Проклятие древних жилищ(Романы, рассказы)

— Грязный полицейский пес! — завопила она. — Будто я не раскусила вас! Вы, может быть, поимели Фомма, но меня вы не поимеете! И не извлечете никакой пользы из вашей ночной авантюры и ваших хитростей!

Иногда случается, что обычный трусоватый человек вдруг обретает спокойствие в момент опасности и проявляет храбрость. Я был спокоен и удивляюсь до сих пор, как оставался спокойным, заметив, что палец нажимает на спусковой крючок.

— Что вы собираетесь сделать? — спросил я.

— Прикончить вас, господин сыщик, не сомневайтесь ни мгновения. Единственный мой шанс, чтобы не потерять все, это прикончить вас. Вы слишком много знаете!

Дьявол! Я ничего не знал, но момент для дискуссии был неподходящий. Господин Лекок… На помощь!

Я сделал то, что сделал бы он на моем месте. Быстрым движением опрокинул подсвечник, стоявший на полке очага. Комната тут же погрузилась в темноту, я выпрыгнул из кресла, чтобы не оставаться в свете очага. Тьму рассекли две огненные стрелы, сопровождавшиеся невероятным грохотом, но я уже выбежал из комнаты, пересек холл и выскочил в ночь. Позади меня резко распахнулось окно. Я услышал выстрелы. Одна пуля просвистела у уха, вторая с матовым стуком ударилась под моими ногами.

Я несся, словно целая армия дьяволов гналась за мной по пятам. Вскоре я ощутил под ногами булыжник мостовой. Когда я прибежал в Темплнеф, часы на колокольне отбивали полночь. Но я продолжал идти вперед. Я не чувствовал усталости, пронзительный ночной ветер не мешал мне. Кажется, я даже напевал.

Хилдувард Сиппенс, скромный бумагомарака, оказался настоящим сыщиком, который бросил вызов и избежал смерти, слышал свист пуль у ушей. Ему предстоит раскрыть мрачную тайну. Я вошел на вокзал Турнэ, когда, громыхая и скрипя, туда въезжал первый поезд на Гент. В восемь часов утра я сидел напротив Патетье и пил кофе.

— А теперь, мой юный друг, начнем военный совет, — Патетье закрыл салон, чтобы нам не мешали клиенты, набил длинную голландскую трубку и налил по рюмке старой можжевеловки «Хоребек». — Так вот, мой мальчик, ты сделал добротную работу. Даже господин Лекок похвалил бы тебя. А теперь надо встряхнуться и не сидеть без дела. У господина Фомма есть свои тайны, у мадемуазель Яны Добри — свои. Есть тайны дома Ромбусбье, и даже нотариус Брис не обошелся без тайн.

— Что он скажет, когда я расскажу ему о своих приключениях? — сказал я.

— Не скажет ничего, потому что ты ему ничего не расскажешь, — сухо возразил он. Я с легким удивлением смотрел на него. — Во-первых, останешься дома и носа на улицу не высунешь. — Я было запротестовал, но он твердо оборвал меня. — Хочешь или не хочешь, чтобы я помог тебе? — спросил он.

— Конечно, Патетье, хочу, но…

— Никаких «но». Мне нужен целый день, чтобы выполнить то, что я должен сделать. Это в твоих интересах, мой мальчик, в твоих собственных интересах, поскольку ты в процессе становления хорошего сыщика. Преимущество, которое ты заработал, может быть легко растеряно.

Бравый цирюльник неоднократно демонстрировал свой здравый смысл. Следование его советам так часто шло мне на пользу, что я быстро сдался. Он глянул на настенные часы.

— Надо переодеться. Потом повешу на витрину объявление: «Закрыто». Сиди на кухне и никому не показывайся. Если кто-то придет, притворись мертвым. Если это будет разносчик телеграмм, пусть бросит послание в почтовый ящик. Еды и выпивки полно, а читать можешь в свое удовольствие. Вот маленькая книжица, которую ты проглотишь за один раз. Это подлинные похождения знаменитого английского преступника Фантома, которого безуспешно разыскивают долгие годы. Это захватит тебя, как захватило меня. Не заметишь, как пролетит время. Будет поздний вечер и даже ночь, когда я вернусь, но не беспокойся. Да скорого, господин Лекок!

День прошел приятно. Припасов у Патетье было достаточно, а в погребе хранилось множество бутылок с пивом. Похождения Фантома, что означает «призрак», увлекли меня. Я узнал, как этот гениальный правонарушитель в последний момент избежал в Англии виселицы, а во Франции — гильотины. Книга была недавней. Это были не истории, а полицейские рапорты и вырезки из газет. Автор, некий Кенмор, инспектор лондонской полиции, писал в коротком предисловии, что написал книгу не ради дешевой сенсации или хорошего куша, а с целью открыть мерзости Фантома и предостеречь общество от дьявольских предприятий преступника. Я, конечно, восхищался бандитом, но, в отличие от Патетье, не симпатизировал ему. Кенмор, похоже, был честным человеком, джентльменом. Он утверждал, что один из его французских собратьев, Токантен, доказал — преступник-призрак был маньяком-графоманом и готовил к печати брошюру для распространения в преступном мире под названием «Как стать преступником-призраком и им остаться». Если это случится, писал Кенмор, бандиты размаха Фантома станут плодиться, как сорняки, и вскоре сделают жизнь общества невозможной. Токантен раздобыл манускрипт, но он был написан на английском языке, а сыщик не знал язык настолько, чтобы все понять. Манускрипт был у него в руках всего несколько часов, поскольку Фантому удалось его выкрасть. Он оставил Токантена в доме, сочтя его мертвым.

Книга Кенмора крайне заинтересовала меня, и я потерял ощущение времени. Прочтя последнюю страницу и закрыв книгу, я запомнил имя Токантена. Оно запечатлелось в моем мозгу наравне с именем господина Лекока.

Ближе к вечеру в дверь постучали, но я не ответил. В почтовый ящик что-то упало: телеграмма.

Было около одиннадцати часов, когда Патетье вставил ключ в замочную скважину. Вид у него был крайне усталый.

— Где ты был? — спросил я.

— В Брюсселе, — сухо ответил он.

— Тебе телеграмма в почтовом ящике.

— Вскрой ее. Несомненно, содержимое заинтересует тебя.

Я подчинился, но, ознакомившись с содержанием депеши, буквально опешил. Я прочел.

Добри покинули страну десять лет назад. Замок с тех пор закрыт. Яны Добри никогда не существовало.

Глава третья Как меняется жизнь…

По совету Патетье я выждал еще один день, пришел в контору и рассказал господину Брису то, что узнал от фермера Труффара. Ни больше, ни меньше. Господин Брис пропустил мимо ушей мою информацию, поскольку получил в свое распоряжение более важные сведения, которые сводили к нулю то, что сообщил я. На следующий день после моего отъезда он попытался связаться с господином Фоммом в гостинице «Нант». Ему сообщили, что в вечер его возвращения в гостиницу он вышел и больше не появлялся.

Прошло две недели, но странный покупатель так и не объявился. Настроение в конторе явно улучшилось. Даже мадемуазель Валентина стала не столь колючей, как обычно. Осмелюсь даже сказать, что однажды слышал, как она напевала на кухне.

Более важные события заставили меня забыть обо всем, в том числе о поездке в Эстамбург и ее неожиданных результатах.

Впервые я выслушал упреки от тетушки Аспазии, хотя был лишь частично виноват в случившемся. Воскресный день перевалил за полдень, и, по установившейся привычке, я явился к тетушке на кофе. Служанка открыла дверь. Я хотел войти, когда увидел господина Хаентьеса, разгуливающего по тротуару, и несколько мгновений поговорил с ним, стоя на пороге. Реффи, великолепный сиамский кот, воспользовался случаем и проскользнул меж моих ног. В этот самый момент по Верхней улице неслась «Виктория», запряженная двумя лошадьми. Кот бросился на дорогу, попытался вернуться и закончил жизнь под колесами. Бедняга Реффи, милое и очаровательное животное превратилось в бесформенную кучку окровавленных костей. Тетушка Аспазия едва не сошла с ума от горя. Узнав, что дверь была некоторое время открытой по моей вине, ее горе обернулось гневом, и она выгнала меня из дома, подобно Немезиде. Думаю, я был больше огорчен смертью Реффи, чем немилостью, и целый вечер говорил только об этом, хотя Патетье всеми силами пытался утешить меня.

— Жизнь Реффи не вернешь, — заявил он, — но я могу поговорить с тетушкой Аспазией и вернуть ее расположение.

Но мой славный друг не преуспел в своей попытке и вернулся домой расстроенным.

— Она заявила, что смерть Реффи будет ей стоить собственной жизни. А потом холодно выставила меня за дверь.

— Я попытаюсь смягчить ее в следующее воскресенье, — сказал я.

— Попытайся, — вздохнул Патетье, но я видел, что он не верил в примирение.

Увы, этот день не настал никогда, ибо Смерть, лишившая меня ее расположения, отобрала у меня и тетушку. Через три дня тетушку в ночной сорочке с проломленной головой нашли бездыханной внизу лестницы. Рядом с ней валялись подсвечник и потухшая свеча.