Проклятая

— Прости, — хриплым ото сна голосом отозвался монах, отползая подальше от кровати. И правильно, а то мало ли — я ещё подушками швыряться начну. — Я не думал, что засну. Просто было очень холодно…

Я тебе что, грелка, твою… божью матерь?!

И на жалость ведь давит.

Я поджала губы и вслух велела духам поддерживать огонь в камине постоянно.

Избегая моего взгляда, монах уселся поближе к огню и выдавил:

— Спасибо.

Какие слова знаем, а!

Я швырнула ему одеяло.

— Не смей. Даже приближаться ко мне смей, святоша.

И улеглась снова.

— Нужна ты мне, — буркнул монах, укутавшись в одеяло.

Я хмыкнула и отвернулась.

Но сон больше не был таким тёплым.

Я отметила это — а также и то, в присутствии монаха чувствовала себя на удивление спокойно. Как никогда не бывало, если я оставалась наедине с духами, вообще-то моими верными слугами, а уж никак не врагами.

Жажда жизни потихоньку ко мне возвращалась.

Наверное, это потому, что со мной рядом снова кто-то был. Пусть и против воли. И даже когда я переселила монаха в другую комнату (ну не будет же он вечно спать в моей спальне!), странное чувство покоя не уходило. Я вновь взялась за свитки — с утроенной силой. И удивительное дело — чёрная магия почему-то перестала казаться привлекательной. И мысль взять кровь у святоши вызывала скорее оторопь, чем радостное предвкушение.

Вот почему, а?

А монах… думаете, он безвылазно сидел у себя в комнате? Щас! Облазил весь мой замок (в который уже раз, интересно?) и взял за обыкновение ужинать вместе со мной. То есть я обычно читала свиток и кусала очередное пирожное, а этот чудик делал всё, чтобы меня отвлечь. Ему, видите ли, было скучно. Молился бы себе — я бы ему даже иконостас нарядила (или что там у них?). Но нет, глубинный смысл был именно достать меня. И посильнее, посильнее.

— О, да ты и ромульский знаешь? Что, и переводишь без словаря? Ты смотри, а ещё уверяешь, дух, что ты девчонка восемнадцати лет… Врёшь и не краснеешь. О, восьмой уровень уже вызываешь? А демона пробовал? А, значит, ты дух девятого уровня. Ибо иначе уже попробовал.

Бесил меня его "дух". У-у-у!

А однажды я застала его за просмотром моих свитков. Сам монах ромульский, видимо, знал в совершенстве, ибо словаря у меня в замке не было. А клирик читал и довольно бегло.

— Там нет свитка с формулой моей защиты, — просто сказала я, когда он всё-таки обратил на меня внимание.

Клирик криво усмехнулся и заметил:

— Жаль.

С тех пор свитки я стала прятать. И отправила следить за монахом духов. На всякий случай.

А хуже всего: я понятия не имела, когда перестанет работать заклинание, которым я прокляла святошу. Я наложила его в первый раз и, хоть и знала теоретически, что срок действия зависит от силы клирика, но вот как раз о его силе у меня сведений и не было.

Уверена, монах это осознавал. И мы оба понимали, что он "попытается освободить" моё бренное тело при первом же удобном случае.

И так прошёл месяц. Дни я не считала, но где-то тридцать их пролетело.

И тут наконец-то оживились святоши.

Однажды я проснулась под тихий визг — знаете, тихонечко так, словно по стеклу когтём проводят. Режет, хоть уши затыкай.

Звук доносился снаружи, и я бросилась к единственному более-менее широкому окну на этаже — круглому, под самой крышей. Предвкушала зрелище.

И зрелище меня не разочаровало.

Клирики дружно штурмовали мою защиту. Красиво так — у меня аж в глазах зарябило. Тут тебе и кресты, и лепестки роз, и… что там ещё в святом арсенале? Ну, лапочки же.

Я наслаждалась какое-то время, а потом решила, что хорошего понемножку и поманила духов.

Хм, что бы такое этим святошам сделать… Я уже основательно пришла в себя, чтобы не отмахиваться от монахов, как от надоедливых мух, а основательно им насолить. Как бы только поинтереснее… Ага.

Духи носились вокруг ветерками, заставляя волосы и полы платья трепетать — всё как я люблю.

Улыбаясь, я открыла рот… И ахнуть не успела, как меня схватили за плечи, грубо развернули и грубо впечатали в стену.

Мгновение мы с клириком смотрели друг на друга… Потом я опомнилась и позвала духов, но сказать ничего уже не успела — монах, прижав к стене, закрыл мне рот поцелуем.

Нет, а… А как же обет воздержания?!

Поцелуй был никакой, если честно. Понимаю, сложно целоваться, когда ты в процессе колдуешь. Не знаю, что он там творил — знаки какие-то посылал, наверное. Но, когда я, наконец, смогла повернуться, клириков с той стороны и след простыл.

Первое, что я сделала — влепила наглецу пощёчину. Он почему-то этого не ожидал — даже увернуться не успел.

И прошипела:

— Я говор-р-рила, не с-с-смей ко мне приближатьс-с-ся?!

Монах спокойно потёр щёку, и не, глядя на меня, направился к выходу.

Наглец!

— И целоваться ты не умеешь! — всё, что пришло мне на тот момент в голову.

Уже у двери клирик обернулся — я увидела его кривую усмешку.

— Ты тоже.

Я три дня с ним потом не разговаривала, что святошу абсолютно не смутило — он отлично беседовал сам с собой. Нет, в смысле со мной, но за меня же и отвечал. Удивительно, но это злило ещё больше его "духа".

А спустя где-то неделю, когда я, отдыхая, стояла, любуясь пейзажем за окном (точнее, его отсутствием), предложил выйти, наконец, где-нибудь погулять. Вот, знаю ли я, какой отличный зимний сад есть в соседнем городе?

Вроде как я дура и не поняла, что если соблазнюсь садом, окажусь без защиты. Я огрызнулась, но, признаться, заскучала — там снаружи была зима, и красиво сверкало солнце на льду и сугробах. Но не было никакой возможности увидеть это хотя бы из окон замка — снег на моей проклятой земле просто не лежал. Таял моментально, а вода испарялась. Голый камень, да. Только что не раскалённый, как, наверное, в аду.

Спустя месяц спокойной жизни я расслабилась и перестала ждать опасности по крайней мере с тыла. А зря.

В ночь на смену года, когда по всей стране устраивали вечеринки и карнавалы, монах очень грамотно, надо сказать, попытался меня "освободить".

Вернувшись из кабинета в спальню я, ничтоже сумнящеся, как обычно подошла к кровати… и оказалась заперта в пентаграмме. Несильной такой пентаграмме, всего-то на сутки. Я даже значения сначала не придала. Засмеялась только:

— Что, святоша, решился, наконец. Мечом или крестом?

— Креста тебе много будет, дух, — заявил монах, вскидывая руку. Она мгновенно засияла, и мне пришлось отвести глаза.

— Дурак, — я не выдержала, отвернулась. — Подождал бы немного, я бы тебя отпустила, — да, я врала. И что? — А теперь просто убью.

Святоша молча ухмыльнулся, а я, краем глаза пытаясь за ним наблюдать, заметила, что он на меня почему-то не смотрит.

— Ну как хочешь. Давай, экзорцист, начинай.

Я устроилась поудобнее. Дальнейшее можно было рассчитать, как по нотам. Сейчас он "начнёт", я упаду в обморок, проснусь, а вместо святоши рядом — труп. Как-то даже скучно. И грустно почему-то.