Проклятый берег

Не буд дураком! Этта баба ведма и есче какая! Спользуй что она хочит. Тебя закрутит. Тасчи ее в спалню. Не тиряйся и сматывайся! А то будит оччын плохо. Лутче бы ее просто застрылит, но хотя бы счезни Ты таких ведм и не знаеш.

Низвесный.»

С первых же слов я понял, что написано это Турецким Султаном. Ложь от начала и до конца.

Я быстро подошел к двери и распахнул ее. Поймаю мерзавца!

Передо мной была небольшая комнатка. Разумеется, негодяй сбежал.

Но как он вообще проник сюда?… Загадка… В следующей комнате я благоговейно задержался на несколько секунд.

Это была спальня, отделанная голубым шелком. Висевшая посредине лампа освещала ее мягким светом.

В дальнем конце открытая дверь, проем которой задернут шторой… Откуда-то издалека слышались голоса…

Я на цыпочках подошел к этой двери… За шторой была гардеробная, а дальше комната, в которой шел разговор. Дверь туда была тоже задернута шторой.

Ее голос я узнал сразу. Тот самый низкий, певучий, музыкальный, словно арфа, голос. Она как раз говорила:

– Я без труда обвела вокруг пальца этого болвана и, если бы вы, ваше превосходительство, не помешали мне, знала бы уже все.

Гм… о ком это может быть речь?

Необычно глубокий, спокойный мужской голос ответил:

– Тем не менее, мне нужно было поговорить с вами, мадам Мандер…

Мадам Мандер?… Не графиня?… Как же это?…

Ведь… Мандер… так звали того капитана, в которого воплотился Чурбан Хопкинс.

Я бесшумно подошел к закрывавшей дверь шторе.

Они сидели в небольшом салоне. Мнимая графиня и…

У меня перехватило дыхание.

Маркиз де Сюрен, губернатор колонии!

Я еще не писал о нем, но его имя и без того хорошо известно всем. Маркиз де Сюрен, адмирал и полновластный губернатор всей колонии. Суровый, непреклонный солдат. Противник генерала де ла Рубана, предпочитающего дипломатию и терпение. Его седые волосы, пронзительные глаза, гладко выбритое, волевое лицо прекрасно знакомо всем в Африке.

Высокий, с орлиным носом адмирал сидел напротив печально улыбающейся женщины.

– После того как слишком поздно был раскрыт этот позорный обман во время суда над Ламетром, – сказал де Сюрен, – многое необходимо предпринять. Вы уже нашли след его сообщников?

– Один из них как раз сейчас собирается во всем мне признаться. Исключительный болван. Самодовольный, ограниченный тип, которому мне ничего не стоило развязать язык.

…Можете себе представить, что я испытывал! С какой высоты пришлось мне упасть! Это я-то болван! И к тому же самодовольный! С моей врожденной мужской прямотой…

Ох, как болело мое сердце…

Стало быть, поцелуи, объятия, вздох, с которым она прильнула ко мне, все было ложью…

– Только будьте осторожны, – сказал губернатор, – озарения бывают и у глупцов.

– Это отъявленный идиот.

– А теперь прошу вас, мадам, будьте со мной откровенны. Вам известно что-нибудь об этом деле?

– Я знаю, что экспедиция в плену у племени фонги. Их вождь – негодяй.

– Доказательства?

– Путевой дневник Мандера, который недавно получил генерал Рубан.

– Да, да, но этот голландский банкир, ван дер Руфус, помешал нам…

– У старого банкира мягкое сердце.

– Верю, раз вы так говорите. Вам лучше знать.

– Ван дер Руфус выручил меня в трудную минуту, но все же он скорее враг мне, чем друг.

– Ладно, ладно… это меня не касается. Я пришел за информацией.

– Вы помните, ваше превосходительство, что обещали сорок тысяч франков, если…

– Если то, что вы расскажете, окажется полезным.

– Отлично. Я верю вашему обещанию. Итак, Ламетр неожиданно нашел себе помощников.

– Кто они? – спросил де Сюрен.

– Три авантюриста. Довольно опасные типы, но в этом деле им вряд ли повезет.

– Никогда не стоит судить заранее. А как вы полагаете, что случилось с настоящим капитаном Мандером?

– Его убили. Думаю, что с ним покончили сообщники Ламетра. Кто-то ранил и этого Хопкинса, или как там его зовут, и нарядил его в мундир капитана. Так он попал в эту историю.

– Ваши сведения немного мне дали, но я хочу, чтобы вы чувствовали себя полностью связанной с нами… прошу вас…

Сорок тысяч… Co-рок ты-сяч франков дал он ей. Она схватила их со сверкающими глазами. До чего же можно любить деньги!

– Вы останетесь довольны, ваше превосходительство, – сказала она. – Если этот солдат наведет меня на хороший след, я немедленно свяжусь с военной полицией, чтобы они сразу же начали действовать.

– Хорошо… – губернатор встал, попрощался со своей собеседницей и вышел…

Я тоже вернулся на свое прежнее место… Хо-хо… Еще посмотрим, такой ли уж я болван?!. Вскоре вернулась и она.

– Джон… – прошептала она, – не сердись, что я заставила тебя ждать.

– Дорогая графиня… – ответил я влюбленным голосом, словно ничего не случилось.

– Теперь я уже только твоя… нам никто не помешает.

– Я… я все расскажу тебе. Но ты любишь меня? – спросил я.

– Очень…

– Графиня… Мне известна такая тайна, что… что… от нее зависит жизнь многих людей. Многие дорого заплатили бы за нее…

– Я буду молчать, как рыба…

Я сделал вид, что не решаюсь начать говорить.

– Ну? – спросила она взволнованно.

– Графиня… я все расскажу… как только буду уверен, что наша любовь и впрямь глубокое чувство…

– Разве ты еще этого не чувствуешь?…

– Да… Но все-таки… подождем, пока нас ничто уже не будет разделять.

…Объятия, поцелуи… До чего же жаль, что эта женщина (как правильно заметил Турецкий Султан) ведьма.

На рассвете она присела у моих ног, положив голову, словно ласкающаяся кошечка, на мои колени.

– А теперь рассказывай… мой рыцарь. Я залпом выпил еще бокал.

– Знай же, что мне известно, где скрывается капитан Ламетр…

– О!

Изумление она сыграла просто великолепно.

– Да. Он бежал вместе с двумя моими друзьями.

– Кто они?

– Один – тот толстяк, который сыграл роль Мандера. Он бежал на судне, ушедшем из Орана в Черное море с грузом грецких орехов…

– А другой?

– Сержант из легиона по имени Потриен… Когда-то он учился со мною в одной школе, а во время войны служил под командой капитана Ламетра.