тогда за твоими плечами стояли тридцать прожитых лет, да плюс шестьдесят послевоенных... Кто из вас до такого возраста дожил? Можешь сегодня через беса рассказать, что докладывал своим командирам после возвращения из непотушенного русского монастыря?

Ты призван на небо и тебя поминаю добрым словом. Почему бы и "нет"? Бес как-то высказался: "желание сделать доброе дело выше самого дела" - бес хитрил и переделал известное "ожидание праздника - лучше самого праздника".

– Особенно сейчас, когда праздники превратились в "мероприятия" - и тебя, господин офицер, поминаю добрым словом только за одно желание спасти русский, ими и опоганеный, женский могастырь.

Знал тогда что-то из психиатрии? Разумеется, "нет", и сейчас ничего не знаю в самой тёмной из наук о поведении человека. Уверен: тот командир сапёров знал о силе воздействия женских слёз на большую часть мужчин мира, потому ничем не возразил вою Матрёны. А, следовало!

– Мужская идиосинкразия всегда была, и впредь будет "пятой колонной" при общении мужчины с женщиной. Женщина только один раз бывает побеждена мужчиной, но иэто сомнительно:

– "Ожидала большего..." - и следует череда выплат "неустоек" и "контрибуций" - Что за намёки? О чём?

– Непонятно? Вой женщин "велик, могуч, суров и непобедим", и мужскими "арсеналами" остановить невозможно, будь ваше мужество бспредельно. И тогда две воющие русские бабы оказались сильнее немецкого офицера вместе с командой военных борцов с огнём.

Все немцы были европейцами, уважающими и почитающими женщин плюс частная собственность. Не всегда и не все уважали частную собственность, война всё же, не до этики, но всё же случалось. Возможно, что в иных оккупированных городах и весях союза были другие захватчики, и, согласно записям в отечественной литературе, в других местах всё происходило иначе: если и поджигали строения - не пытались гасить.

Где-то враги поголовно, без исключения, были "хамы, грабители, убийцы и насильники", сволочи, наконец - для захватчиков такое поведение естественно, зачем захватчикам быть иными, но в начинавший гореть монастырь на тупорылых грузовиках прикатили какие-то нестандартные, ненормальные немцы, рисковавшие жизнями не понятно во имя чего! Да и офицер у них был не совсем настоящий фашистский офицер, а так, какое-то недоразумение! Для чего они прикатили?

Не могу представить, что думал иностранный борец с огнём о двух монастырских бабах, грудями вставших на защиту домовладений от разрушения:

– Беся, случаем, не слышал, не произнёс вражеский офицер традиционное "Dummkopf!" в сторону воющих баб? Воздержался?

– Воздержался, воздержался, всё же европеец! Он только подумал об этом.

Повторяю: негодное дело старые события определять новыми мерками. Что немецкий офицер не по собственной инициативе в разгар приличной бомбёжки прикатил с подчинёнными тушить чужой монастырь - об этом и говорить не надо, его послало высшее начальство. Первый вопрос. Второй: была нужда тушить чужой монастырь с риском потерять своих солдат от советских бомб? Что для него чужой монастырь? Чем был на то время монастырь? Бревенчатые избы возрастом за сто лет? Труха, а не жилища! Чего их было спасать? Какое напутствие получили солдаты от своего фюрера перед "драг нах остен"? "чем больше будет уничтожено этих русских - тем лучше", а эти, коих кто-то послал тушить пожар в чужом монастыре, явно не выполняли "предначертаний вождя"? Так надо вас понимать, господа?

Ах, как хотелось бы сегодня войти в общение с душой далёкого немецкого борца с огнём! Как это сделать? Могу ли сегодня фантазировать и сказать то, что он и не произносил?

– Валяй!

– Горите к чёртовой бабушке, а мне не резон подставлять под чужие бомбы своих солдат!
– могли у него зародиться такие мысли?

– Немецкий специалист по тушению русских монастырей от советских бомб был в душе лингвистом и филологом "в одной упаковке". На тот момент не только знал с дюжину ваших поговорок и пословиц, но и придерживался их - ещё раз влез помощник в правое ухо.

– Какие "русские пословицы и поговорки" не позволили выполнить приказ командиров?

– Первая и основная: "своя рубашка ближе к телу". Вторая, не уступавшая первой по силе воздействия на здоровый рассудок: "на погосте жить - всех не оплачешь". Третью помянуть?

– Какую?

– "В чужом пиру похмелье" переведённое на немецкий добила немецкого специалиста по борьбе с русскими пожарами, после чего и последовала команда подчинённым покинуть горящий монастырь. В тупорылых машинах была взрывчатка, и случись близкое приземление отеческой бомбы...

– Добавь: "пожар" это когда горит человеческое жилище, а когда огонь поедает что-то иное это "возгорание"

– Хочешь сказать, что была опасность взрыва?

– Это и хотел сказать. Случись взрыв - "сдуло" не три кельи, как предлагал вражеский офицер, а более... И тебя не стало в этом мире, близко находился от транспорта с взрывчаткой.

Но обошлось. Удивительное дело, но в ту ночь не было жертв, никого не ранило и не убило.

Помню лицо немецкого борца с огнём в русских монастырях. И форма была не такая, какую потом показывал гражданам "страны советов" родной кинематограф, не было ни стека под мышкой и монокля в глазу. Недоразумение, не офицер. Пожалуй, это был не офицер, чином ниже, но знающий подрывное дело.

– Пожалуй. Немецких офицеров без монокля в глазу и стека под мышкой в советских фильмах не было, а тогдашний чузеземный борец с огнём почему-то обходился без указанных вещей.

– Как принимать тогдашнего командира: офицером, унтером?

– Какая разница сегодня? Монастырь-то сгорел...

Сколько было у борца с огнём побеждённых пожаров, сколько взорвал объектов "гражданского и военного назначения", сколько в практике было случаев, когда горящие слёзно умоляли дать возможность сгореть без помех со стороны?