Пронзая ветер

Коросс насторожился.

— Говорил твой брат, где Бог тот появиться должен был?

— Да где и всегда, — ответил Бул и налил себе в кружку самогона. — У стен города белого — Миотополем зовется, в лесу, что Стражем всегда охранялся. За последнее время Бог к нам зачастил. Отона уже два раза к себе призывал. А вот третий раз, похоже, последним оказался…

— Лани.

Девушка, вздрогнула, просыпаясь. Она и не заметила, как уснула. Поляна опустела. Двое пошатывающихся мужчин под руководством своих жен потащили стол, за которым она сидела, привалившись к Короссу.

— Хочешь, покажу премилое местечко, — улыбаясь, предложил Коросс протирающей глаза девушке. — Правда, придется верхом. Оно не очень близко.

Лошадь он седлать не стал. Просто закинул на нее девушку и сам пристроился сзади. А потом они помчались по дороге к темнеющему невдалеке лесу, смеясь и подставляя лица ветру. Резвый скакун у границы пшеничного поля свернул с дороги и помчался вдоль кромки леса, чтобы потом снова свернуть там, где деревья росли реже. Лошадь взлетала над поваленными деревьями, огибала заросли колючего кустарника, перепрыгивала маленькие ручейки. Но Коросс крепко сжимал девушку, не давая ей упасть. Когда дорогу им преградило озерко со спокойной водой, лошадь остановилась.

Облака разошлись, и две луны, одна на небе, другая на водной глади, осветили полянку мягким светом.

Девушка присела на бережку и окунула руки в мягкую воду.

— Нравиться? — спросил Коросс, присаживаясь рядом.

— Красиво, — кивнула Ланетта. — Вот только не хватает…

— Чего же? — улыбнулся он.

— Не знаю, — проговорила девушка, окидывая берег озера задумчивым взглядом. — Наверно цветов. Белых. Чтобы как звездочки на земле.

— Арона, — выдохнул Коросс.

Он потянулся к ее губам, но Ланетту как молния пронзила. Оттолкнув Коросса, она уставилась на него, не веря тому, что услышала.

— К-как ты меня назвал? — слегка заикаясь, спросила она.

— О, Сила, — простонал он, — Лани, прости меня.

— Скульптор сделал меня похожим на твою Арону — девушку из прошлого, — медленно проговорила Ланетта. — Это ее Бул называл чужачкой и синеглазой ведьмой. А когда я надела валгавскую одежду, сходство усилилось. И ты решил обмануть самого себя.

Все вдруг встало на свои места. С какой-то странной для себя отстраненностью, она продолжила:

— А ведь после той ночи, ты тщательно избегал продолжения отношений. Все это время я благополучно обманывала себя, объясняя твою холодную доброжелательность занятостью, усталостью, стрессом… Всем чем угодно, лишь бы не видеть очевидное… Очень глупо. Наверное, даже смешно. Если бы сейчас с нами был Линь, он оценил бы всю комичность ситуации. Но вот только, Коросс, ты же видел, что я все продолжаю надеяться. Почему ты не разуверил меня в моем заблуждении? Может, это и было бы жестоко, но, по крайней мере, по-дружески. Или ты боялся, что я тогда не пойду с тобой? Ну, конечно. Ведь я ценный трофей. Источник Силы. А вдруг бы я взбрыкнула, и решила уйти. Ты ведь слишком благороден, чтобы принуждать меня остаться Силой.

Он молчал, словно окаменев, и просто смотрел на нее. Вздохнув, она побрела прочь в ночной лес.

— Лани, постой, — опомнился он.

Она не послушалась. Но уже через несколько шагов ее ноги словно вросли в землю.

Ланетта горько рассмеялась.

— И тут я ошиблась.

— Я отпущу тебя, только выслушай меня, — умоляюще проговорил он. — В лесу не безопасно. Позволь, я провожу тебя.

Она безразлично смотрела на него, не говоря ни да, ни нет. Коросса поник.

— Просто садись на лошадь. Но обещай, что поскачешь к повозке, и ничего не будешь предпринимать, пока не найдешь Линнока… Обещай, Лани, и я отпущу тебя.

Она кивнула и направилась к лошади.

Лесные кошмары

Лошадь, чувствуя, что наездница не обращает на нее никакого внимания, скоро перешла с галопа на неторопливый шаг. Периодически она останавливалась и подбирала бархатистыми губами особо приглянувшуюся травку. Девушка не мешала ей. Небо уже светлело. С одной стороны густой стеной стоял лес, с другой раскинулось пшеничное поле. Три дуба, где циркачи разбили стоянку, медленно, но верно приближались.

Треск кустов заставил лошадь застыть, настороженно повернув голову в сторону шума. Лани подобрала поводья и проверила на всякий случай на месте ли ее стилеты.

— А-ии-э, — раздалось жалобное мычание, и из кустов вывалился Ужик.

Ланетта бросилась к нему:

— Ужик, милый, что случилось? Давай я отвезу тебя в лагерь…

Из его спины торчал арбалетный болт, а вся его куртка была пропитана кровью.

— Только сначала я тебя перевяжу, — чуть не плача, произнесла девушка.

Но Ужик в отчаянии замотал головой. Он схватил ее грязной от крови и земли рукой и потянул обратно в лес.

— Погоди, Ужик, — она попыталась размышлять здраво. — С кем-то еще приключилось нехорошее?

Он отчаянно закивал головой.

— Это Линь? Нет? Ртуть? О, Сила!… Надо предупредить наших.

Он снова попытался что-то сказать, и слеза отчаяния скатилась по его лицу. Тогда Ланетта решительно последовала за ним вглубь леса.

Заросли были столь густые, что лошадь пришлось отпустить. Когда склон пошел круто вверх, кустарник сменился сухостоем, растущим вкривь и вкось. Ужик, несмотря на свое ранение, значительно опережал девушку. Кровь не переставала сочиться из его тела, оставляя на камнях и деревьях зловещий влажный след. Иногда Ужик замирал. Тогда у Ланетты холодело сердце. Ей казалось, что он дальше не двинется, но когда девушка приближалась к нему, начинал ползти дальше.

Ужик обернулся, знаками призывая ее поторопиться. Когда она подползла, он показал на просвет впереди. Там горел костер. А потом он вздохнул, и положил голову на землю. Больше Ужик не шевелился, но его неподвижные глаза продолжали требовательно смотреть на Ланетту. Закусив губу, она подкралась к костру ближе.

Увиденное заставило ее застыть от ужаса. У костра сидело пятеро мужчин, а рядом с ними под раскидистым деревом стояла Ртуть с кляпом во рту и петлей на шее. Поднявшись на цыпочках, она балансировала на круглом камушке.

— Спорим, Ласка, она еще так с полчаса простоит, — хрипло засмеялся один из мужчин.

— Нет, Решка, наша маленькая Ртуть жизнь любит. Часов шесть протянет. Но так долго мы ждать не будем. Как только я переговорю с нашими вонючими дикарями, мы двинемся в путь.

— Так может, усложним задачу? — хмыкнул третий. — Намочим камушек?

Ласка встал, зачерпнув из котелка варево, и подошел к девушке:

— Видишь, малыш, до чего твое непослушание доводит? — ласково спросил он. — Из столицы сбежала, Каллу до белого каления довела. А ведь у тебя могло бы быть все, что тебе захотелось… Ладно-ладно, не говори. Тем более с кляпом это неудобно. Одно «Э-ээ», да «а-аа» получиться, как у уродца твоего длиннорукого. Пусть его путь в Мир Духов будет недолгим. Он и так в жизни настрадался, бедолага… Так-так, что-то я отвлекся. Значит, к вопросу о твоем бегстве. Дай, я сам попробую догадаться, что тебя испугало… Ты, малыш, просто подумала, что тебя устранят, чтобы не оставлять никаких следов. Вот и решила дать деру. Шкурку свою нежную спасти. Глупенькая! Разве ты не знаешь? У нас руки длинные — захотим найти, найдем. Хоть в диких горах, хоть на Южных островах, хоть в Кроссе. У нас везде свои люди.

Он провел рукой по ее телу, и она задергалась. Митрильцы, сидящие у костра, засмеялись.

— Не нравиться, — сокрушенно покачал головой Ласка. — Жаль. А знаешь, в идее Решета что-то есть. Давай-ка, спляши нам, артисточка. Только, прошу тебя Ртуть, осторожнее, горячо. Смотри, не обожгись.

И он выплеснул на ее босые ноги содержимое миски. Она подпрыгнула и сорвалась с камня. Веревка затянулась на ее шее. Захрипев, она задергалась, но Ласка поймал девушку и вернул на место.

— Я же предупреждал — горячо, — укоризненно покачал он головой под гогот своих товарищей, и немного ослабил петлю.