Проклятая династия
Шрифт:
– Это… Мерунес Дагон?
– севшим голосом спросил Марк, не веря собственным словам и давя в себе желание разделить упадническое настроение Мартина.
– Да, - Мартин скорбно сжал губы.
Мерунес Дагон переступил с ноги на ногу и перекинул из одной руки в другую секиру исполинских размеров. Марк метнул в него заклинание льда и паралича, сильное настолько, насколько он был способен, и с холодеющим сердцем убедился, что даэдра его заклинания не опаснее укуса комара. Мерунес Дагон всем телом развернулся в ту сторону, откуда прилетело заклинание, растоптав при этом с десяток своих «воинов», наклонился, чтобы рассмотреть мелкие человеческие фигурки на крыльце, и гнусно расхохотался.
– Ты пытаешься меня убить, нирнский червяк? – он попытался ухватить Марка. Тот живо отпрыгнул в сторону и инстинктивно оттолкнул Мартина поближе к дверям, хотя сомневался, что дворцовые стены смогут долго сопротивляться силе этого даэдра. Баурус выхватил меч и изо всех сил ударил им по покрытым
– Жалкие человечишки, - гулко пророкотал он, так что Марк почувствовал, что у него на затылке зашевелились волосы. – Глупо сопротивляться, когда стираются границы Нирна. Недолго вам осталось жить в вашем мирке! Ха-ха-ха! Что, не ожидали такого сюрприза от столь любимого вами принца Эбела, а? Чтобы тот, кому на роду написано защищать границы Нирна от Обливиона, сам пришёл ко мне и предложил Нирн в обмен на власть! Он думал обмануть меня – МЕНЯ, Мерунеса Дагона! Я с самого сотворения Нирна так не веселился, когда заключал ту сделку! И как просто это оказалось – всего-то бросить ему приманку в виде трона Септимов!
– Кто уничтожил Кватч? – выкрикнул Марк, забыв, что даэдра вряд ли его услышит.
Тот, однако, услышал.
– Я! – он самодовольно ударил себя в грудь двумя из четырёх своих рук. – Я сказал ему, что там живёт его родной братец, и его необходимо сгубить, дабы никто не покушался на его власть. Он и поверил, и добровольно расстался с собственной кровью! И ещё попытался же открыть ещё одни врата, чтобы на глазах у всех вызвать Акатоша и развеять в прах моих верных слуг. У него почти получилось! Он не знал только, что с момента заключения сделки в его душе был я, а не Акатош! Он предал Акатоша – и рассчитывал на его благословение, разве это не смешно? Ха-ха!
– Благословение Акатоша, - с внезапно просветлевшим лицом выдохнул Мартин. – Как я не догадался!.. Да, Марк, - он развернулся к нему, - ты прав. Конец династии Септимов не означает конца Нирна. Мы победили в Кватче – мы победим и здесь! – и прежде чем Марк успел осознать его слова, он, оттолкнув Клинков, выбежал вперёд, сложил руки на груди, словно бы молясь, но тут же положил руку на Амулет Королей, висевший у него на шее, и запрокинул голову. Прежде чем оторопевшие Клинки успели добежать до него, чтобы вернуть явно сошедшего с ума принца под сомнительное прикрытие дворца, из Амулета ударил золотой луч, и в следующее мгновение Мартина окутало золотое сияние, полностью скрывшее его. Сияние начало расти, людей на крыльце обдало прохладой и ароматом полевых цветов, а затем, увеличившись в размерах до половины роста Мерунеса Дагона, сияние рассеялось, и все увидели золотого с алым дракона. Дракон взмахнул крыльями – Марк машинально бросился на землю, но крыло дракона свободно прошло сквозь него, оставив лишь ощущение прохлады – и взлетел. Толпа тварей на площади и сам Мерунес Дагон оторопело застыли. Дракон сделал круг над площадью, выгнул шею и изрыгнул столп огня по тварям, сразу сжёгши их в пепел.
Кватч повторялся…
Твари заметались, забились, попытались броситься врассыпную, в панике налетали друг на друга, кланфиры давили скампов, обезумевшие аттронахи сжигали дремор-шаманов – и все они пытались прорваться под защиту дворца и Храма Единого. Первая линия стражников не выдержала такого натиска и полегла под накатившей на них лавиной тварей мгновенно. Марк пнул мастера Реналда в двери дворца, туда же успел протиснуться канцлер Окато, а затем кто-то из засевших там придворных захлопнул её перед носом Марка, всех Клинков и второй линии стражников. Марк швырнул в приближающуюся толпу тварей тучу сосулек, затем ещё одну, пробежал несколько шагов до ажурной стенки, поддерживавшей навес над подъездом, вспрыгнул на неё, вцепившись в какие-то завитушки, дал ногой в зубы скампу, попытавшемуся вскарабкаться вслед за ним, подтянул одного из стражников, тоже успевшего добежать до стенки, швырнул в тварей заклинание мороза, и на пару со стражником резво вскарабкался вверх. Когда они, вцепившись в решётку под самым козырьком, оглянулись на подъезд, то увидели, что на противоположной стенке висит ещё один стражник, но остальных стражников и Клинков уже погребла под собой лавина тварей.
Марк попытался перебраться на козырёк. Выступ крыши, однако, был широким, и Марк не смог дотянуться до края, так что ему пришлось отставить попытки, покрепче вцепиться в тонкую стенку, с неё наблюдать за происходящим и надеяться, что избиение Акатошем тварей Обливиона во главе с самим Мерунесом Дагоном очень долго не продлится – помнится, в Кватче это заняло вряд ли больше четверти часа.
Акатош заливал всё вокруг золотистым сиянием, приглушая багровые сполохи пламени Обливиона, и пытался атаковать Мерунеса Дагона, попутно превращая в пепел тварей Обливиона. Принц Даэдра рычал, так что сотрясались дома, яростно размахивал секирой, круша всё вокруг и топча своих приспешников, которым некуда было прятаться от его ног. Акатош уворачивался от него, поливал огнём и пытался вцепиться в горло. Мерунес Дагон отступал, под его ногами хлюпали кровавые ошмётки тварей и разлетались как грязь, взмах секиры – Акатош отпрянул,
а секира в замахе буквально срезала, как масло, угол дворца, ещё взмах – и перестало существовать несколько балконов на третьем этаже. Марк предпринял ещё одну попытку перебраться на козырёк, потому что Мерунес Дагон, отступая, всё приближался к парадному подъезду дворца, но не смог дотянуться до края крыши и сорвался вниз. Спасло его то, что его нога застряла в ажурном плетении, Марк со всего размаху приложился о стенку животом и подбородком, издал сдавленный стон, но не мешкая вцепился в неё одной рукой, второй выбил пару зубов скампу, который с паническим визгом тоже пытался залезть наверх. После нескольких безуспешных попыток он смог освободить ногу, развернуться, отбиться от пытавшихся добраться до него кланфиров заклинанием льда и начать карабкаться вверх, как очередной взмах секиры Мерунеса Дагона – у которого, пока Марк был занят спасением собственной шкуры, Акатош сумел вырвать кусок мяса из плеча – пришёлся по козырьку подъезда. Марка накрыл град из каменной крошки и камней. Он сгруппировался и спрятал голову под руку, но один камень всё же прилетел ему в основание черепа, ещё один проехался по спине. А когда камнепад прекратился и Марк смог оглядеться из-под локтя, стенка, на которой он висел, начала крениться, с громким треском оторвалась от крыльца, и в следующее мгновение Марк с ужасом понял, что летит в самую гущу беснующихся тварей. В руках сам собой возник шар мороза и волной улетел в толпу, а вслед за ним туда же рухнул и Марк.========== Глава 25. Смерть. ==========
Удара он не почувствовал, только в какой-то момент мир вокруг стал другим. Полностью исчезли звуки, краски стали более тусклыми, и только Акатош светился всё тем же густым золотым светом. Внизу беззвучно колыхалось море тварей, неестественно медленно размахивал секирой Мерунес Дагон, одна из четырёх рук которого уже валялась на земле. И медленно летал вокруг него золотой дракон…
Марк посмотрел назад, но не увидел там площади; вместо неё вставала стена светлого соснового леса, пронизанная косыми лучами солнца, на опушке выстроились в ряд пять подосиновиков, вдалеке слева возвышался замок. Впереди Имперский город тоже исчез, вместо него через колосящиеся поля протянулась ухабистая просёлочная дорога, а вдалеке на горизонте поднимались лесистые горы с пологими вершинами. Небо имело непривычный тёмно-синий цвет, притом что солнце стояло почти в зените, ветер чуть колыхал траву и волосы – и стояла полная тишина.
Марк сделал шаг, затем ещё и понял, что не ощущает собственного тела. Тронул себя за руку – и рука прошла насквозь.
«Умер, - с сожалением понял Марк.
– Я умер».
Что ж, он погиб на поле боя – закономерная смерть для боевого мага.
И где-то здесь Асгунн, которая… С которой, может, хоть здесь можно поговорить – напоследок перед вечностью… Или забвением… Интересно, где место полуимперке-полунордке – в Совнгарде или здесь, в Мире Талоса?..
И Гелдалл тоже здесь…
Картина вокруг незаметно изменилась. Пропали лес и поле, Марк обнаружил себя стоящим на вершине огромной горы, позади него высился замок из тёмно-серого камня, сверкающий в лучах солнца, далеко внизу простиралась земля, а рядом стоял мужчина в драконьих доспехах.
– Гелдалл, - произнёс Марк. Он не услышал собственного голоса, но точно знал, что Гелдалл его услышал.
– Рано ты здесь, Марк, - голоса друга он тоже не слышал, а его слова звучали словно бы внутри головы.
– Для смерти нет «рано» или «поздно», - он с сожалением посмотрел вниз на землю.
– Для смерти – нет, но для человека – есть.
– Чем закончился бой?
– Ещё не закончился, - Гелдалл указал рукой вниз, где – Марк опять не заметил, когда картинка успела поменяться – он снова увидел Имперский город, дворцовую площадь и кружащих друг вокруг друга Мерунеса Дагона и Акатоша. У Принца Даэдра недоставало двух рук, а из раны на шее толчками выливалась чёрная пенящаяся кровь. Акатош заметно заваливался на одно крыло. Парадный подъезд дворца превратился в груду щебня.
– Гелдалл, скажи… Это правда, что у Мартина не было шансов спасти династию?
– К сожалению, да. Эбел предал основное предназначение Септимов – быть преградой между Обливионом и Нирном. Это не может быть прощено или исправлено. Своим предательством он проклял династию Септимов, и она должна прекратить своё существование.
– И ни твоя жертва, ни жертва Мартина этого не исправят?
– Нет.
Марк снова посмотрел вниз, где продолжалась битва, хотя казалось, что с её начала прошла целая вечность.
– Принц Эбел хотел власти? – задал он ещё один вопрос.
В голове не было ясности. Марк помнил, что он много о чём хотел бы спросить своего друга, но сейчас мысли расплывались, оставаясь в голове неоформленными образами. И вопросы, о которых Марк всё же вспоминал и которые получалось оформить в слова… Всё равно звучали не так, как он хотел их задать.
– Да. Мы все хотели стать императорами, ты это знаешь. Но Энман смог смириться со второй ролью в государстве, Эбел – нет. Он предлагал раздел Империи после смерти отца, чтобы мы все трое могли править, я наотрез отказался, и Энман меня поддержал. Видимо, после этого Эбел и задумал убрать нас как конкурентов на трон.