Проклятие китайского колдуна

– А что рассказывать-то… Я как с вами в баре познакомился, так мне от радости башню вправо своротило. Я ведь три года нормальных русских девчонок не видел. Одних узкоглазых кикимор… А когда вы от меня сбежали, у меня крыша влево поехала – от огорчения. Вот я всю водку и выпил, которую вам принес. Ну, немного меня забрало… Не так, конечно, как вашего друга, но все же – достаточно серьезно. Для меня.

– Сколько же вы выпили? – поинтересовалась Даша, всегда восхищавшаяся возможностью Васика употреблять крепкие алкогольные напитки в фантастических дозах.

Михаил снова зевнул и ответил, пригладив свои усы:

– Сколько принес, столько и выпил… Литра два водки рисовой. Да, и пива еще кружечку. А пиво у них жидкое, противное…

Мы с Дашей переглянулись.

– Вот это да! – проговорила Даша. – Столько алкоголя за один раз! И вы еще вполне можете говорить! И соображать.

– Говорить – это да, – согласился Михаил, – а вот соображаю с трудом, – честно признался он, – провалы в памяти опять же. Вот – не помню, где я достал эти цветы… – кивком головы он указал на букет в вазе, – как сюда дотащился не помню… Не помню, как вошел.

– Интересно, – сказала я, – а как вы нашли мой номер вы помните?

– Это помню, – сказал Михаил, – подошел к Киму да спросил. Описал вас, он мне все рассказал. В какой номере, да сколько на чай даете. Да! – вспомнил Михаил. – Ким говорил, что вы совсем не даете на чай. А здесь так не принято… Обижаются люди.

– Ким – это официант? – спросила Даша. – Китаец, да?

– Ким – это управляющий здешний, – важно ответил Михаил, – он кореец. Я же три года в этой гостинице живу. Всех здешних знаю. Так что – если что случится – обращайтесь ко мне. Я завсегда помочь готов.

Михаил снова душераздирающе зевнул – так, что его усы вздыбились до самых бровей.

– А нет у вас чего-нибудь выпить? – спросил он. – А то я засыпаю совсем. Неприлично получится – пришел в гости, да еще и заснул, вместо того, чтобы общаться…

– Кажется, в баре были какие-то напитки, – вспомнила я, – сейчас посмотрю.

Я поднялась со своего места и направилась к бару, на ходу включая свет во всех комнатах.

– А давайте перейдем в холл! – услышала я Дашино предложение, – там просторнее!

В баре был неплохой выбор напитков. Как же это я раньше не сообразила про бар? Ведь знала, что в лучших номерах каждой более или менее приличной гостиницы всегда есть бар, и не нужно никуда идти за бутылкой… Все это наша неистребимая русская привычка – спиртное, которое покупается пусть даже в самых невероятных количествах, остается – в лучшем случае – до следующего утра. Какому русскому придет в голову хранить закупоренные разнокалиберные бутылки, дожидаясь желания выпить? Да никакому – у большинства моих сограждан желание выпить наступает тогда, когда он видит бутылки…

– Ну, пойдемте в холл! – все звала Даша Михаила. – Там ведь просторнее.

– А здесь интимнее! – возражал Михаил.

– Что?!

– Я в смысле, что располагает к этой… задушевной беседе, – быстро поправился Михаил.

Из всего ассортимента – упомяну еще раз, богатейшего – я выбрала большую бутылку виски. Отыскав сифон и три стакана, поставила все это на поднос и направилась в спальню.

«Лед, наверное, в холодильнике есть, – подумала я, – ну да черт с ним. Итак – все, как в лучших домах Филадельфии. Виски с содовой… А приходить в гости и первым делом стремится в спальню в хозяевам, пусть даже и с букетом цветов в руках – это, извините, свинство».

Михаил повел себя точно так, как я и предполагала. Увидев в моих руках поднос, на котором призывно поблескивала четырехгранная большая бутылка шотландского пойла, он поднялся с кресла и послушно проследовал за мной, словно гамельнская крыса за целым отрядом военных флейтистов.

Даша потянула за шнурок с серебряной кисточкой на конце. Под потолком вспыхнула яркая лампа, электрический свет, отразившись в сотнях гранях, по-видимому – хрустальной люстры, немедленно залил весь холл.

– Черт, – поморщился Михаил, – глаза режет. Чего так ярко-то… Надо бы…

Он выразительно посмотрел в сторону небольшой настольной лампы и двинулся было туда, но на половине дороги был остановлен Дашиным вскриком.

– Что случилось? – спросила я.

– Вот, – показала она, – стакан кто-то разбил. А я чуть не наступила на осколки…

Обернувшись, она выразительно посмотрела на Михаила.

– Это не я, – ничуть не смутившись, заявил он, – я ничего не разбивал. Это точно – я с вещами очень аккуратен. Даже когда пьяный в говно… Извините.

– Не вы так не вы, – проворчала Даша, – в любом случае – прибрать нужно.

– Вот и займись, – сказала я, – а я пока приготовлю напитки.

Даша вздохнула и пошла разыскивать что-нибудь, хотя бы отдаленно напоминающее веник или швабру.

Я вдруг почувствовала, как мне хочется спать.

«И с какой это стати мне приходится суетиться здесь и делать напитки, и ублажать этого пьяного усатого придурка? – подумала я. – Из-за того, что он вперся в мой номер ночью – пусть даже и с букетом цветов? Ну ладно, посидим полчасика, выпьем по стаканчику и вытолкаю я этого кренделя взашей…»

– Нет, надо все-таки переключить свет, – снова послышался голос Михаила, – неприятно очень. А так – включим настольную лампу и все. Интимность полная…

«На интимность намекает какую-то, – неприязненно подумала я, – третий раз уже говорит. Никакой интимности не будет – пусть не надеется».

Тотчас свет погас, но через несколько минут темнота сменилась мягким светом настольной лампы.

– Вот так, – удовлетворенно проговорил Михаил, – а вы говорили…

Внезапно голос его изменился. Через несколько секунд я услышала смертельно испуганного человека:

– Что это?.. Мама…

Поведение Михаила было настолько абсурдным, что совершенно естественно для меня было предположить – он просто-напросто дурачится.

– Темновато, – сказала я, оборачиваясь к нему, – как-то она – ваша лампа – тускло…

Я осеклась. Чувство, мгновенно стянувшее мне грудь, родилось где-то в затылочной части головы и, спустя тысячную долю секунды, разрослось до такой степени, что у меня перехватило дыхание.

«Смертельная опасность! – запульсировало у меня в висках. – Смертельная опасность»!