Пропавший линкор

Он успокаивал испуганного ребенка, стараясь внушить ему чувство безопасности. Пальцы, не отпускающие ее запястье, подсказывали, что удары сердца несчастной все еще нерегулярны, то сильнее, то слабее. Доктор не знал, что могло произойти с ней физически в результате эмоциональной внутренней бури, но собственное состояние подсказывало, что судороги сердечной артерии могли стать причиной сильной тошноты. Доктор и сам испытывал нечто подобное.

— Но где Кизн? — спросила она. — Я люблю его. Я собираюсь выйти за него замуж. И где Ди-ур? Что произошло с ним? Он погиб при землетрясении?

— Моя дорогая…

— А где мой отец? Он уехал раньше нас. Он так нужен мне сейчас. — На ее глазах показались слезы. — Я люблю отца. Где он? Только не говорите мне, что он… что он… — У нее перехватило горло.

— Я пока что ничего не знаю о нем, — пробормотал доктор Рикер.

Он уже стал понемногу разбираться в ее фантазии, понял, что она принимала текущее время за свое собственное, а точнее, создала некую смесь прошлого с настоящим, и считала реальностью то, что хотела, а не то, что происходило вокруг на самом деле. Доктор знал лишь единственный способ помочь ей. Нельзя было отрицать реальность ее внутреннего опыта, так как это запутало бы ее еще больше. Но если он примет ее реальность, это поможет перенести ее из прошлого в настоящее.

Только доктор Рикер знал, насколько тонкими должны быть подобные эмоциональные операции, которые он собирался проводить. Он чувствовал себя, как человек, идущий по скользким бревнам посреди реки самой темной ночью. Одна оплошность — и Гаэль Дана провалится в пучину психического водоворота, где может провести весь остаток своей жизни.

Совершенно игнорируя Кутху, Кэла и обеих женщин, доктор Рикер продолжал работать. Жизнь и психическое здоровье пациента были важнее всего. Возможно, то, что он ставил чужие интересы выше своих, объясняло, почему пациенты доверяли ему и даже любили его.

Гаэль взглянула на него в упор.

— Кто я? — спросила она.

— Моя дорогая, а как вы сами считаете, кто вы? — спросил в ответ врач.

Он знал, что подобный вопрос вполне закономерен. Огромное количество людей рано или поздно задаются вопросом, а кто они есть на самом деле. Он сам иногда задавал себе этот вопрос. Кем он был? И был ли он кем-то? Кем-то больше, чем просто имя, которое он носил с рождения до смерти, комбинация букв, фонетических звуков, как и каждая мысль? Доктор Рикер знал, что человек — это не просто семантика, хотя многие люди отождествляли себя только с именем и не считали чем-то большим.

— Я… иногда мне кажется, что я — девчонка-подросток в тропическом саду, — ответила Гаэль. — Иногда, что я — Гаэль Дана. Но сама я не знаю, кто я на самом деле.

— Вы Гаэль Дана, — твердо, но добросердечно сказал доктор Рикер. — Вы живете в этой квартире. Это — ваш дом.

Во взгляде ее промелькнуло облегчение.

— Я так рада, что вы сказали это. Это как-то помогает мне успокоиться.

— Понимаю, моя дорогая, — вздохнул доктор Рикер.

Его голос стал еще более нежным. Он начал надеяться, что с ней все обойдется.

— Я хочу, чтобы вы оба сделали кое-что для меня, — неожи-ланно вмешался Кутху. — Я хочу, чтобы вы сообщили мне, где спрятали Камень Артены?

— Пожалуйста подождите! — взорвался врач.

— Заткнись, док, — ответил горбоносый. — Мне надоело дурачиться с вами. Если хотите, чтобы эта женщина осталась нормальной, то все, что от вас требуется, сказать мне, где Камень Артены. В противном случае, она проведет остаток жизни в сумасшедшем доме.

Кутху прекрасно понимал, в чем его преимущество. Пытки не разговорили бы упрямого врача, а вот угроза его пациенту — другое дело!

— Но… — начал было доктор Рикер.

— Я сказал, заткнитесь, — оборвал его Кутху.

В комнате стало очень тихо. Толстяк ждал приказаний. Две женщины тоже нетерпеливо ждали. Доктор Рикер лихорадочно размышлял.

Лежащая на кушетке Гаэль Дана не отрывала испуганного, полного недоумения взгляда от Кутху. Она ничего не могла понять. Едва только она начала было понимать, кто она и где находится, как ее только обретенной безопасности стало угрожать что-то другое. Пока она разговаривала с доктором Рикером, она не помнила о Кутху.

Теперь же вспомнила его. Вспомнила не только то, как встретилась с ним в настоящем, но и фрагменты забытого прошлого, высокую башню, из которой вылетела волна горячего, наэлектризованного воздуха.

В душе ее поднялся ужас, немедленно отразившийся на лице.

И тут в тишине, воцарившейся в комнате, раздался щелчок, и хриплый голос произнес:

— Я пушу пулю в любого, кто тронет ее!

Глава XIII

Киз Ард сидел на полу. В потных, дрожащих руках у него был короткоствольный автоматический пистолет. Щелчок раздался, когда он спустил предохранитель.

— Вы забыли перевернуть меня, — сказал Киз. — Пистолет все это время был подо мной.

Толстяк Кэл потянулся было к карману пиджака, но заметив во взгляде Киза, тут же направившего на него пистолет, смертный приговор, поспешно поднял руки выше головы.

— Не стреляйте! — прошептал он голосом, внезапно ставшим писклявым, как у перепуганной крысы.

Сидевший в мягком кресле Кутху был совершенно неподвижен. Обе его женщины тоже боялись шевельнуться.

— Киз! — прошептал доктор Рикер.

— Я в порядке, сэр, — ответил Киз Ард. — По крайней мере, я думаю, что я — это я!

Все тело его было покрыто потом, сознание словно окутывало зловещее черное облако. Нога сильно болела. Боль была такая, словно нога сломана, но, мельком взглянув на нее, Киз не увидел ни опухоли, ни других признаков перелома. Может быть, это просто воспоминание о боли?

Киз очень быстро вернулся из мира прошлого. Поэтому он частично избежал путаницы и сомнений, угрожавших здравомыслию Гаэль. Частично, но не полностью. Переход совершился так быстро, что сердце не успело начать биться с нормальной частотой.

Сердце было физическим органом, кровь, вены и артерии — тоже. Они оказались подвластны инерции. Сначала они заработали медленно, вяло. Затем включились надпочечники, и сердце бешено заколотилось в груди. Киз почувствовал боль в груди и понял, что это физическая реакция организма на происшедшее, и либо она пройдет через пару минут, либо убьет его. Тело покрылось потом, голова закружилась. Вся комната, казалось, принялась вращаться перед глазами.

Но он знал, кто он такой, где находится, и в руках у него было оружие, которым он мог воспользоваться, если хотел остаться в живых. Пилот-испытатель не может быть легкомысленным, к тому же эта профессия натренировала его организм, научила его противостоять головокружению. И он был рад, что в свое время прошел жесткую тренировочную программу.