Проклятая Мангазея

И стая искать встреч с девушкой. Полагал, что особых усилий не потребуется. Девке он нравится, остальное за ним. И раз в неделю удавалось перекинуться несколькими фразами, когда счастье улыбалось им быть вне надзора со стороны матери или Петьки. Но Петька всё реже ходил с ними, больше проводя время со своими сверстниками. Он считался почти взрослым и это ему дозволяли.

Глава 6

В Мангазею пришёл большой караван стрельцов, купцов, промышленных, и в городе стояло столпотворение и веселье. Рубились новые избы, достраивались стены и башни острога, собирались ватаги для веслования – весеннего промысла. В такой кутерьме Тимошке удалось найти девушку, и он уговорил её скрыться с ним, пока мать не хватилась её и не послала дьякона искать её.

– Тимошка, куда ты меня тянешь? – Агафьи испуганно смотрела по сторонам. Кругом были незнакомые люди. И она чуть успокоилась. – Люди кругом!

– Ты только этого боишься? Я люблю тебя, и уже давно! Помнишь, как мы целова­лись? Разве нам было плохо?

Он видел смятение на лице девушки, но отрицания не заметил.

– Я думала, что ты забыл меня, Тимошка. А ты...

– Всё время думал о тебе, любимая! Так хотел посватать тебя после получения денег. Да твой тятька и слушать не хотел. Что было делать? Я думаю, что и ты в меня втрескалась. Или нет? – пытливо смотрел он ей в глаза, но поцеловать на ули­це не осмелился. Она побледнела, потом краска залила лицо. Хотела что-то сказать, открыла рот и замолчала. – Чего молчишь? – шептал Тимошка.

– Я не знаю, что сказать, Тима! Я ничего не знаю! – уже громче чуть не крикну­ла девушка и жалобно глянула в его лицо.

– Пойдёшь со мной? Ко мне домой. Там никто нам не помешает.

– Нет! – решительно отстранилась она и с недоумением смотрела на него. – Что ты задумал? Я боюсь тебя, Тимка! Идём домой, а то мне попадёт. Запрут и не выпус­тят неделю. Прошу тебя, Тима!

– Ладно, – с трудом согласился он и добавил: – В другой раз поговорим ещё. А братец стал меньше за тобой следить, а?

– Вроде так. Видишь, уже что-то лучше стало. А ты знаешь, что в таком наряде ты намного лучше смотришься. Можно сказать, что ты красивый парень.

– Что толку, раз ты ничего не хочешь, – буркнул недовольно Тимошка и потянул в тупичок. – Вот, здесь народу нет, и мы сможем поговорить, – с этими словами он грубо притянул её к себе и приник к её губам. Чувствовал, как она трепещет и с удовольствием продолжал целовать её шею, щеки и опять губы. Она млела, ойкала в моменты перерыва и робко сопротивлялась, тем самым разжигая его страсть.

Наконец он отстранился и впился глазами в её красное взволнованное лицо.

– Ты любишь меня? – шёпотом спросил, но в голосе слышались требователь­ность и власть. Это почувствовала и Агафья. Прошептала со страхом:

– Я не знаю! Как я могу это понять? Это же впервые со мной.

– Но тебе было приятно, хорошо со мной... целоваться?

– Да! – прошептала она и подняла голову. Он воспользовался этим и снова стал целовать её в губы. Вдруг она сильно вздрогнула. То его ладонь осторожно легла на её грудь и слегка сжала. – Что ты делаешь?! – чуть не крикнула она, но не отстранилась, продолжая мелко дрожать.

Однако Тимошкина ладонь нахально протискивалась под накидку из куницы, и ко­гда он ощутил тепло её груди, Гапка опять ойкнула и приоткрыла рот для крика.

Он тотчас схватил губами её губы и надолго присосался к ним. Она быстро затих­ла, но продолжала дрожать, вздыхать и даже хватать открытым ртом ещё холодный воздух. Сказать она ничего не смогла. А Тимошка сообразил, что то её возбужде­ние так захватило всю.

Воодушевившись этим, Тимошка сильнее нажал на грудь, схватил другую и это выз­вало очередной всплеск страсти у Гапки. Она уже сама обнимала его, искала его губы, и они слились в страстном юном поцелуе.

Когда они пришли в себя, словно очнувшись, Гапка с осоловевшими глазами спро­сила, едва шевеля губами:

– Что это было, Тимочка? Я вся дрожу. Но мне так хорошо!..

– Это, Гашка, и есть любовь, – смело ответил Тимошка и легко и нежно поцеловал её в слегка курносый носик. – Здорово, правда? Но может быть во много раз лучше.

– Разве может быть лучше того, что мы пережили? – удивлённо раскрыла она глаза, и лёгкая улыбка недоверия скривила её губки. – А как это?..

Домой Агафья прибежала запыхавшаяся и долго стояла у калитки, перекидываясь незначащими словами с соседской девчонкой чуть моложе её. А в голове сверлила лишь одна мысль: как успокоиться и не показать своего волнения матери. А та с лёгкостью может всё увидеть по её лицу. Это страшило, беспокоило. А воспомина­ния только что закончившегося свидания никак не оставляли её. То и дело лицо окрашивалось румянцем восторга и мечтами о продолжении таких свиданий. Сама удивлялась, что смогла позволить этому Тимошке так вести с собой. Но как усто­ять, когда всё оказалось столь приятным и волнующим.

– Ты где пропадала? – услышала она голос брата Петьки. Вздрогнула и, обернув­шись, зло ответила:

– Ну и вредина ты! Испугал! Чего пристал? Сама вас искала столько времени. Кругом столько пьяных! – Обернулась к девчонке: – Ладно, Ксюша, я пошла, а то до­ма нагоняй будет. После поболтаем.

Дома не обошлось без ругани и обещаний строго наказать за пропажу.

– Отец сегодня заставит тебя отстоять на коленях перед образами. Будешь пол­ночи замаливать свои грехи, бесстыдница! Где шлялась?

– Вас искала, маменька! Столько народа! Даже страшно стало. Вот поспешила домой, а у калитки чуть поговорила с Ксюшей. Письменного головы дочка, – поясни­ла девушка.

Мать грозно взглянула на дочь, заметив несколько смягчившись:

– Знаю я эту Ксюшу. Не нравится она мне. Поменьше с ней лясы точи. Беги в поварню, работа стоит! Гулёна!

Дочь не стала спорить, понимая, что будет только хуже и поспешила раздеться.

Тело пульсировало от пережитого и никак не хотело успокаиваться. И видения тех пленительных минут продолжали кружить голову. Сердце колотилось, как теля­чий хвост, не хотело мириться с обыденной работой. И лишь усилием воли и страх, что мать может заподозрить её с Тимошкой позволили ей всё же приняться за при­готовление ужина. Время клонилось к вечеру.

Отец всё же ограничился выговором и угрозами. Бдения не назначил, чем сильно обрадовал дочь. Та полезла благодарить его даже с поцелуями, что в семье не при­ветствовалось. Да отец всё же сильно любил дочь и изредка позволял вольность.

Все успокоились. Один Петька продолжал с подозрением поглядывать на сестру. Это смущало её, волновало и беспокоило.

В своей постели она никак не могла заснуть. Слышала, как вернулся Тимошка и затих в своём углу на лавке. Вспоминала все мелочи их свидания, и в который раз не могла не признать, что парень он приятный, и вполне даже красивый.

В новой одежде он выглядел весьма привольно. Немного развязно, как посчитала девица, но так даже лучше. А как жарко он целовал её. А вспомнив про тисканье её грудей, всё тело покрылось испариной и томлением. Никогда не могла представить, что такая ласка может доводить до безумия. Но так оно и было. А что он говорил о том, что может быть намного приятнее? И снова тело испытало чуть не взрыв чувств и блаженной неги. Подспудно она догадывалась, что он имел в виду. Только признаться себе было стыдно и страшно. И все эти воспоминания и мечты мешали ей заснуть и видеть сладкие сны. Лишь под утро Агафья забылась и вскочила от грубого окрика матери, требующего приниматься за работу. Казалось, что она и не спала вовсе. И тут же вчерашние приключения нахлынули на неё с новой силой.