Проклятие виселицы

Матушка с интересом наблюдала за ней — как маленький мальчик за пронзённым шипом жуком.

— Один священник как-то сказал мне, дорогая — да, в своё время я развлекала множество священников — что во времена древних израильтян рабу, который предпочёл остаться рабом, когда ему предлагали свободу, прокалывали ухо, как знак. Ни одна девушка в этом борделе не шлюха, дорогая, если только сама не сделала такой выбор. Здесь каждая продаёт таланты, какие имеет, она художница и торговка. Она работает, как любой переписчик, музыкант или продавец святых реликвий. Только женщина, которая отдаётся мужчине потому, что боится его или чтобы проложить себе путь в этом мире, становится рабыней и шлюхой. В брачных постелях благородных домов Европы красуется куда больше шлюх, чем работает в борделях.

Элена стонала от боли, но со связанными руками булавку не вытащить.Матушка подобрала с постели последнюю шпильку и легонько провела острием по лицу Элены. Девушка крепко зажмурилась от страха, но не могла даже отвернуться — булавка крепко впилась в её ухо.

— Значит, ты вышла из дома прошлой ночью, — тихо сказала Матушка. — Что же ты помнишь? Расскажи.

— Я... мне снился сон, и больше ничего, просто сон.

— Ах да, ещё один сон, дорогая. И в том сне ты убила Хью.

— Нет-нет, — возразила Элена. — В том сне был мертвец. Но я не знаю, кто он... его лицо, оно... Я держала нож, но я его не ударила. Ты должна мне поверить.

— Ещё в первую ночь, когда ты пришла сюда, я сказала тебе, дорогая, что никому не доверяю. То, что Хью мёртв — неоспоримый факт. Ты хотела его смерти. Тебя нашли там, на улице. Ты помнишь, что видела его мёртвым, и помнишь, что держала нож.

— Но Матушка, я не могла выбраться. Не могла поднять решётку. Она слишком тяжёлая. — Элена почти рыдала. Ухо у неё горело, в висках стучало. И она почти ничего не помнила и не понимала.

Матушка дотянулась и медленно вытащила булавку из уха Элены. Девушка стиснула зубы от боли, она ощутила влагу, тёплая струйка крови потекла на шею. Матушка вытерла о платье алую кровь с булавки и воткнула её на место, в кольца чёрных волос.

— Знавала я одну женщину. Лошади, запряжённые в повозку, испугались и понесли галопом, повозка опрокинулась, упала и придавила ноги её сынишки. Ребёнок закричал, и прежде чем кто-то успел прийти на помощь, мать приподняла повозку и освободила сына. Ни один мужчина не смог бы сделать это в одиночку. Страх и ненависть могут придать женщине силу большую, чем у кузнеца. У тебя достаточно причин ненавидеть. Я видела это на твоём лице той ночью, когда он расправился с Финчем, и в этот раз, когда взял тебя. Я не осуждаю женщину, поднявшую нож на мужчину, который этого заслуживает. На самом деле, я восхищаюсь её духом. Но то, что ты сделала, — очень серьёзно, дорогая. Осборн перевернёт этот город вверх дном в поисках убийцы брата. Слишком много людей видели Хью в борделе за несколько часов до смерти. Конечно, кое-кто промолчит, стыдясь признаться, где был, но остальным всё равно, узнают ли, куда они ходили, особенно если у них перед глазами набитый кошелёк. Мы с Тальботом можем с этим разобраться, но нельзя допускать, чтобы Осборн тебя допрашивал. Одна из моих шлюх, уже бежавшая от правосудия, убила двух дворян. Если вдруг обнаружат, что это сделала ты, меня и Тальбота обвинят в том, что мы заманили их сюда, а возможно даже и заплатили тебе. Мы все повязаны, и я не хочу, чтобы моя шея оказалась в петле. Я не могу рисковать, что тебя поймают и допросят. Ты останешься здесь, тайно. Девочки уже знают, что ты сбежала, они так и скажут, если их спросят, но тебе придётся остаться здесь и сидеть тихо. Тальбот принёс твои пожитки.

Она кивнула в угол, и Элена едва разглядела там свой небольшой узелок.

Элена кивнула.

— Клянусь, я буду сидеть тихо. Но пожалуйста, не оставляйте меня так. Прошу, развяжите, и обещаю, я не издам ни звука и не попытаюсь сбежать.

Матушка колебалась. Она взглянула на маску в стене, что была её глазами в гостевой зал, пересекла комнату, поднялась по ступеням к маске, и мельком глянув наружу, закрыла маску деревянной ставней и заперла. Потом вернулась к кровати, остановилась у края, скрестила короткие толстые руки на массивной груди и нахмурилась, глядя на Элену.

— Я освобожу тебя, но ты должна сидеть тихо и держаться подальше от этого, — она указала на ставню. — А если издашь хоть звук или откроешь ту заслонку, или попробуешь выбраться из комнаты, я посажу тебя в клетку, рядом с другими зверями. Ты окажешься в хорошей компании, они ведь тоже убийцы.

Четвертый день после полнолуния, октябрь 1211 года

Заяц.

Если заяц перебежит дорогу смертному, это к несчастью, и если смертный отправляется в плавание, то должен вернуться и в этот день оставаться дома. Если женщина на сносях увидит зайца, ее ребенок родится с заячьей губой. Если мужчине приснится заяц, это верный признак, что против него злоумышляют враги.

Это создание никогда не упоминают на корабле из опасения попасть в шторм, а если недруг хочет наложить на корабль заклятие, он прячет на борту заячью лапку, и тогда корабль наверняка пойдет ко дну.

Но если носить правую заячью лапку, это отгонит старческие хвори в ногах и судороги.

Если девушку покинул возлюбленный и она умирает от горя, она превращается в зайца-беляка. Ведьмы тоже могут превращаться в зайцев, и в таком обличье они запрыгивают на спину коровы и доят ее досуха, то же они проделывают и с овцами и творят на подворьях много бед.

Ведьму-зайца можно убить только серебряным ножом или серебряной стрелой, а если раненый заяц сбежит, смертный должен найти в деревне женщину с похожей раной, это и будет ведьма.

Когда-то давным-давно, когда на земле правили старые боги, зайца почитали и ни один смертный не мог ранить его или съесть, ибо зайцы предвещали возвращение весны и были священными животными богини Остары.

Мы, мандрагоры, считаем, что мужчины изображают ведьмами и демонами женщин, обладающих даром, который мужчинам неподвластен, они таких женщин боятся.

Травник Мандрагоры

Сделка с дьяволом

Внизу, в потайной комнате Матушки, Элена услышала из гостевого зала звон колокольчика и подошла поближе к вырезанной в стене маске. Она не осмелилась отворить задвижку, закрывавшую маску, полагая, что свет горящей свечи может блеснуть в отверстиях глаз и выдать её. И слишком боялась оказаться в темноте, погасив свечу.

С тех пор как Матушка спрятала её здесь, Элене не разрешалось покидать комнату. Она могла вести счёт времени лишь по звону колокольчика в гостевом зале. Колокольчик начинал трезвонить, когда приходили посетители, так она узнавала, что наступил вечер, а потом слушала, как раз за разом отворялась и закрывалась большая дверь и гости уходили. Но ей казалось, что сейчас утро, слишком рано для посетителей. Может, это люди шерифа? Её сердце забилось чаще.

Она прижалась ухом к деревянной заслонке, но не расслышала почти ничего, кроме глухого ворчания Тальбота. Посетитель не произнёс ни слова, а это значит, он там один, думала Элена. Если бы в гостиной было несколько человек, она бы их обязательно услышала. Шериф не пришёл бы один.

Над головой Элены раздался скрежет люка. Она стремглав бросилась к кровати, стараясь успеть до того, как Матушка спустится по лестнице, споткнулась и чуть не упала. Но лестница не заскрипела. Вместо этого Матушка сунула голову в отверстие.

— Поди сюда, дорогая.

Элена осторожно подошла к подножию лестницы. Матушка пристально смотрела на неё сверху, искажённое лицо напоминало одну из гротескных масок на стене.

— Поторопись, дорогая, к тебе посетитель.

Медленно, ещё дрожа, Элена поднялась по ступеням и оказалась в комнате Матушки. В дверном проёме стоял Тальбот.

— Пусть лучше посетитель увидит её здесь, — сказала Матушка. — Не можем же мы показывать Холли внизу.

Тальбот хмыкнул и стал спускаться по лестнице.