Прокурор
Шрифт:
– А-а, - протянул лейтенант, задумался, понимающе кивнул и, откозыряв, сказал: - Если так - другое дело. Можете следовать...
Гранская подошла к Шебеко, дожидавшемуся в машине, и, сев рядом, приказала:
– Поезжайте.
– Куда?
– удивился профессор.
– Домой. Нельзя же раскатывать по Москве без прав...
– Действительно, не знаю, что со мной...
– признался Кирилл Демьянович.
– Забыл права в другом пиджаке. Никогда такого не было...
Долго ехали молча.
– Простите, - начал Шебеко, - что у вас за власть, если вы вот так запросто с милицией?
–
Он взглянул на нее и вдруг рассмеялся.
– Разве это смешно?
– спросила Инга Казимировна.
– Забавно.
– Кирилл Демьянович продолжал улыбаться чему-то своему, а потом сказал, уже серьезней: - Представляю, что вы подумали, когда я попросил вас приехать к Большому театру...
– Почему вы так считаете?
– От его слов Гранской стало как-то неуютно: ведь он прав, нехорошие мысли у нее действительно возникали.
– Простите, но мне кажется, что у следователей особый взгляд на людей и их поступки. Профессиональный, так сказать...
– Вовсе нет, - буркнула Инга Казимировна, хотя и в этом случае Шебеко был в какой-то степени прав: каждая специальность накладывает отпечаток на мышление человека.
– Значит, предубеждений никаких нет?
– спросил профессор.
– Нет, - улыбнулась Гранская.
Этот человек уже чем-то заинтересовал ее, своей открытостью, что ли, и какой-то внутренней интеллигентностью.
– Приглашаю на чашку кофе. Потом я вас все-таки отвезу домой. Должник как-никак...
– Ничего особенного я для вас не сделала, - сказала Инга Казимировна, выбираясь из машины и направляясь вместе с профессором к подъезду. Разобрались и отпустили бы.
– Но штраф слупили бы или - прокол...
– рассмеялся он.
Открыла им старушка с полным лицом и в накинутой на плечи шали.
– Познакомься, мама, Инга Казимировна... А это - Ольга Липовна...
– Господи, какая вы красивая, - не удержалась старушка.
– Мама...
– недовольно произнес Шебеко, краснея.
– А что? Красота - дар божий...
Вот так впервые Инга Казимировна вошла в дом Кирилла.
Тогда он еще не был членкором и ездил на "Жигулях".
Правда, был другой дом, где, собственно, Шебеко и жил. С двумя подростками-дочерьми и женой-геологом, наезжавшей в Москву на несколько дней в году, так как большей частью она работала в экспедициях. Но давно уже не было меж ними ничего общего, кроме детей.
Гранская и Шебеко встречались обычно в кемпинге у "Привала". Он приезжал на машине, она - автобусом. Дома у Инги Казимировны Кирилл был всего два раза. Вечером. Она старалась, чтобы их не видели вместе: город маленький, могли пойти суды-пересуды. Ведь не объяснишь всем, что он с первых же дней их знакомства просил ее переехать в Москву и стать его женой. Но Инга Казимировна отказывалась - слишком сложное у него было положение в семье. Кирилл настаивал. Говорил, что у жены его есть другая любовь, что она поймет...
– Погоди, Кирилл. Вот выдашь своих дочек замуж, тогда будет проще, сказала она ему однажды.
– Нам ведь и так хорошо...
Больше этого вопроса он пока не поднимал, так как знал: если Инга Казимировна решила, так оно и будет.
А им действительно было хорошо. Еще и оттого, что Кирилл прямо души не чаял в Юре.
Когда парень вернулся из армии, он забрал его в Москву, поселил у Ольги Липовны. Юра привязался и к Кириллу Демьяновичу, и к доброй старушке. Зимой Юра ходил на подготовительные курсы, по музеям, на лекции.Весной Шебеко поехал в экспедицию от МГУ на Черноморское побережье Кавказа и взял с собой Юрия...
– Кирилл, экспедиция не помешает ему готовиться к экзаменам? спросила Инга Казимировна, когда официантка наконец принесла им первое.
– Так это идеальный вариант, - ответил Шебеко с полным ртом. Загорай, читай книги. Не то что в Москве. Нет соблазнов. Трудовой стаж идет. Девочки не звонят...
– А что, часто звонят?
– насторожилась Инга Казимировна.
– Он у нас парень нарасхват...
Ей было приятно это "у нас". А вот девочки...
– Не волнуйся, у Юрия голова сидит на плечах крепко, - успокоил ее Кирилл.
– Как он в экспедиции питается?
– Прекрасно! Каша, макароны, тушенка...
– Он засмеялся.
– Все матери одинаковы... Да ты сама увидишь, у нас там здорово!
"Если увижу", - подавила вздох Гранская. Она должна была ехать с Кириллом в экспедиционный лагерь. Недели на две. Затем - втроем в Москву. И вот, не получилось. Инга Казимировна не хотела пока говорить об этом, чтобы не омрачать сразу радость встречи.
Кирилл по-своему расценил ее озабоченность. Накрыв ладонью ее руку, он сказал:
– Все будет о'кей, Ингуша... Ты знаешь, я очень счастлив... Понимаешь, мужчине обязательно нужно иметь сына. Это как бы твое продолжение... А у меня теперь есть Юрка... Нет, ты не подумай, я люблю своих девчонок...
– Да, прости, как они?
Кирилл молча стал есть второе. Ответил потом:
– Она приезжала...
"Она" - это его жена.
– Накупила им кучу тряпок, - продолжал Шебеко.
– Сколько можно! Неужели в шмотках все дело?
Он вздохнул. Гранская больше расспрашивать не стала - это был "пунктик" Кирилла. Он боялся, что дочери слишком заняты "вещизмом", а мать поощряла их в подобном увлечении.
– Ну, а твои успехи?
– намеренно перешла Инга Казимировна на другое.
И он с увлечением стал рассказывать, какие интересные открытия сделаны экспедицией.
Дело в том, что в начале семидесятых годов в Абхазии, неподалеку от селения Дурипш, была обнаружена третья в мире по глубине пещера - 1200 метров. Самое удивительное - на дне ее лежал вечный снег. Так что это уникальное явление природы заинтересовало не только спелеологов специалистов по пещерам, но и гляциологов - ученых, занимающихся исследованием ледников и снежников. Короче, для любого географа это был клад.
– Фантастика, да и только, - говорил Кирилл.
– Наверху субтропики, чайные плантации, мандарины, а внизу - Арктика...
Они просидели в "Привале" до самого закрытия. И, когда вышли, Гранская сказала:
– Я думаю, Кирилл, тебе нужна ванна и чистая постель.
Он с благодарностью посмотрел на нее и подал ключи от машины. Как и всегда, до Зорянска машину вела Инга Казимировна.
"Дома ему и скажу, что моя поездка отменяется", - решила она.
* * *
Захар Петрович задержался на работе. И, когда пришел домой, застал Галину расстроенной. Она была у Будяковых.