Пропащие девицы

– Оливер, дорогой, – голос Патриции смягчился, девушка улыбнулась и вернулась к столику, за которым устроился ее сын. Он тер пальцем карандашные линии, пытаясь растушевать то, что у него не получалось. – Мы обязательно все закончим. Вместе. Хочешь, я тебе помогу? Потом, когда ты вернешься. Мы опаздываем, – последнее она произнесла, грустно улыбнувшись. Джек не любил, когда его заставляли ждать. Уайта не волновало, в чем причина задержки. Виновата была всегда Патриция Бэйтман, которая намеренно отнимала у него драгоценные минуты, которые тот мог провести с сыном. Уайта не волновало, что ей тоже было сложно налаживать отношения ради Олли. Его волновал только он сам, как, впрочем, и всегда. – Он наверняка уже ждет нас, – Патти до сих пор не могла заставить себя называть Уайта ни по имени, ни, как все чаще называл его Оливер, папой.

– Папа научит меня играть на гитаре! – мальчик моментально отвлекся от рисунков. Грусть испарилась так же быстро, как первый снег в году. – Он обещал, что…

Спасена звонком. Патриция была благодарна кому бы то ни было за то, что сейчас могла извиниться перед сыном и скрыться от этого «папа» за горой работы. Она не хотела, да и просто физически не могла слушать о том, каким чудесным папашей на выходные оказался Джек Уайт. Она прекрасно понимала, что эта проблема в скором времени вылезет ей боком, но просто не могла заставить себя столкнуться с ней лицом к лицу и принять тот факт, что вскоре Уайт станет такой же неотъемлемой и дорогой частью жизни маленького Оливера, как и она сама.

– Бен, – она выдохнула с облегчением, – ты уже на чемоданах? – спросила она после небольшой паузы, сверившись с часами. Патти давно научилась управляться с часовыми поясами не хуже чем с недотепами рабочими и дизайнерами в творческом кризисе.

Часы же подсказали ей, что они с Оливером уже опоздали и ей опять придется терпеть на себе убийственный надменный взгляд мистера Гребаная Пунктуальность. Она попрощалась с рабочими, раздав последние наставления, и опять вернулась к телефонному разговору, выпустив из внимания нить разговора.

– Прости, дорогой, ты не мог бы?…

– Джек, – повторил мужчина. – Он ведь сегодня забирает Олли к себе?

– Да, – бесцветным тоном произнесла Патриция. Бену не требовалось задавать эти глупые вопросы, он и без этого прекрасно знал их расписание. Бену просто надо было напомнить ей о том, что обещание дала не только она, а значит… Как же она заебалась быть правильной! В такие моменты особо остро чувствовалась необходимость выпить несколько лишних коктейлей и расцарапать кому-то рожу.

– Пообедаем? – своим вопросом Бен отвлек ее от картины кровавой вендетты и заставил растеряться.

– Конечно, завтра у нас резерв на восемь у Нокс, – подтвердила она еще одну очевидную информацию.

– Сегодня, – улыбка в его голосе была теплее калифорнийского солнца.

– Но ты ведь… – Патриция смолкла, вновь сверяясь со своими планами и календарями. Самолет прилетал завтра утром. Никаких шансов на то, что она где-то запуталась, не было.

– Уже в ЛА. Съемки закончились раньше, и я не смог бы торчать еще день в Лондоне. Надеюсь, ты не против? – добавил он после паузы, ожидая бурные возражения.

– Конечно, о чем ты… – ответила она, немного запыхавшись, и наклонилась к Оливеру, чтобы поправить воротник рубашки, который завернулся внутрь футболки. В последнее время она настолько привыкла делать несколько дел одновременно, что в редкие часы спокойствия даже ощущала смутное чувство тревоги, будто чего-то не хватало. С Олли же ей всегда не хватало рук. – Просто я хотела встретить тебя прямо в LAX и… – Патти оставила многозначительную паузу, которую Бен прекрасно мог заполнить сам, и улыбнулась.

– Дома я хочу узнать все об этом «и», – ответил он и попрощался.

Наконец Патриция смогла убрать телефон и бумаги в сумку, поправить спавший с плеча рюкзак Оливера и схватить самого мальчика, если это потребуется, чтобы совершить пробежку до подземного паркинга. Она посмотрела вперед и застыла. Каждый следующий тщательно спланированный шаг выветрился из головы за долю секунды. Она не вспомнила бы ни одного «и».

В первый раз, когда он увидел хрупкую блондинку в красных брюках, решил, что ему просто показалось. Это был всего лишь отголосок старой давно забытой болезни. Девушка появилась в дверном проеме одного из бутиков, а потом так же молниеносно быстро скрылась за дверями. Разве мог он за несколько мгновений узнать в этой красной молнии Патрицию? Некогда его Патти.

Надо было развернуться и идти дальше. Забыть все как глупый проблеск дежа вю. Очередной незначительный сбой в системе Вселенной. Ему ведь так хорошо получалось избегать ее все это время. Не в последнюю очередь и потому, что она избегала его. Но он не мог и шагу ступить, просто ждал, пока мисс Красные Брюки опять выйдет. Ждал, пока узнает в ее улыбке, в ее стремительной походке, золотых локонах ту, в которую имел неосторожность так сильно влюбиться. И вновь, как в первый день их встречи, как в любой другой день она выглядела потрясающе настолько, что он готов был опять не отрываясь смотреть на нее весь вечер, звонить, писать, делать глупости и влюбляться. Но сразу за ней из помещения выскользнул мальчишка лет пяти-шести, и сердце его вновь остановилось, как в то утро, когда она ушла.

Надо было уйти, как только он убедился, что это она. Но он продолжал стоять, пока Патти не заметила его. Ее голубые глаза распахнулись от удивления. Она застыла не в состоянии сделать и шагу, точно как и он сам.

Джаред улыбнулся и поднял руку в приветственном жесте. Следующие несколько мгновений тянулись так долго, будто секунды отсчитывали время до смертельной инъекции. Патриция улыбнулась в ответ и пошла ему навстречу, сжав в своей ладони маленькую ладошку сына.

Она была в красном, и это был хороший знак.