Проиграем?

– Я неспециально это сделала. Правда. Давайте я постираю ваши штаны, и завтра все верну в лучшем виде, – на одном дыхании произношу я, остановившись у двери его кабинета.

– Еще б ты специально на меня блевнула. Садись и пиши.

– Заявление на увольнение?

– Если у тебя сегодня цель вывести меня из себя, то ты на пути к успеху. Я даю тебе совет, не доводить меня до проявления моих не самых лучших черт характера. Просто делай то, что я тебе говорю, – подталкивает внутрь кабинета. – Садись на диван, бери чистый лист бумаги и пиши переводной эпикриз. От руки, если непонятно.

Я была уверена, что сейчас пойдет череда словесных унижений из-за, чего уж греха таить, моих незнаний, как и что писать, но совершенно внезапно вместо этого Зорин примостил свою пятую точку на стол напротив меня и начал диктовать, что мне писать. Да, попутно интересуясь моим мнением на этот счет, но без оскорблений. Кажется, он сменил гнев на милость. Правда, я поспешила с выводами относительно милости, ибо в момент, когда я приподняла голову после очередной написанной строчки, над моей головой пролетел дротик. То, что это он самый, я поняла, когда на автомате повернула голову на стену, на которой висит мишень. Я не успела даже возмутиться и повернуть голову к Зорину, как следом прилетел еще один дротик в цифру двадцать.

– А вы хорошо дротите… в смысле кидаете дротики?

– Хорошо дрочу. В смысле дротист всея Руси. Не волнуйся, – безэмоционально бросает Зорин. – В голову тебе не попаду, разве что в глаз. Шутка. На чем мы остановились?

– На назначениях.

– Хорошо.

Не знаю, что там у него хорошо, мне лично хочется истерично вскочить с дивана и трусливо сбежать, ибо сконцентрироваться на том, что мне говорит Зорин, кидая дротики, крайне сложно. И страшно, чего уж греха таить.

– Кажется, все. Или мы что-то забыли, а, Евгения Михайловна?

– Наверное, все.

– Нет, не все. Подписи нет.

Очередной взмах руки и характерный удар дротика. Кажется, в этот раз Зорин определенно удовлетворен попаданием в яблочко. Закрыла глаза и шумно выдохнула. Это очередная провокация. Спокойно… Чувствую, как рядом со мной проседает диван. Глубоко вдыхаю, улавливая рецепторами запах парфюма Зорина. Резко открываю глаза.

– Давно хотел тебя спросить, о чем ты мечтаешь, Жень? – наконец нарушил затянувшуюся тишину Зорин, поставив при этом размашистую подпись на листе бумаги.

– Вы уже спрашивали.

– Точно, а ты сказала, что о мечтах не говорят, ибо не сбудутся.

– А вы сказали, что все равно не сбудутся, так что можно говорить.

– Да… но все же. Чего бы ты реально хотела от жизни здесь и сейчас? Утоли мое любопытство.

– Наверное, все познается в сравнении. Сейчас я бы хотела вернуться на восемь дней назад и избежать того, чего не удалось. Мне проще сказать, чего я точно не хочу.

– Чего?

– Не хочу закончить жизнь вот так, как этот дедушка. Никому ненужный, одинокий, почти обездвиженный… ну, вы поняли.

– Да, одиночество не самый лучший друг, – задумчиво произносит Зорин и тут же с силой трет лицо обеими ладонями.

– А вы?

– Что я?

– Чего хотите? В ближайшем будущем, – зачем-то добавляю я.

– Чего хочу… ребенка.

– Ребенка? – кажется, я не смогла скрыть удивление в голосе. Зорин хочет ребенка? Ощущение, что это очередная провокация с его стороны.

– А может, котенка. Да, с котенком проще, его можно почти безболезненно заменить. Наверное. Ладно, иди домой, Жень. Отдыхай.

– В смысле? Сейчас только половина четвертого.

– Иди отдыхай. Вид у тебя… не очень здоровый.

– Не очень здоровый?

– Да. Хреново выглядишь. Без слез не взглянешь, – совершенно другим тоном произносит Зорин, вставая с дивана. – Тобой пациентов можно пугать. Синяки для приличия замазюкай. Хотя, о чем я, тебе это незнакомо, – была бы моя воля, я бы сейчас со всей силы зафигачила дротик в его лоб. Сволочь. – Чтобы завтра без двадцати девять была на отделении. Не опаздывай.

Совершив один непростительный поступок, другие уже кажутся не совсем ужасными. Подумаешь, прикупила еще одни таблетки. Лекарственное убойное комбо однозначно должно привести меня на позитивную дорожку. Плевать, что потом может быть печальный отходняк. Главное, что происходит сейчас. А завтра вообще может не быть. Выпила очередную горсть таблеток и, машинально оглянувшись по сторонам, забежала в автобус.

Все той же проторенной дорожкой вышла на знакомой остановке и, надев платок, вошла в церковь. Каждый раз, заходя внутрь, возникает стойкое ощущение, что какая-нибудь неведомая сила непременно выпрет меня отсюда, ну или просто кто-то укажет на меня пальцем с громким возгласом «убийца». К счастью, это ощущение ошибочное и на этот раз.

Выйдя из церкви и поймав взглядом жизнерадостную девушку в голубом летнем платье, четко поняла, что хочу хоть разочек побыть такой. Что меня ждет дальше? Все равно ведь рано или поздно меня уличат во лжи и, так или иначе, я попаду за решетку. Там мне точно не удастся быть такой же красивой, как эта девушка.

И так в этот момент захотелось предстать перед Зориным красивой и ухоженной, что я, не раздумывая, отправилась домой за очередной порцией накопленных денег. Нерационально, стыдно и совершенно не уместно в данный момент. Однако, я все равно зашла в первый попавшийся комплекс, и стала выбирать себе платье. Это оказалось удивительно легко. Так же, как и выбор босоножек на высокой танкетке. Да, я определенно должна быть выше. И волосы непременно будут распущены. А кончики я завью плойкой. И обязательно, как сказал Зорин, замазюкаю лицо!

***

Лекарственное комбо, принятое совершенно не по инструкции, действует на все сто процентов. Не припомню, когда в последний раз с таким энтузиазмом я шла в больницу, равно как и чувствовала себя такой красивой. Во мне нет вульгарности, как тогда в баре. Облегающее платье синего цвета чуть ниже колен, босоножки, несмотря на высокую танкетку, выглядят, не побоюсь этого слова, дорого. И пусть у меня нет маникюра и дорогущей косметики, но я определенно красива.

– Тамара Николаевна, я хочу записаться на корпоратив. Еще не поздно?

– Сегодня еще можно, Женечка. А что это ты так нарядилась сегодня?

– Вам показалось. Надела первое попавшееся платье. А деньги когда сдавать?

– Можно прям сейчас.

– Тогда я сразу сдам. Ресторан за городом, да?

– Да. Красивущий, зараза, на берегу озера.

– Супер.

– Я бы так не сказал, – оборачиваюсь на голос Зорина. – Евгения Михайловна, кажется, я вам ясно сказал, быть у меня без двадцати девять, а сейчас без пяти.