Проклятие Неферет

– Я знаю, ты думаешь, что женщины только говорят, но они умеют и слушать.
– Я сказала это гораздо быстрее и тише, чем мама, но отец прищурился, выражая свое одобрение и изумление.

– В самом деле… - произнес он, отрезав себе большой кусок стейка с кровью и жадно поглощая его, запивая большим количеством вина — такого же темно-красного, как сочащаяся из мяса жидкость.
– Но я должен не спускать глаз с Бернхэма и его своры архитекторов, действительно не спускать глаз. Они просто до абсурда раздули наш бюджет, а их рабочие… Вечные проблемы… Вечные проблемы… - Говорил отец, продолжая жевать, роняя кусочки еды и капли вина в бороду. Мама ненавидела эту его привычку и часто делала ему замечания.

Я не стала делать замечаний, но мне и не была ненавистна эта давно укоренившаяся привычка. Я просто заставила себя поесть, издавая звуки, словно я понимаю, о чем речь, когда он все говорил и говорил о важности финансовых обязательств и беспокойстве всего Совета за хрупкое здоровье одного из ведущих архитекторов. В довершение всего, мистер Рут стал жертвой воспаления легких. Кое-кто считал, что он и являлся движущей силой всего проекта, а вовсе не Бернхэм.

Обед прошел быстро, и наконец отец наелся и наговорился. Затем он встал и произнес то, что говорил маме несчетное количество раз:

– Я должен уединиться в библиотеке с виски и сигарами. Приятного вечера, дорогая, скоро увидимся.

Помню, какую теплоту я почувствовала, подумав, что он относится ко мне как к взрослой женщине — настоящей хозяйке дома!

– Эмили, продолжил он, хотя довольно сильно пошатывался, и похоже, что был уже изрядно пьян, — давай договоримся, что недавно наступивший новый год станет началом для нас обоих. Давай попробуем идти вперед вместе?

Слезы навернулись мне на глаза, и я робко ему улыбнулась.

– Хорошо, отец. Мне бы очень этого хотелось.

Тут совершенно неожиданно он взял мою тонкую руку своей большой, наклонился и поцеловал ее — точно так же, как обычно целовал на прощание руку маме. Хотя его губы и борода были мокрыми от вина и еды, я продолжала улыбаться и ощущала себя настоящей леди, когда он встретился со мной взглядом, удерживая мою руку.

Тогда я в первый раз увидела взгляд, который можно было назвать горящим. Он смотрел на меня так пристально и неистово, что мне стало страшно, словно я могу воспламениться.

– У тебя глаза твоей матери, - сказал он. Его слова звучали невнятно, и я чувствовала резкий запах его дыхания с сильной примесью вина.

Я не нашлась, что ответить. Просто задрожала и кивнула.

Отец отпустил мою руку и не твердой походкой вышел из комнаты. Не дожидаясь, пока Джордж начнет убирать со стола, я взяла льняную салфетку и вытерла тыльную сторону ладони. Стирая оставшуюся там влагу, я удивилась, откуда у меня где-то глубоко в желудке появилось это неприятное ощущение.

***

Маделайн Элкотт и ее дочь, Камилла, были первыми, позвавшими меня на светский визит, приглашение на который я получила два дня спустя. Мистер Элкотт был членом управления в банке отца, а госпожа Элкотт была хорошей подругой моей матери, хотя я действительно никогда не понимала почему. Мать была красива и очаровательна, и являлась известной хозяйкой. В сравнении с ней госпожа Элкотт казалась мне язвительной, сплетничающей и скупой. Когда она и мать сидели вместе на званых обедах, я раньше думала, что госпожа Элкотт была похожа на кудахчущего цыпленка рядом с голубем, но у нее была способность заставить мать смеяться, и смех матери был, таким волшебным что, это сделало причину ее дружбы с Маделайн незначительной. Я как-то подслушала отца, говорящего с матерью о том, что тут было, не очень интересно, потому что на званых обедах в особняке Элкотт было мало алкоголя, но за то много разговоров.

Если бы кто-нибудь спросил мое мнение на счет этого места — хотя вряд ли кто-нибудь сделал это — я бы искренне согласилась с отцом. Особняк Элкотов находился меньше чем в миле от нашего дома, и смотрелся величественно и красиво снаружи, но внутри был довольно мрачным, оформленным в спартанском стиле. Неудивительно, что Камилла так любила приходить ко мне!

Камилла была моей лучшей подругой. Мы были одного приблизительно возраста — она была всего на шесть месяцев младше. Камилла много говорила, но не сплетничала, как ее мать. Из-за близости наших родителей, Камилла и я выросли вместе, и мы были скорее сестрами, чем лучшими подругами.

– О, моя бедная, грустная Эмили! Какой худой и бледной ты выглядишь, - воскликнула Камилла, когда зашла в комнату матери и обняла меня.

– Ну, конечно, она выглядит худой и бледной! — Миссис Элкотт отодвинула свою дочь в сторону и неуклюже взяла мои руки в свои, прежде чем сняла свои белые, кожаные перчатки. Вспоминая ее прикосновение, я почувствовала, что ее кожа была холодной как у рептилии.
– Эмили потеряла мать, Камилла. Подумай о том, какой несчастной была бы твоя жизнь, если бы ты потеряла меня. Я думаю, что ты выглядела бы так же ужасно, как и бедная Эмили. Я уверена, что дорогая Алиса сейчас смотрит с небес на свою дочь с пониманием и благодарностью.

Я не ожидала, что она будет говорить так легко про смерть моей матери, и была шокирована от таких слов госпожи Элкотт. Я попыталась поймать взгляд Камиллы, как только мы отошли друг от друга, и устроились на диване. Я хотела поговорить с ней и поделиться секретами как в тот раз, когда наши матери говорили ужасно стеснительные вещи, но Камилла, казалось, смотрела куда угодно, но только не на меня.

– Да, мама, конечно. Я прошу прощения, - пробормотала она смущенно.

Пытаясь нащупать свой путь в этом новом социальном мире, который вдруг стал чужим, я испустила долгий вздох облегчения, когда горничная принесла чай с пирожными. Я налила себе чай. Миссис Элкотт и Камилла внимательно смотрели на меня.

– Ты действительно сильно похудела, - произнесла, наконец, Камилла.

– Я скоро буду выглядеть лучше, - сказала я, посылая ей одобряющую улыбку.
– Сначала я только спала, но отец настоял на том, чтобы я выздоровела. Он напомнил мне, что я теперь хозяйка Дома Вейлор.

Взгляд Камиллы быстро метнулся к матери. Я не смогла прочитать что-либо во взгляде госпожи Элкотт, но он заставил ее дочь замолчать.

– Это очень смело с твоей стороны, Эмили, - в наступившей тишине произнесла госпожа Элкот.
– Я уверенна, что ты очень много значишь для своего отца.

– Мы пытались повидаться с тобой в течение двух целых месяцев, но ты не принимала нас, даже во время праздников. Было похоже на то, что ты просто взяла и исчезла! — Тараторила Камилла, когда я налила ей чай.-Я думала, что ты тоже умерла.

– Извини.
– Сначала, я подумала, что она раскаивается.
– Я не хотела расстраивать тебя.

– Конечно, ты не могла нас принять, - нахмурившись, сказала госпожа Элкотт, глядя на свою дочь.
– Камилла, Эмили не исчезала, она была в трауре.