Проклятие для Обреченного

— За что? – не понимаю я.

— За… беспокойство.

Боги, с ней точно не все в порядке.

Я захожу в комнату, которую слуги подготовили для нас с Тьёрдом. По законам севера до брака невеста не должна проводить ночь в одной комнате со своим будущим мужем, и тем более – спать с ним в одной постели. Но когда Тьёрд приказал, ни у кого в Красном шипе не хватило смелости ему возразить. И я сделала вид, что покорилась. У меня не будет иного способа развязать ему язык, кроме как дать извергу то, что он хочет – свою покорность.

И то, что генерал уже порядком выпил, большое подспорье в моих планах.

Халларнец как будто нарочно игнорирует кресло перед очагом. Ногой отодвигает его подальше, а сам усаживается на медвежью шкуру на пол, разваливаясь в такой позе, как будто ждет, что вслед за мной в нашу спальню зайдет еще десяток женщин: раздетых и готовых ублажать его всеми способами.

Кровь приливает к щекам, стоит вспомнить, как он вцепился зубами в мое плечо. Кожа в том месте до сих пор саднит, и я в последний момент одергиваю себя, чтобы не потереть это место кончиками пальцев.

Тьёрд лениво и расслабленно стаскивает рубашку, как-то почти хвастливо выставляя напоказ все свои шрамы: ровные, кривые, огромные, уродливые и едва заметные. Темные волосы падают ему на лицо и только кончик хищного острого носа напоминает о том, что у монстра все-таки есть и человеческое обличье.

Я присаживаюсь на край кровати, складываю руки на коленях, изображая смирение. Некоторое время ни один из нас не открывает рот, и генерал абсолютно неподвижен, даже когда из очага вылетают снопы искр и на мгновение как будто подсвечивают его кожу огнем.

Нужно завести разговор.

Нужно пересилить себя, договориться со страхом быть пойманной и наказанной, и сделать то, что в итоге должно принести мне свободу.

— Ты приехал надолго, мой господин? – задаю вопрос, который не может быть неуместным. Он мой жених, я должна хотя бы из вежливости интересоваться его планами.

— Отбываю завтра утром, - говорит он, лишь немного повернув голову в мою сторону.

— Ты уверен, что не будет благоразумнее провести несколько дней в постели и покое? Твоя рана…

— … искренне занимает тебя? – подтрунивает Тьёрд, на этот раз поворачиваясь ко мне всем телом.

Подумав, растягивается на боку, опираясь на локоть и согнув одну ногу в колене. Как будто огромный бойцовский пес. Из той породы, которые запросто в одиночку перегрызают глотку медведю до того, как он успеет обнажить когти. Таких на севере нет уже много сотен лет. Но именно так и выглядит человек, который смотрит на меня снизу-вверх, но все равно полностью владеет ситуацией.

— Я лишь пытаюсь быть тебе хорошей женой, господин. Если бы не ты… - Слова настолько лживы и неискренни, что становятся поперек горла, застревают плотным горьким комком слизи, который не проглотить и не выплюнуть. – Если бы не ты, меня бы уже принесли в жертву вашему богу.

— Может быть, быстрая смерть не так уж страшна, если представить, что теперь ты обречена быть моей вещью? – Он кроит губами злую усмешку. – Пока я не потеряю к тебе интерес. А это может случиться в любой момент. Даже прямо сейчас.

Он подначивает и откровенно упивается своей властью и моей беспомощностью. Знает, что я вынуждена быть послушной и покладистой, иначе он запросто свернет мне шею, и император не пожурит его за это. В крайнем случае скажет, что генералу впредь следует быть внимательнее к его советам насчет будущей жены.

Пока я подбираю слова, чтобы продолжить разговор, за стеной начинают раздаваться… странные звуки. Сначала мне кажется, что это просто ветер воет в соседней дырявой башне, но скоро звуки становятся громче - и вот они уже превращаются в женские стоны и всхлипывания. Сначала тихие и стыдливые, прерывистые, как будто от недостатка воздуха. А потом – громкие, натянутые до предела, с редким мужским рычанием.

Боги всевидящие!

Я прячу лицо в ладонях, мотаю головой, но ничего не помогает. Это слишком громко. И нет никаких сомнений, что именно происходит в соседней комнате, куда я лично проводила Заклинателя и его молодую жену.

— Они просто трахаются, - как ни в чем ни бывало говорит Тьёрд. – Между двумя взрослыми людьми так случается, Дэми, особенно если жена хочет ублажить мужа и показать, что ценит его защиту и заботу.

Приходится постараться, чтобы отнять ладони от лица.

Генерал сидит в той же позе, только теперь его голова расслабленно откинута на плечо.

Не очень похоже, что эти звуки за стеной смущают его или наталкивают на мысли объяснить гостям, что они ведут себя… недостойно.

— Нет никакой необходимости делать это так громко, - заплетающимся от смущения языком говорю я. – Нет никакой необходимости попирать законы гостеприимства.

Теперь-то я понимаю, за что извинялась Хёдд, но от этого не становится лучше, тем более, теперь к стонам добавляются странные влажные хлопки.

Как будто…. Как будто…

— Ты, кажется, хотела показать, что будешь мне хорошей женой? – Голос Тьёрда становится ниже, глуше, переходит в рокот где-то у него в груди.

Если бы я не видела, что в нем сидит что-то страшное, я бы даже подумала, что этот голос звучит… приятно, как будто поглаживание вдоль позвоночника крепкой и шершавой мужской ладонью.

— Я хотела быть хорошей женой тебе.

— И сделать так, чтобы я был доволен тобой, расслаблен - и вино вместе с похотью развязали мне язык? Хочешь послушать военные байки, Дэми? Или узнать, что делают халларнские наложницы, когда солдаты возвращаются из военного похода, нагруженные золотом и с тяжелыми яйцами?

Звуки за стеной перетекают в резкие вскрики, от которых мои ноги смыкаются до болезненного трения между коленями. Тьёрд следит за каждым моим движением, плотоядно облизывает хмельную улыбку. Не понимаю, почему до сих пор не сбежала. На что надеюсь? Что он попросить смазать лечебными маслами каждый его шрам?

«Он будет болтливым, когда станет довольным», - шепчет внутренний голос.

Разве не за тем я пришла сюда? Мне нужно узнать, когда и куда уйдет его гарнизон, сколько людей останется в замке и как быстро придет подмога после того, как мой дядя займет Красный шип.

Он не дает мне ответить.

Падает на лопатки, ловкими пальцами расслабляет шнуровку и, приподняв бедра, стаскивает штаны по бедрам. Тьёрд так возбужден, что его член выглядит каменным и очень твердым от крови. А вершина поблескивает от влаги, которую он лениво, как будто даже получая удовольствие, растирает большим пальцем.