Пропавшая без вести

– Какой дар?
– осоловело спросил Дима, начиная сомневаться, что по-прежнему бодрствует. Может, он заснул и видит чудной сон?

– Как это какой дар?
– укоризненно покачал головой Радомир и кивком указал на сервированный столик.
– Дар мага, если выражаться привычными тебе терминами.

– А… как это связано с вашей… э… любимой?

– Хороший вопрос, - похвалил гость с таким видом, словно они и правда были учеником и учителем.
– Вот скажи, сейчас Роман отличается некими особенными способностями?

Дима честно задумался, хотя алкогольный дурман не позволял как следует сосредоточиться на каком бы то ни было предмете.

– Да не сказал бы… - наконец, протянул он без особой уверенности.

– Ну, то есть он не умеет ничего такого, это точно… но интуиция у него есть. Я замечал…

Радомир наставительно поднял указательный палец:

– Вот! Таким я и был в юные годы. Развитая интуиция, смекалка… и не встреть я Катю, все так бы и шло. Она стала катализатором. Помогла мне раскрыть свой дар. Ведь чтобы талант реализовался, нужно время, место, обстоятельства…

– Разве?
– усомнился парень.

– Еще как!
– энергично заверил Радомир. Казалось, он увлекся беседой и забыл, с какой целью пришел сюда. Глаза его горели, на бледных щеках появился намек на румянец… и Дима с ужасом понял, что вполне может поверить, что лет эдак 20 назад сей господин был копией его друга. А собеседник, не догадываясь о мыслях Колпакова, продолжал: - Например, дар писателя не реализуется, если человека не научили писать… как в былые века, живет себе эдакий козопас, грамотой не владеет… а владел бы, может, обнаружил бы страсть к литературе… кто знает?

– Ну… наверное, - осторожно согласился Дима.
– И что, любовь - это непременное условие, чтобы человек стал… эээ… магом?

– Нет, просто в моем конкретном случае мне требовался импульс. Влюбившись по-настоящему, я словно прозрел… увидел мир иначе. Словно раньше был слеп и тут - вижу! И постепенно я научился пользоваться своим даром, управлять им. Более того, я стал экстрапсихологом - сам изобрел этот термин.

– И чем занимаются такие психологи?

– Используют в своей практике приемы как психологии, так и магии… я, к слову сказать, написал немало трудов по данному вопросу. У меня отличная репутация! О, в своем времени я был знаменитостью… широко известный в узких кругах, как говорят.

– Ну-ну, - фыркнул Дима, слегка позабавленный. Воображение нарисовало собственного друга, Романа, в лучах славы, а-ля “местная знаменитость”… зрелище было занятым.
– И что же вы покинули столь чудесный мир?

Радомир свел брови, на скулах у него заиграли желваки.

– Потому что без Катерины он перестал быть столь чудесным.

– О… простите, - смутился Дима.
– Она… ммм… умерла?

– Да, - сурово кивнул Радомир.
– И я бы, наверное, смирился, будь это было обыкновенной смертью. Но Катя умерла из-за меня… меня, своей наивной веры в добродетель и еще одного человека… я знаю его под именем Кьяно.

– Странное имечко, - нервно усмехнулся Дима, с тревогой присматриваясь к гостю, который теперь, когда разговор коснулся его личной трагедии, производил еще более пугающее впечатление. Малейшие остатки добродушия слетели с него, как шелуха с луковицы.

– Странное, - холодно согласился он.
– Потому я не уверен, что оно настоящее… впрочем, кто знает? У этого Кьяно несколько восточная внешность, так что, возможно, такие имена в его роду нормальные.

– И он… он убил вашу жену?
– робко спросил Дима, против воли заинтригованный. Рассказ его увлек, было что-то пронзительное в этой страшной сказке, которая, по уверениям самого рассказчика, и сказкой-то не являлась.

– Да, можно и так сказать, - процедил мужчина сквозь зубы, сузив глаза.
– Хотя началось все с его сестры… девушки по имени Миа.

Радомир умолк и закрыл глаза, казалось, воскрешая воспоминания. Потом снова посмотрел на парня - и взгляд его был столь тяжелым, давящим, что Колпаков невольно поежился.

– Понимаешь ли, у каждого бывают неудачи. Были они и у меня. И Миа стала не первой такой неудачей.

– Неудачей? А… в каком смысле?

– В профессиональном. Миа пришла ко мне на прием, перепуганная, запутавшаяся в своих собственных мыслях, если можно так выразиться…

– Сумасшедшая?
– уточнил парень, решив называть вещи своими именами.

– Нет, не так категорично. Просто она страдала множеством страхов, ей снились странные сны, она часто что-то забывала… И я, увы, не смог ей помочь. Я провел ряд сессий, наметился прогресс… но после одной из встреч со мной она не вернулась. Не умерла, нет, - возразил он, предупреждая вопрос.
– Просто… заблудилась в одном из миров.

– В одном из?
– непонимающе повторил Дима, морща лоб.

– Да, ведь реальностей, миров то бишь, много. Бесконечно много, я бы сказал. И в некоторых живут наши аналоги.

– Аналоги? То есть в другом мире живет другой такой Дима Колпаков?
– недоверчиво скривился парень, силясь представить иного себя, с непохожей судьбой…

– Да, именно так, но сейчас я не об этом. В общем, я не сумел помочь, но не считаю себя таким уж виноватым. Я просто человек, со своими сильными и слабыми сторонами. Кому-то я помог, кому-то - нет… Говорят, у каждого врача, особенно хирурга, есть собственное кладбище… есть оно и у меня. Образно выражаясь…

По телу Димы прошел озноб. Человек, сидящий в нескольких метрах от него и распивающий с ним вино, уже убивал. Он признает это без тени смущения и считает, что подобный расклад в порядке вещей. Неужели его хороший друг Роман Мирославский однажды превратится в столь желчное существо с холодной кровью? Колпакову не хотелось верить в подобную возможность.

– Ко мне пришел ее брат. Кьяно… мы повздорили… крепко. И поверь, дружок, если бы я мог что-то изменить, я бы изменил. Но сделанного не воротишь.

– Почему же? Вы ж умеете, кажется, путешествовать во времени, - попробовал пошутить Дима.

Однако Радомир даже не улыбнулся:

– Тогда не умел. Смерть Кати стала еще одним эволюционным толчком, который усилил мой дар. Я и раньше мог перемещаться между мирами, а тут вдруг осознал, что если рассматривать будущее и прошлое как две параллельные реальности, то время можно пересекать в разных направлениях… правда, здесь есть свои нюансы, но об этом я скажу позднее. Пока же вернусь к Кьяно.

– Ага… - нервно пробормотал Дима, делая спешный глоток вина, просто чтобы не смотреть в эти черные злые глаза, чей пронзительный взгляд приводил в оторопь.

– Кьяно оказался непрост… - мрачно продолжал мужчина.
– Он тоже обладает способностями, схожими с моими… пойми я это сразу, я бы подстраховался, но… я не ожидал. Поэтому, когда мы поругались с ним, я не особенно встревожился. И даже когда моя жена пришла ко мне, разгневанная, и начала задавать вопросы о моей клиенте - я разозлился, но не забеспокоился. Я был уверен, что со временем успокою Катю, объясню, что все мы ошибаемся… она смирится. Но Кьяно умудрился впечатлить ее жалостливым рассказом о своей бедной сестре… о том, каким чистым ангелом она была… и каким мерзким типом оказался я, ее супруг… и Катрин заявила мне, что не сможет жить с таким камнем на душе. И, мол, сделает, что угодно, чтобы помочь Кьяно вернуть сестренку… однако я не подозревал, как далеко она готова зайти.