Проклятый берег
Шрифт:
– Он ненавидел меня за то, что я его не любила… О Джон! Ты бежишь вместе с ним?
– Нет. Он уже ушел из лагеря. Мы с ребятами отправимся за ним вслед.
Я рассказал ей обо всём. Сейчас между нами уже не было никаких преград.
– Ты настоящий герой, Джон.
Звук горнов, трубивших сбор, прервал наше свидание. Еще несколько жарких поцелуев, и я выбежал из комнаты.
Мы построились на взлетном поле. Рядом с командиром батальона стояли какой-то морской офицер и Потриен. Моряк, заглянув в бумажку, сказал:
–
Вот те на!
Теперь нашим планам конец. С военного корабля не сбежишь. Сорок пятым номером был я, девятым – Альфонс, а семьдесят седьмой номер был на мундире Чурбана во время вашей встречи с губернатором.
Потриен крикнул:
– Девятый, сорок пятый, семьдесят седьмой… Мы вышли из строя. Я и Альфонс.
– Где семьдесят седьмой? – спросил командир батальона.
Тишина. Вперед шагнул ротный.
– Ну?
– В списках роты семьдесят седьмого номера нет. Так же, как и семидесятого.
– Что? – Командир батальона удивленно посмотрел на моряка. Тот пожал плечами.
– Сообщим об этом господину адмиралу, – решил наконец комбат.
Строй рассыпался. Офицеры направились в палатку радистов. Моряк не пошел с ними, а продолжал прогуливаться по полю.
В этот момент ко мне подошел негр, работавшим в одной из столовых.
Письмо. Снова от этого ненормального Турецкого Султана.
«Пишу тибе потомучто повторяю ты балван и влес
в биду. Ведма украла твои записски. И выдала все
чтто от тибе уснала. Счесните поскорей!! мигом!!
И Альфонс тожа!
Звесный тибе дура Туррецкый Зултан»
Я оцепенел, потом быстро сунул руку в карман… Мои копии путевого журнала и карты исчезли.
Альфонс через мое плечо тоже прочел письмо и посмотрел на меня. Я глядел в землю.
– Отправляйся и отыщи эти бумаги… Следовало бы тебя пристрелить, как собаку. Заслужил…
Я молча зашагал вперед.
Меня охватило холодное, бесстрастное спокойствие. Словно автомат, я двигался к небольшому домику, из которого так недавно вышел.
Мне было ясно, что я должен сделать. Через несколько минут я уже стоял перед небольшой пристройкой к столовой. Я уже собирался войти, когда услышал доносившиеся изнутри слова.
Пристройка была наспех сколочена из досок, и сквозь щели можно было заглянуть внутрь.
Морской офицер стоял рядом с графиней. Говорили они тихо, но тем не менее я слышал каждое их слово.
– Не могу поверить… – сказал офицер.
– И все же это так, Хиггинс. Я могу доказать, что генерал де ла Рубан выдал военную тайну Ламетру и его сообщникам.
– Хорошо известно, что его превосходительство, – принципиальный противник генерала, но при этом он глубоко его уважает, и если сообщить ему о подобных подозрениях…
– Это не подозрения. У меня в руках доказательства. Путевой журнал и карта капитана Мандера
должны были находиться у генерала, не так ли?– Так.
– Так вот, эта карта с нанесенными на нее обозначениями военных объектов и штабными заметками находится у меня. Я взяла ее у солдата, являющегося, как уже известно его превосходительству, сообщником Ламетра.
– Это невозможно… Генерал Рубан – честный солдат…
– Карта у меня. А поскольку генерал не заявил о ее пропаже, несомненно, что он тоже замешан.
– Дайте мне карту… я немедленно…
– Нет, я отдам ее только лично адмиралу. Мне известно и то, что Ламетр сегодня вечером покинул лагерь и находится на пути к фонги.
– Он… был здесь?
– Да! Он прятался в форте Сент-Терез и прибыл сюда вместе с войсками. Эта пустоголовая обезьяна все мне разболтала.
…Меня постигла классическая судьба влюбленных: весь мой мир рухнул в один миг.
– Почему вы не хотите, чтобы об этом доложил я?
– Потому что я хочу кое-что получить взамен. Письменный приказ губернатора о расстреле одного из этих четверых…
Я вздрогнул… Какое чудовище скрыла природа под этой ангельской внешностью.
Офицер обнял пышущую ненавистью женщину.
– Как же вы мстительны и жестоки… И все-таки я люблю вас…
– Терпение, Хиггинс! – сказала она, освобождаясь. – Наше время скоро придет. Если губернатор одержит верх над Рубаном, мы… сможем добиться всего… Вы… займете место Ламетра… станете командиром корабля… у нас будет много денег…
– А до тех пор… вы будете любезничать со всякими типами… – с горечью проговорил моряк.
– Ну… что ж такого, если иногда мне ради дела придется улыбнуться кому-нибудь? Разве офицерам контрразведки не приходится притворяться и маскировать себя?
Что за артистка. Улыбаться! Горячие поцелуи это были, вот что. И еще какие.
– Когда губернатор услышит, что рядовой номер семьдесят семь не существует, он наверняка решит сам разобраться, в чем дело, и сойдет на берег. Тогда я доложу ему о вашем открытии. Только будьте осторожнее…
– Беспокоиться нечего, Хиггинс. Потемкина они никогда не схватят, потому что уж что-что, а это невозможно…
– Потемкина… разумеется… – со смехом ответил офицер. – А ведь его-то следовало бы наказать в первую очередь. Где я потом увижусь с вами?
– В доме миссии, напротив острова Санта Изабелла. Через две недели… Я должна встретиться там с одним человеком… Если сможете, постарайтесь быть там…
Еще один поцелуй, и офицер вышел.
Я едва успел спрятаться за выступом стены. Что это еще за Потемкин? Преступник?…
Хиггинс исчез в темноте. Я заглянул в щель. Графиня сидела неподвижно, глядя прямо перед собой и прижав сжатые в кулак руки к груди.
Лицо ее было просто страшным. Куда только исчезла красота? Ненависть и жажда мести исказили его, придав воистину дьявольское выражение.