Произвол

Бек умиротворенно слушал. Затем спросил:

— Что с Софией? Смотри, твоя отсрочка заканчивается, шейх.

— Мой господин, я стараюсь делать все, что в моих силах. Но вы же сами знаете, какая она твердолобая. Ее лоб тверже камня, — ответил шейх.

— Поспешай, шейх. Не вынуждай меня похитить женщину, иначе грех за ее детей падет на тебя.

Внезапно раздался громкий крик совы. Бек вздрогнул: он суеверно боялся этой птицы, считая, что она приносит несчастье.

Сев около фонтана, он жестом подозвал цыганок. Те быстро окружили бека. Солнце уже зашло, над горизонтом алела тонкая полоска зари, но вскоре и ее не стало видно из-за пыли, поднятой подкатившими к дому машинами. Бек спустился встречать гостей. Из машин вышли советник, Сабри-бек, Марлей и жены начальников станций. Гости оживленно здоровались. Послышались смех, шутки.

Французские солдаты окружили усадьбу. Тут и там слышались их окрики:

— Проходи мимо!

Под звуки цыганского бубна гости поднялись в дом. Рашад-бек еще раз поприветствовал их. Между гостями завязался разговор о красавицах-балканках, о подавлении крестьянских бунтов, о том, что недовольных крестьян нужно карать еще строже. По знаку бека слуги стали вносить в зал большие круглые подносы с закусками, ливанским араком, старым, выдержанным вином. Зазвенели бокалы. Подымались тосты за советника и победу Франции над ее врагами. Арабская речь смешалась с французской. Рашад-бек с бокалом в руке обходил гостей, следя, чтобы никто из них не был обделен. Когда сумерки окутали окрестности, он приказал музыкантам играть веселее, а цыганкам петь свои удивительные по колориту песни. Разноцветным вихрем закружились они вокруг гостей. На всю деревню зазвучал низкий и страстный голос Суад.

В разгар веселья в деревню вернулся Хасун.

«Чей это такой красивый голос? — подумал он. — Да это же цыганка Суад! На уме у них только песни да танцы. Ну что ж, Хасун, если ты не можешь их видеть, так хоть послушай. Цыганка будет сегодня точить нож о твою руку. Так говорят люди: кто ущипнет цыганку за ляжку, о руку того она будет точить нож».

Хасун шел по дороге, укатанной колесами многочисленных арб. Проходя мимо кладбища и услышав крик совы, он горестно подумал: «Какую еще беду ты кличешь на нас? Существует ли что-либо страшнее нашей жизни?»

Он вспомнил покойного мужа Аюш. «Бедный мой друг Аббас! Сколько тяжких минут пришлось тебе пережить, а в конце концов тебя все-таки настигла пуля бека! А ведь ты никому не причинил зла. Нищий пастух, а сердце доброе, ты никогда не жалел для меня молока. Где теперь она, душа твоя? В раю или в аду? А мы здесь, на земле, существуем хуже собак бека. Шейх говорит нам, что богатые и на том света живут лучше. Выходит, душа бека после смерти попадет в рай, а наши с тобой— в ад. Так где же справедливость, Аббас?»

Хасун подошел к могиле своего друга и присел. Он ударил палкой по надгробному камню. Сова сорвалась с соседнего дерева и полетела на другой конец кладбища. Ее крик был настолько пронзительным, что Хасун вздрогнул. Он опять обратился к Аббасу:

— Скажи, мой друг, где ты, в аду или в раю? Для меня это очень важно. Я с радостью сообщу шейху Абдеррахману, что пастух Аббас попал в рай, но почему же ты молчишь? Может быть, ты крал молоко, и за это аллах покарал тебя, послав в ад, и теперь тебе стыдно признаться? Ох, дорогой, лучше быть в аду, чем жить в постоянном страхе, как мы. Я не боюсь никого, ни бека, ни его пособников. Не люди они. Аллах не примет их к себе. Ответь мне, Аббас, не бойся бека. Он не в состоянии причинить тебе большего зла, чем уже совершил. Но будь уверен — обязательно придет день, когда возмездие аллаха обрушится на головы угнетателей и они понесут заслуженное наказание.

Кровавые слезы сирот еще отольются тиранам.

Прости, Аббас, я не хочу огорчать тебя плохими новостями, но твоя Аюш с детьми живут хуже собак бека. Но те хоть мясо едят, а нам дают лишь нюхать.

Скажи, Аббас, если ты попал в рай, то у тебя, наверно, много женщин? Шейх говорит, что там столько женщин, сколько захочется, но мыслимо ли это? Бек и здесь веселится вовсю. Сейчас он с мадам со станции Ум-Ражим, а для них поет и пляшет цыганка Суад. Нофа после твой смерти ушла отсюда, поклявшись, что никогда больше не будет петь для убийцы-бека.

Да, слушай, шейх сказал, что в раю текут молочные реки. А молоко там тоже разбавленное? Неужели и в раю может царить обман? По словам шейха, там текут еще и медовые реки. Это наверняка очень вкусно. Правда, я ни разу в жизни не пробовал меда, лишь патокой лакомлюсь. Никогда не купайся в медовой речке, а то тебя облепят мухи. Скажи, в раю есть бараны? У нас всех баранов съедают гости Рашад-бека.

Тяжко мне, Аббас, ох как тяжко: сплю где придется. Летом еще ничего. А зимой забираюсь в какую-нибудь пещеру. Представляешь, если бы меня сейчас увидел кто-то из бедуинов? Они подумали бы, что это дьявол разговаривает с мертвецами. Бедуины боятся могил, думая, что в них обитает нечистая сила, А я каждую ночь прихожу сюда, и бедуины говорят, что в мою душу вселились дьяволы. Даже Занубия заводит со мной подобные разговоры. Но знай — это неправда.

Я уверен, что ты, Аббас, сейчас в раю, ведь ты честно жил, зла никому не причинял, всегда делился с людьми последним куском хлеба. Интересно, есть ли у вас в раю такие, как шейх Абдеррахман? Он здесь посредник между аллахом и верующими, между женой и мужем, господином и рабами. Он присваивает все пожертвования. Однажды шейх дал мне амулет и заверил, что это вылечит. Правда, с меня он ничего не взял, но с бедуинов получает за каждый амулет барана или ведро масла. Ты только представь себе, какова плата за бесполезную бумажку!

Аббас, если и такие, как Рашад-бек, в раю, то я не хочу туда. Он нам устроил такую жизнь, что в аду, наверно, лучше, чем на земле. Мой тебе совет: когда Рашад-бек попадет в рай, уходи лучше в ад. Я расскажу тебе, чем занимается бек с развратной мадам Марлен. До крушения поезда в Ум-Ражим она жила на другой станции. А теперь ее уже перевели в Алеппо. После каждого преступления она получает повышение. Неизвестно, какое преступление она готовит сейчас. Рашад-бек всегда рядом с ней. После того как ты ушел от нас, в деревню нагрянули французские солдаты. Они грабили и избивали. Я убежал в пустыню, чтобы не видеть слезы и страдания.

Издалека послышался голос управляющего Джасима:

— О шейх Жарван! Рашад-бек зовет тебя к себе!

— Ты слышишь, Аббас, голос этого подлого управляющего? Неужели и такие, как он, попадают в рай? — с горечью спросил Хасун.

Он встал и громко закричал:

— Эй, люди! Эй, бедуины!..

На его крик вскоре прибежали крестьяне и бедуины.

— Что случилось, Хасун?

— Сулейман спустил на нас своих дьяволов! Будьте осторожны!

Хасун поднял дрожащие руки вверх и, размахивая, все кричал о нашествии шайтанов. Люди испуганно озирались по сторонам.

— Дьяволы хотят здесь все уничтожить! — кричал Хасун. — Рашад-беку придется лизать им сапоги. Сами дьяволы поведали мне об этом.

С этими словами Хасун сорвался с места. Только рубаха его замелькала вдали. Крестьяне остались в замешательстве.

— Нужно идти к шейху, — предложил кто-то. — Может, он обуздает дьяволов.

Староста и управляющий, услышав крики перепуганных людей, вышли из дворца и стали их успокаивать. Народ разошелся по домам. Но все двери в этот вечер были закрыты на засов. А виновник переполоха в это время спокойно пил чай у Занубии.