Прокурор

Виктор осторожно встал и нашарил полку. Наверное, он сделал неловкое движение: что-то упало, разбилось, и помещение наполнилось запахом керосина.

"Летучая мышь", - вспомнил он.

Виктор наступил на осколки стекла от лампы. Теперь даже если отыщутся спички, зажигать нельзя - спалишь себя заживо.

Он повернул назад и нашел лежанку. Снова прилег.

Виктор клял на чем свет стоит и Чикомаса и свою глупость: позволил запереть себя, словно мышь в мышеловку.

Он то впадал в забытье, тогда ему представлялась вода, холодная, чистая, вкусная, то приходил в себя. Казалось, что в этой землянке он находится уже целуй вечность.

"Будет история, если Чикомас бросил меня насовсем, - размышлял Виктор.
– Интересно, сколько времени может прожить человек без воды и пищи?"

Вдруг его подняло, словно пружиной. Он прислушался. Неужели кажется? Нет, все-таки наяву.

Снаружи послышался звук автомобиля. Все ближе, ближе. А потом громом прозвучал звук открываемой двери землянки.

– Витя!
– извинительно и в то же время тревожно произнес Михаил Семенович, шурша коробком спичек.
– Прости, браток...

– Не зажигай! Керосин!
– закричал Берестов.

– Что, лампу разбил?
– Силуэт Чикомаса вошел в землянку, растворился в темноте. Слышно было, как шарили по полке. Затем вспыхнул луч фонарика.
– Пошли, пошли... Надо сматываться поскорее...

– Пить хочу, - прохрипел Виктор.

– Один момент!
– Чикомас осветил полки, вынул откуда-то бутылку. Минералка! А вот жратвы нету... Не догадался...

Они вышли на воздух. Ярко светила луна. Берестов сорвал о ручку двери пробку и присосался к горлышку. Вода обжигала горло, щипала углекислым газом, а он пил не переставая.

– Сколько сейчас времени?
– спросил Виктор, отдышавшись.

– Около четырех... Ну, поехали?
– нетерпеливо попросил Михаил Семенович.

Виктор сел за руль "Волги", вставил ключ зажигания и завел двигатель. Чикомас устроился на заднем сиденье.

– Есть у меня желание хорошенько врезать тебе!
– в сердцах сказал Виктор, закуривая.

– Извини, Витя... Но и меня пойми... Один раз я уже накололся. Червонец схлопотал. Строгого режима. За доверчивость... Как еще от "вышки" бог уберег, сам не знаю...

Берестов включил свет в салоне, оглянулся на пассажира. Тот прижимал к себе большой потрепанный портфель желтой кожи.

– Ты чего?
– испуганно спросил Чикомас.

– Ничего.
– Виктор выключил свет и тронулся.
– Ну что, убедился? зло усмехнулся он.

– Убедился, - вздохнул Михаил Семенович.
– Говорил с Казаком...

– В город заедем?

– Нечего там делать. Все, что надо, здесь, - похлопал Чикомас по портфелю и ухмыльнулся.
– Прощай, Ростов-батюшка!

Некоторое время ехали молча. Берестов осторожно вел машину по степи.

– Куда меня повезешь?
– нарушил молчание Чикомас.

– В Таганрог.

– Лучше бы подальше, - заметил Чикомас.

– Как приказано... Да и доктор там есть, свой в доску... Может так физиономию изменить - дочь родная не узнает, - успокоил его Виктор.
– А она у вас симпатяга...

– Какая дочь?

– подозрительно покосился на него Чикомас.

– Ну, твоя, с родинкой... Та, что направила меня сюда...

Чикомас довольно ухмыльнулся:

– Это не дочь... Жена.

– Да ну!
– присвистнул Берестов. Он вспомнил красивую женщину, которая отворила ему дверь квартиры Чикомаса.
– Законная?

– Законных давно не держу... Была одна... Не успел судья огласить приговор - тут же побежала в загс подавать на развод... Сухарика не прислала в колонию, падла. А сама на мою заначку по курортам разъезжала! Он зло сплюнул в окно.

Наконец выбрались на шоссе.

– Теперь я с ними по-другому, - продолжал Чикомас.
– Подержу годик-другой и ауфвидерзейн! Новую беру. Молодку. Новая всегда слаще...

Виктор глянул на своего пассажира и усмехнулся.

– Чего лыбишься?
– спросил Чикомас.

– Так, ничего...

– Думаешь, с моим портретом не любят?
– насмешливо произнес Михаил Семенович. Берестов ничего не ответил.
– Еще как любят! Красивые ведь в мужике ценят не внешность, а наличность...

Чикомас оглянулся. Сзади догоняла их какая-то машина. Виктор уже давно заметил ее.

– Слышь, прибавь-ка ходу, - попросил Михаил Семенович.

– Тебе что, жизнь надоела?
– покачал головой Берестов.
– Не видишь, сплошные колдобины...

Чикомас нервно вертел головой, непрестанно оглядываясь назад. Расстояние между ними и ехавшим сзади автомобилем сокращалось.

– Гони!
– не выдержав, крикнул Михаил Семенович. Виктор увеличил скорость.
– Наверняка хвост!

– Брось ты!
– огрызнулся Берестов.
– Мерещится всякая ерунда...

"Волгу" подбрасывало на неровном, выбитом грузовиками асфальте. А свет фар догоняющих их "Жигулей" уже заливал салон "Волги", золотил рыжую шевелюру Чикомаса.

И вдруг, словно с неба раздался голос, многократно усиленный мощным динамиком:

– "Волга" номер двадцать четыре семьдесят, остановитесь!

Неожиданно для Берестова Чикомас вытащил из-под пиджака пистолет.

– Не вздумай останавливаться! Жми на всю железку! А то пристрелю! зашипел он, щелкнув предохранителем пистолета.

"Волга" рванулась вперед.

– Повторяю! "Волга" двадцать четыре семьдесят, остановитесь!
– снова прозвучал голос.

И тут Чикомас выстрелил прямо в слепящий их свет. Вокруг дырочки в заднем стекле разбежалась паутина трещин.

Машину качнуло с одного бока на другой - это Берестов обходил ухабы.

– Брось пушку!
– закричал он Чикомасу.
– Слышь, брось, а то подведешь под вышку!

– Теперь уже все равно!
– прохрипел Чикомас.
– Семь бед - один ответ...

"Волга" неслась вперед, словно в слаломе. Показался поворот. Виктор прижал автомобиль к внутренней бровке. Отчаянно взвыли скаты.

– Заслон!
– вырвалось у Берестова.

Впереди поперек дороги стояли два огромных самосвала.