Проклятый берег
Шрифт:
– Что-нибудь сделаем, – успокаивающим тоном сказал Хопкинс. – Не так все страшно. Только, пожалуйста, выше голову…
– Если я правильно понял, капитан в хороших отношениях с вождями племени, будь он на свободе, сумел бы разрешить загадку? – спросил Альфонс.
– Я в этом не сомневаюсь!
– Стало быть, мы его освободим, – сказал, чуть поразмыслив, Альфонс.
Вот такой он был человек!
– Я уже не надеюсь… ни на что… Вы – добрые, благородные люди, но что вы можете сделать против всего мира… всего лишь втроем?
– Не так уж много сообразительности у этого самого
– Если вам удастся решить эту загадку, вас ждет богатство… Ведь исчезновение экспедиции означает потерю алмазных залежей… Каждого, кто поможет их найти, ждет богатая награда.
– Попробуем, – кивнул Альфонс. – Сейчас возвращайтесь домой, а мы спасем завтра капитана от смертного приговора. У меня уже есть план. Великолепный план, такого еще не было во всей истории крими… в общем, во всей истории.
– Господи… если только вам удастся…
– Удастся. Мы сейчас вызовем такси, и вы поедете домой. Оставшись втроем, мы провели короткое совещание. Чуть позже к нам присоединился и Квастич.
К рассвету мы были уже у ворот форта Сент-Терез и, хоть уставшие, но довольные, успели к утренней перекличке.
Капитан был спасен.
Глава седьмая
ПРИХОДИТСЯ ПРИБЕГНУТЬ К ВЫСШЕЙ ДИПЛОМАТИИ
«Председатель суда открыл заседание, зачитав список свидетелей и приглашенных экспертов». Так было написано в газете. Грязный, измятый листок и сейчас лежит передо мной – я сохранил его. Свидетели, свидетели и еще свидетели… Множество мелких и мало что значащих вопросов…
Вводят обвиняемого, разжалованного капитана…
– Виктор Ламетр! Вы по-прежнему все отрицаете?
– Все, что я говорил, – правда. Я невиновен!
– Расскажите о будто бы полученной вами радиограмме. По возможности связно.
После короткой паузы обвиняемый начал:
– …Была душная ночь. Мое судно стояло на Сенегале. Экспедиция уже четыре дня как отправилась в путь по стране фонги… По временам со стороны моря до нас доносилось дыхание сирокко… В такие дни я чувствовал себя усталым, разбитым, выведенным из равновесия. Так было и на этот раз. Штиль сменился жгучим западным ветром… Над рекой стоял сырой туман…
– Вы и в других случаях плохо себя чувствовали во время сирокко? – спросил прокурор у Ламетра.
– Да. Корабельный врач может это подтвердить.
– Продолжайте.
– Как вдруг произошло несчастье. Мы услышали крик и успели еще увидеть тонущего Рольфа, нашего радиста, вокруг которого вода буквально кишела крокодилами.
– Где вы находились, когда это произошло?
– Перед своей каютой.
– Видел ли кто-нибудь вас непосредственно перед гибелью Рольфа?
– Нет… Только когда из воды раздался крик Рольфа, я бросился к тому месту на палубе, откуда он упал, и там встретился со штурманом Мате, первым помощником и двумя матросами.
– Продолжайте.
– Ночью сирокко задул еще сильней. Испарения береговых джунглей окутали корабль, свет прожекторов едва пробивался сквозь туман. У меня голова раскалывалась от боли. Лежа у себя
в каюте, я выпил коньяку, но у него был какой-то неприятный вкус и мне только стало еще хуже…– Много вы выпили?
– Я не был пьян.
Легкий шум в зале. Защитник капитана раздраженно хлопнул рукой по своим заметкам. Обвиняемый сам уничтожает возможность найти смягчающие обстоятельства.
– Я не был пьян, – твердо повторил Ламетр. – Я устал и словно был одурманен, но я ясно все помню.
– Продолжайте свои показания.
– В полночь ко мне постучал первый помощник. Он доложил о том, что все в порядке, а потом…
– Повторите этот разговор, если помните, слово в слово, – сказал председатель.
– Пожалуйста. Хиггинс отрапортовал: «Господин капитан! Докладываю, что обход судна закончил в ноль часов двадцать минут. Все в порядке…» – «Хорошо, Хиггинс… С которого часа вы на вахте?» – «С двенадцати часов, господин капитан.» – «Идите отдохнуть.» – «Дежурство вместо Рольфа на радиостанции господин капитан возьмет на себя?» – «Естественно.» Я встал, но у меня немного кружилась голова. «Разрешите, я помогу вам», – сказал Хиггинс. Палуба была затянута удушливым, густым туманом. Дождей не было уже много дней, и все же отовсюду капала вода. Я шел, спотыкаясь… Ничего не было видно на расстоянии вытянутой руки… Без Хиггинса, вероятно, я не добрался бы до радиорубки. Помощник открыл дверь, и я вошел.
«Спокойной ночи, Хиггинс.» – «Спокойной ночи, господин капитан… Может быть, принести вам хинина?» – «Спасибо…» Оставшись один, я задремал. Не знаю, который был час, когда я проснулся. Страшно болела голова. Из приемника, непрерывно настроенного на связь с экспедицией, доносились слова: «Негрие… Негрие… Негрие…» Это были наши позывные. «Негрие слушает…» – ответил я. «Говорит капитан Мандер… Экспедиция уже в фонги. Высланная вперед разведывательная группа нашла рудник… Все в порядке… Пусть ваше судно возвращается в Оран. Присутствие канонерки вызывает беспокойство у туземцев. Ясно?» – «Понял вас… Завтра снимемся с якоря… С вами говорит командир корабля, капитан Ламетр.» – «Почему не радист?» – «Он умер.» Мандер продиктовал мне короткий список вещей, которые необходимо было им оставить.
– Вот этот? – спросил судья. Ламетр взглянул на бумажку.
– Да, это мой почерк.
– Продолжайте.
– Больше мне нечего сказать. На следующий день я приказал сняться с якоря, провел корабль по реке к морю и дальше на базу.
– У вас есть вопросы, господин прокурор?
– Вы знали капитана Мандера? – спросил прокурор.
– Он не был с нами на борту «Генерала дю Негрие». Вместе с лордом Пивброком он ожидал экспедицию в Фонги.
– Знали вы его или нет? Короткая пауза.
– Да… знал.
– Почему вы назвали его подлецом, узнав, что он не дал показаний в вашу пользу?
– Отказываюсь отвечать на этот вопрос.
– У вас есть основания быть уверенным, что с вами говорил именно Мандер?
– Да, но говорить о них я не буду.
– Узнали бы вы голос капитана Мандера, услышав его теперь?
– Не знаю.
– Короче говоря, вы узнали его не по голосу, а потому, что он сказал что-то, о чем знали только он и вы?