Проклятый берег

– Что?

– Я же сказал: его уже несут.

Тем временем мы вышли на берег… и остановились рядом и покрытым брезентом фургоном, стоявшим под развесистым деревом.

– В каком это смысле несут? – нетерпеливо осведомился я.

– А вон там, глянь… – Чурбан показал налево.

К нам приближались два санитара с носилками. У Чурбана – черт его знает, откуда – оказалась уже на руке повязка с красным крестом, и он поспешил им навстречу.

Санитары опустили носилки на землю. На носилках лежал человек, но из-под бинтов можно было разглядеть только его глаза.

– Вот, – сказал один из санитаров, – какой-то капрал-сенегалец велел отнести этого парня сюда. Бедняга попал под машину. Умирает… все время без сознания.

– Ясно… Можете идти.

Как только санитары исчезли из виду, умирающий присел на носилках.

– Слушайте, дружище, что вы со мной творите, это же уму непостижимо!

– Выше голову, господин капитан. Все в порядке. Погрузимся в этот фургон – вы, ребята, тоже – и поедем…

– Ты с ума сошел?

– Только не надо лишних разговоров. За дело! Нам надо быстро обсудить положение, а возле фургона болтать не стоит – там еще пассажиры есть.

Капитан, вздохнув, поправил гипсовую повязку, мы взялись за носилки и задвинули их в фургон. К моему великому изумлению там лежали еще двое больных. Один стучал зубами в припадке малярии, а другой, видимо, укушенный тарантулом, лежал с посиневшим, распухшим лицом и по временам стонал.

– Держись, ребята, – дружелюбно сказал им Чурбан. – Дело солдатское.

Он напоил больных, дал дрожавшему в лихорадке хинин и, словно настоящий врач, поправил им подушки. Потом он вытащил из-за пазухи сигару, откусил кончик, закурил и кивнул мне.

– Сядешь со мной на козлы, а Ничейный останется с капитаном…

Он уселся рядом со мною, сунул сигару в угол рта, дернул вожжи и, насвистывая, погнал лошадей по узкой, ухабистой дороге…

– Сейчас поедем в одно спокойное местечко. Капитан останется в фургоне, он уже сказал все, что нужно тебе передать…

– Ну, а если будет врачебный обход… фургон ведь начнут искать!

– Этот-то? А чего ради врачам может понадобиться фургон из дакарской булочной?

– Слушай… значит, этот фургон?… Он с довольной улыбкой кивнул.

– Краденый… Слыхали вы такое?…

– Знаешь, – продолжал Чурбан, – в Дакаре нас начало малость припекать. Капитана – пропавшего кузнеца стали уже разыскивать. Я увидел на площади пустой фургон, сел, щелкнул кнутом и погнал лошадей. Потом и капитан укрылся в нем.

– Ну, а больные?…

– Тоже краденые… Н-но… черт возьми!.. Чего-чего, а больных здесь хватает, надо только подбирать их носилками…

Честное слово, я был потрясен! Ну и парень!.. Фургон, вздрагивая на ухабах, мчался вперед. Вдали, на фоне неподвижного моря виднелся силуэт канонерской лодки.

Мы выехали к поросшему травой холму. У его подножия Чурбан остановил лошадей.

– Здесь можно будет спокойно побеседовать. Если даже появится патруль – не беда. Повозки с больными их не интересуют.

Шагах в пятидесяти от фургона мы расстелили плащ-палатку и улеглись на нее. Альфонс тоже присоединился к нам, а капитан остался в фургоне.

– Вот что решили мы с капитаном, – начал Хопкинс. – Сегодня ночью он исчезнет из лагеря.

– Один?

– Да. Так он хочет, и я не смог его переубедить. Он говорит, что, если нас схватят вместе с ним, то для нас это верный расстрел…

– Ну и что? – спросил Альфонс – Что же, капитан думает, что мы умеем играть только на спички?

– Я ему говорил то же самое, но его не переупрямишь. Говорит, что мы ведем себя, как настоящие странствующие рыцари. С рыцарями у него просто мания какая-то.

– Ты в этом ничего не смыслишь, – с глубокомысленным видом махнул я рукой. – Был бы поначитаннее, знал бы. Были такие рыцари, и один из них превратился даже в лебедя, потому что все время распевал песни в честь своей знакомой дамы, а она и слышать о нем не хотела.

– Это вместо того, чтобы дать по морде? – удивился Хопкинс – Странно! Впрочем, все равно. Короче говоря, тут мы ничего поделать не можем.

– Что же предлагает капитан? – спросил Альфонс.

– Он сказал, чтобы сделали три копии журнала и карты капитана Мандера. Тогда, даже если нам придется разделиться, каждый будет знать, куда направиться.

– Разумно, – кивнул Альфонс.

– Давай их сюда. Капитан сделает копии, и я передам каждому его экземпляр.

– Держи.

Альфонс отдал бумаги, и Чурбан развернул их перед собой.

– Это и есть та карта?! Дорога обозначена красной линией только от берега Сенегала.

– А до этого места?

– Добраться туда будет несложно. Капитан хорошо знает маршрут и даст нам точные указания. Компас и все прочее я украду еще сегодня.

На карте красной чертой был обозначен путь экспедиции к столице племени фонги. Она называлась Тамарагда.

– Не понимаю, – сказал я задумчиво. – Ведь фонги и впрямь должны знать о судьбе экспедиции.

– Гм… и мне так кажется, – пробормотал Хопкинс.

– А что, если капитан ошибается, и негры действительно подстроили им какую-то ловушку?

Послышался топот копыт…

Прежде чем мы успели опомниться, шагах в пятидесяти от нас появился всадник – губернатор!

Альфонс молниеносно сунул бумаги в карман.

Было, однако, уже поздно. Губернатор заметил что-то. Спрыгнув с лошади, он направился прямо к нам. Мы вытянулись по стойке «смирно».

На губернаторе был плащ, наброшенный на адмиральскую форму, сверкающую нашивками и орденами.

– Здравствуйте, господа легионеры, – с холодной насмешкой проговорил он. – Какому это заговору я помешал?… Молчите? Я вас хорошо знаю! Знаю всех троих…