Проклятый цветок для Тигра

Да, Тэруко знала, что в ней есть магия. Не способность, а насмешка. Другим высокорожденным достается власть над стихиями. Как сестре-императрице, которая может приказывать водам. Или хотя бы фамильный дар Ясукаты - способность насылать болезни. Страшная, хоть и подлая сила.

А у нее - исцеление. Кому нужно это исцеление?

И вот вчера этот бесполезный дар спас жизнь ее другу.

Первым порывом побежать к Джину с радостной новостью. Принцесса даже было вскочила, но тут же снова опустилась на циновку.

Вчерашнее усилие вымотало ее настолько, что она не смогла даже до постели доползти. Спасибо, что нашелся кто-то добрый - дотащил. Болезнь развивается быстро. Скольких она успеет спасти до того, как холера соберет свою страшную жатву? Трех? Пятерых?

Она со злости даже укусила себя за кулак. Должен быть какой-то выход! Не зря же ей дарована эта сила, не зря Тэруко здесь, среди этих людей!

Так ничего и не придумав, она поплелась к Джину.

– Чего тебе, Рю?
– с раздражением спросил тот. Судя по его виду, принц не спал вторые сутки.

Тэруко вспомнила, как читала записки о войне и сама училась говорить в том же стиле - ясно, коротко и без эмоции. И начала сжато излагать суть дела. По мере рассказа лицо Джина менялось. Пропадало выражение усталой обреченности. Принц впился в нее взглядом, ухватил за плечо и так стиснул, что Тэруко ойкнула.

– То есть: ты, как и твоя сестра, умеешь исцелять болезни и молчал? Рю, ты идиот!

– Я не смогу помочь всем.

Он же должен понимать, сколько сил требует лечение! Тэруко и сейчас, спустя много часов, чувствует себя слабее котенка.

– Скольких ты можешь вылечить за сутки?

– Троих, - неуверенно сказала она.
– Четверых, если болезнь не очень запущенная.

Джин нахмурился:

– Да, это нас не спасет. Пойдем, поедим, Рю. И ты расскажешь мне все, что знаешь о своем даре. Может, удастся что-то придумать.

Она честно рассказала все, что удалось вспомнить, но вспомнить удалось до обидного мало. Никчемная способность всегда заставляла Тэруко чувствовать себя неполноценной, поэтому она старалась не вспоминать о ней лишний раз. Вот ведь дура!

– Прекращай себя ругать, это бессмысленно, - голос Джина прервал поток самоуничижений.
– Я уверен, что должен быть какой-то способ воспользоваться твоим даром.

– Какой?
– горько спросила Тэруко.
– Я - бесполезен. Вот отец или Шин…

Ненавистному двоюродному брату родовая сила досталась в полной мере. И он даже не погнушался прибегнуть к ней, когда подавлял восстание на южных островах. А что половина жителей погибла от Желтой смерти - это так, мелочи.

Мысли перешли к способу, которым Шин принес заразу на мятежные земли. Он же не бегал за каждым крестьянином, чтобы заразить его.

Отец говорил: брат отравил своим даром воду в реках выше по течению. Вода - особая стихия, она принимает, переносит и преумножает все, что ей отдашь. Иногда довольно малости - все равно, что заронить зерно в землю. Остальное организм человека сделает сам.

– Вода, - прошептала Тэруко! Она вскочила и заговорила торопливо, взахлеб, - Я могу влить свою силу в воду! Если добавить в нее исцеляющих трав, этого должно хватить, чтобы перебороть болезнь.

В глазах Джина отразилось понимание, а затем восхищение.

– Рю, если ты еще раз назовешь себя бесполезным, я тебя выпорю!

***

Несколько следующих дней не оставили в памяти ничего, кроме кратких вспышек. Тэруко спала, ела, вкачивала магию в отвар из целебных трав и снова падала, проваливаясь в тяжелое мутное забытье без сновидений. Она ощущала себя разбитой, слабой. Полог палатки кружился перед глазами, не было сил подняться, даже сесть. Но стоило ей почувствовать себя хоть немного лучше, как медики тащили очередной чан с травами и снова надо было надрываться, отдавая последнее.

Сумерки, жара, невероятная слабость. И подбадривающий голос Джина: “Держись, Рю. Ты молодец!”

Однажды придя в себя и обнаружив в изголовье чан с отваром и очередного лекаря, Тэруко не выдержала и беззвучно заплакала.

– Нет! Уйдите! Я не могу, не хочу больше, - ей казалось, она кричит, но с обветренных губ слетал только еле слышный шепот.

Снова опустошать себя, выкачивая сохранившиеся в крови крохи магии? А что будет, если еле тлеющий огонек окончательно погаснет? Что ждет ее тогда?

Смерть. Не красивая и геройская, как на поле боя, а мучительная и гадкая. Лишенный силы самурай становится легкой добычей для любых болезней. Те, у кого не хватает мужества сделать сэппуку, умирают долго и медленно, страдая от немощи.

Ставший свидетелем истерики лекарь исчез бесшумно, а чуть позже на его месте возник Джин.

– Эй Рю, в чем дело?

– Пожалуйста, - срывающимся голосом прошептала принцесса.
– Я больше не могу!

Он нахмурился.

– Не можешь, значит не будешь. Это не повод рыдать. На, выпей, - руки поднесли к губам чашу с тонизирующей настойкой.
– Ты молодец, парень! Ты даже не представляешь, какой ты молодец.

Все еще шмыгая носом, она сделала несколько глотков. Отчаяние медленно отступало, и теперь за истерику стало стыдно.

– А как же солдаты?
– виновато спросила Тэруко.

Джин не настаивал, не требовал, не стыдил и не взывал к ее совести, но, странное дело, Тэруко вдруг почувствовала себя ответственной за всех тех людей, которые умрут, потому что она дала слабину.

– Сами справятся, - отмахнулся принц.
– Армию мы спасли… ты спас, Рю.

Оказалось, пока она валялась в палатке, прошло пять дней, и в лагере почти не осталось больных. Лекарство не столько убивало болезнь, сколько учило тело справляться с ней. Для здоровых и полных сил мужчин этого было достаточно, выпившие заряженный магией отвар солдаты удивительно быстро шли на поправку.

Погибло всего несколько сотен воинов. Те, кого просто не успели спасти - болезнь забрала их в первую же ночь.

– Я начинаю думать, что ты мне послан богами. Спасибо, Рю.

Принцесса вспыхнула от удовольствия и пробормотала в ответ какую-то вежливую чушь, сама не понимая, что несет.

– Пей бульон, спи и приходи в себя, - Джин погладил ее по голове и ушел.

Еще два дня Тэруко прилежно выполняла его распоряжение. Днем ее развлекал Юн, дежуривший у постели товарища и приносивший последние сплетни.