Проклятие Усердия. Том 2

— Значит ли это, что официальная точка зрения касательно прихода людей в этот мир несколько… неправдива? — Виктор в силу своего происхождения изучал историю, и потому до сего момента был уверен в том, что люди здесь появились как раз-таки с подачки богов. Плюс самые старые хроники, доступные даже Бельвиосам, говорили о сроке в три тысячи лет. Тогда же случился и некий исход, который, если подумать, совсем не обязательно был исходом из другого мира.

— Понимаешь ли, Виктор, «неправдива» — это очень мягкое определение для нашего случая. Фактически, все хроники старше двух тысячелетий подверглись тщательной корректировке. Правды в древнейших хрониках мало, но только так людей можно было оградить от угрозы изнанки, не допустив повторения тех ужасных событий.

— Я не совсем понимаю, в чём именно заключалась проблема, наставник.

— Мана серьёзно изменила наш мир, Виктор. Те, прежние люди не сталкивались с ней. Во всём мире не было маны, и её явление повлекло за собой череду катастроф. Точно город, на который обрушились воды прорвавшей плотину реки, весь мир содрогался и разрывался на части. Ситуация стабилизировалась лишь после того, как «вода» заполнила всё, что только было можно. — Проклятый кивнул столь меткому и понятному сравнению. Но можно ли было сказать, что люди тех далёких времён наслаждались полноценным, невероятно долгим мана-штормом, охватившим всю планету? — Вопреки масштабам катастрофы, выживших было достаточно много. И что самое печальное — многие так или иначе знали об изнанке больше, чем следовало. Ткань между нашими измерениями была слишком тонка, а где-то её не было вовсе. Как итог — люди почерпнули слишком много знаний, которые ныне считаются запретными. Наступили тёмные времена, поставившие под угрозу вымирания сам наш вид. Демоны тогда только начали появляться, почувствовав открытый всем ветрам мир, но полноценное вторжение было лишь вопросом времени…

Рассказ старика больше походил на какую-то эпичную фэнтезийную сказку, нежели на правду, но пока услышанное неплохо состыковывалось с собственными выводами проклятого. В первые месяцы с момента «попадания» он, когда было время, тоже не раз задумывался над тем, насколько история этого мира странна. А так как глядел на всё вокруг он через призму негатива, появление которой спровоцировало проклятие, те его мысли идеально отпечатались в памяти.

— Тогда-то и дали о себе знать боги. Их было не девять, как сейчас, а всего пятеро. Тэмпус Многоликий, Актион, Лункос, Имморита и Инок. Но даже их могущества хватило для того, чтобы помочь людям и заложить основу того, что в дальнейшем станет церковью девяти. Под началом богов люди, сохранившие в себе человечность, дали отпор демонам и их поклонникам. Началась великая война, продлившаяся без малого два столетия. — На этом моменте старик замолчал, опустив веки и тяжко вздохнув. — Церковь победила. Зло было истреблено и выброшено на изнанку, и более никто и нигде не стремился выпустить его в мир. Конечно, иногда находились уникумы, но таковые встречаются и сейчас. Но перед человечеством встала новая проблема…

Двести лет войны. Эта цифра не укладывалась в голове проклятого, но не верить наставнику, которого, между прочим, определили к целому «святому», смысла уже не было. Слишком идеально эти кусочки пазла вставали на свои места. Слишком легко сбрасывали пелену тумана, открывая Виктору глаза на далёкое прошлое и, вместе с тем, такое реальное настоящее. Можно ли было придумать эту историю, точно сказку? Можно. Но проверить её правдивость Виктор если и сможет, то только путём исследования изнанки.

— Первый Континент, величественный и огромный, оказался разорён войной. Там, где некогда тянулись плодородные поля и долины, ныне всё было покрыто проклятым пеплом. Церковь пыталась ликвидировать последствия, но на это требовались десятилетия. А люди, между тем, не хотели ждать. По окончании противостояния сразу несколько десятков тысяч человек, рождённых и выращенных во время войны и для войны, оказались лишены смысла жизни. Некоторые нашли себя в мире, но таких было слишком мало. — Виктор резко понял, к чему могли привести такие обстоятельства. — То тут, то там начали зарождаться конфликты. Не прошло и года, как небольшие стычки превратились в полноценные войны. Вновь рекой полилась людская кровь, а усилия церкви по восстановлению утраченных ранее земель оказались никому не нужны. Междоусобица спровоцировала раскол только-только поднявшего голову единого человечества, и по всему Первому Континенту начали появляться всё новые и новые тёмные. Наши предки попытались вмешаться, но итог оказался крайне прискорбным: рождённые войной владыки дали церкви достойный отпор, вынудив её отступить. И тогда же Инок, глядя на то, как его последователи теряют таким трудом обретённое, сказал, что там, за подвластными ему морями и океанами, есть нетронутая тьмой большая земля.

— Исход… — А ещё Инок, согласно вполне официальным формулировкам, ограждал континент от таящегося за морями и океанами великого зла.

— Да. Тогда он и случился. Человечество получило новый шанс, ступив на земли, уже населённые другими расами. Тех, кто пережил наше появление, ты можешь знать как эллиан, тарбитов и прочих. Но самых многочисленных, горитров, мы практически полностью истребили. Я говорю об этом, чтобы в будущем это не стало для тебя неприятной неожиданностью. — Практически, потому что Виктор натыкался на упоминание серокожих, крупных и могучих гуманоидов, чем-то напоминающих смесь привычных проклятому огров и гоблинов. От первых им досталось телосложение, а от вторых — сомнительный интеллект с уклоном в забавную тупость. — В дальнейшем история пошла по известному тебе руслу. О тёмном прошлом люди и сами стремились забыть, так что церковь лишь слегка подтолкнула их в нужном направлении.

— Вы так просто рассказываете мне об этом, наставник. Но что касательно того, с кем я могу или не могу поделиться этой информацией?

— Бельвиосы ничем не хуже других наших союзников, и хотя бы на высшем уровне имеют право знать правду. Ты, Виктор, в эту категорию тоже входишь, так что можешь пересказать всё услышанное будущему главе своего рода или членам совета. Даже сестре, если, конечно, ей можно доверять такого рода тайны. — По лёгкой, — и непременно добродушной, — усмешке старика Виктор понял, что угроза раскрытия этой части тайны церкви его ничуть не беспокоит. Оно и логично: кто вообще поверит в такую «сказку» без особо веских доказательств? — И впредь не беспокойся о секретности. Когда мы дойдём до чего-то действительно важного, я лично буду напоминать тебе о необходимости сохранять всё в тайне каждые пятнадцать минут.

— Искренне верю в то, что до меня дойдёт и с первого раза. — Виктор не удержался от нервного смешка.

— Ох, ученик, я тоже сильно надеюсь на то, что так оно и будет. Ты — Святой, и одно только это звание взваливает на твои плечи невероятных размеров груз ответственности. Но вместе с тем у тебя будут возможности, о которых никто из ныне живущих правителей целых народов не смеет и мечтать…

Виктор не нашёлся с ответом и промолчал, кивком показав, что он принял слова старика к сведению. Ему уже сейчас было, над чем подумать. А ведь если судить по виду старика, то тому было, о чём ещё поведать своему ученику. И это ощущение близости столь ценных знаний заставляло что-то внутри Виктора трепетать от нетерпения и восторга. Точно маленький ребёнок, взирающий на глубоко им уважаемого взрослого, проклятый смотрел на Орана Гезелера и готовился внимать его словам со всей доступной жадному до знания практику усердием. Судя по заданному в самом начале их разговора вопросу, вся эта история была лишь началом чего-то большего. Правды об изнанке и о том, что о ней знает церковь.

А ведь скажи кто-то Виктору ещё год назад о том, что он будет относиться к выходцу из церкви с таким уважением, он бы поднял этого болтуна на смех.

И как всё вышло в итоге?

Вот то-то и оно…

Глава 24

За последующий месяц в дороге Виктор не только приобщился к знаниям церкви, но и начал учиться правильно держать в руках скьявону. Необычный меч в деле оказался не столь пугающе-сложным, как ожидалось, так что проклятый осваивался с ним семимильными шагами. Аннет, заставившая ученика даже спать в обнимку с мечом, была необычайно довольна такими успехами, так как её сильно беспокоила репутация Виктора, которого в столице могли испытать на прочность в обход протекции церкви. И если в отношении его характера убийца магов была спокойна, то боевые навыки протеже её попросту пугали. В худшем смысле этого слова, естественно, ибо как фехтовальщик третий сын основной ветви Бельвиосов изначально был откровенно плох.

Талантлив, с большими перспективами, но здесь и сейчас — плох.

Скьявона рассекла воздух и столкнулась с воистину массивным двуручным мечом, по поверхности которого пробегали алые с серыми вкраплениями волны. Северянин не в пример лучше более «цивилизованных» вирфортов умел напитывать своё оружие маной, так что Виктору, начавшему частенько спарринговать с подчинёнными, приходилось как-то адаптироваться. Укреплённый силами его раба-артефактора клинок, конечно, был крепок и сам по себе, но у всякого материала есть свой предел. И лишь мана способна отодвинуть его, практически отменить, поправ известные физические законы. Так, вирфорт на пике пятого ранга мог рассекать чужие мечи пополам простой веткой, подобранной с земли, а его старшему товарищу одним рангом выше для этого и пресловутой ветки было не надо. Желание, мана и навык — и вот уже в руках могучего воителя пылает мана, проявившая в материальном мире никогда не существовавший прежде клинок.

Проклятый так, естественно, не мог. Но в его силах было в меру собственных возможностей укреплять металл, чем он и занимался. Правда, способ выбрал совсем необычный, вводящий в прострацию любого сведущего человека, впервые видящего Виктора «за работой». Казалось бы — парень всего-то масштабировал структуру укрепляющих цепочек маны в клинке, расширяя те и наращивая новые, временные сегменты, делающие клинок практически неразрушимым. Вот только обычный вирфорт это повторить не смог бы, и речь сейчас не только о новичках. Сама Аннет, впервые увидев, что вытворяет её подопечный, тёмной ночью попыталась повторить это, но итогом стала лишь кипа испорченных мечей. Хороших мечей, суммарно стоящих свыше сотни золотых монет!